Данте - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/80
• Следующая

Или:

Особенно в этом месте:

Мадонна Философия названа, как Беатриче, «смиренья образцом». Некогда Данте сочинил баллату, посвященную, очевидно, не Беатриче, а сострадательной Даме. В канцоне «Пира» Данте опровергает то, что он сказал в ранее написанной баллате:

Баллата начинается:

И заканчивается:

Поэтическое «оправдание» баллаты звучит скорей на первом реальном плане, чем на плане аллегорическом. Однако в «Пире» стихи, посвященные сострадательной Даме, приобретают исключительно аллегорический характер. Автор старается отмежеваться от буквального смысла. Сострадательная красавица «Новой Жизни» превращена в Мадонну Философию. Быть может, наиболее интересным в этом процессе является дальнейшая трансформация образа, превращающегося в Премудрость небесную.

Возведение философии на высшую ступень небесной мудрости побудило Данте размышлять о проблемах мироздания, о строении вселенной. Рассматривая мнения мудрецов древности, Данте дерзает вступать в спор с самим Аристотелем, полагавшим, что существует только восемь небес, и неправильно располагавшим планеты по степени их близости к земле. Данте принимает систему мира Птолемея, согласно которому космос состоит из девяти неподвижных небес; девятое кристальное небо насквозь прозрачно и является Перводвигателем. Однако, по представлению средневековых ученых-христиан, за пределами девятого неба простиралось еще одно, десятое небо — Эмпирей. О неподвижном десятом небе говорил в VIII веке англосаксонский монах Беда Досточтимый, а Валафрид Страбо из Рейхенау (IX век) называл Эмпиреем огненное верхнее небо света. По-видимому термин этот средневековые авторы заимствовали из «Брака Филологии с Меркурием» Марциана Капеллы, языческого автора-неоплатоника V века нашей эры.

Данте, расходясь с мнением современных ему схоластиков, высказывал воззрения, близкие к астрологу Михаилу Скотту, переводчику арабских ученых на латинский язык. Авиценна, например, утверждал, что небо в своей субстанции есть совершенное целое и, будучи таковым, стремится к покою более, чем к движению. Таким образом, предельная скорость Перводвигателя, равная скорости света, привлекает к себе абсолютную неподвижность Эмпирея. Предельная неподвижность и предельная скорость разделены навеки и вечно стремятся друг к другу. Данте не разделяет учения пифагорейцев, считавших наш мир одной из многочисленных звезд и говоривших, что земле противостоит другая, такая же, называемая Антихтоной (противоземлей или антимиром). Кажется ему ошибочным и представление Платона, полагавшего, что земля находится в центре вселенной и что она вращается вокруг своего собственного центра. Данте остается верен в основном системе мироздания Птолемея: земля находится в центре вселенной, и она неподвижна. Планеты, к которым причислена и Луна, располагаются в следующем порядке от земли, как и соответствующие им небеса: первое — это небо Луны, второе — Меркурия, третье — Венеры, четвертое — Солнца, пятое — Марса, шестое — Юпитера, седьмое — Сатурна, восьмое — небо Звезд, девятое — Перводвигателя и десятое — Эмпирей. Это же распределение находим в «Божественной Комедии» («Рай»). Бросается в глаза, что число небес соответствует совершенному числу «десять», причем движущихся небес — девять. Эта система мира движется и управляется некими высшими существами, стоящими посредине между Абсолютом и человеком. Это ангелы христианской мифологии, которых Данте сравнивает с «идеями» Платона. Ангелы также подчинены закону девяти. Первый — это чин ангелов, второй — архангелов, третий — престолов. Вторую иерархию образуют господства, силы и начала. Третья иерархия — могущества, херувимы и над всеми серафимы. Эти силы управляют планетами и звездами, вызывая движение одним своим духовным взглядом. Данте был знаком с системой мироздания, созданной философом-неоплатоником V века Псевдо-Дионисием Ареопагитом. Тем не менее в «Пире» он принял иерархическое деление не Дионисия Ареопагита, а Григория Великого. В «Божественной Комедии» Данте изменяет порядок первой триады, то есть принимает иерархию Дионисия Ареопагита. Таким образом, двигателями Венеры оказываются не престолы, а начала.

Как объяснить падение некоторых ангелов, под предводительством сатаны, который стоял выше всех, так как был серафимом? Данте отвечает: за грех непослушания и своеволия была низвергнута одна десятая часть высших существ — для восполнения их и был создан потом род человеческий. Этот миф получил особое развитие в произведениях Бернарда Клервосского (XII век) и Бонавентуры (XIII век). Бернард писал о том, что места в раю, которые образовались после падения Люцифера и его сторонников, пополняются душами праведников. Поэты сладостного стиля, по-своему истолковывая церковную легенду, слагали стихи о том, что прекрасные дамы займут места падших ангелов! Неоплатонизм арабской и некоторой части средневековой западной философии создавал в эпоху средневековья новые мифы, которые послужили основанием для литературных идей поэтов сладостного стиля.

Гораздо труднее воспринимается современным читателем параллель, проводимая Данте между науками и небесами. Эту идею, которую современники Данте воспринимали еще в школе, Данте осложнил и углубил. В его системе мира семи первым небесам соответствуют семь наук тривиума и квадривиу-ма — основы средневекового образования. Напомним, что квадривиум («встреча четырех дорог») охватывал науки математические: арифметику, музыку, геометрию и астрономию. Тривиум являлся подготовкой к высшим штудиям и заключал: грамматику (латинскую), диалектику, риторику, то есть науки гуманитарные.

Отсюда соответствия: лунное небо похоже на грамматику; небо Меркурия можно сравнить с диалектикой; небо Венеры Данте сравнивает с риторикой, исходя из двух свойств этой планеты — ясности ее облика, приятного для зрения, превышающего ясность любой другой звезды, и ее появления на небе земли утром и вечером. Эти сопоставления мы находим и в «Сокровище» Брунетто Латини. В период высокого средневековья, с конца XI до середины XIII века, так же как у теоретиков литературы конца античности, риторика идентифицировалась с поэзией. Между искусством оратора Цицерона и искусством поэта Вергилия не было пропасти.

• Предыдущая
• 32/80
• Следующая