Данте - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/80
• Следующая

Переходя от аллегорического изображения Пьетры-воительницы, поражающей влюбленных, к прямому языку необузданной страсти, Данте восклицает:

Снижая стиль канцоны, Данте прибегает и к такому сравнению:

Стили смешиваются: Данте позволяет себе все, что считает необходимым для поэтической выразительности. Вскоре он преодолеет любовь к Мадонне Пьетре, но не забудет новые возможности поэтического языка, им открытые, и использует их в «Божественной Комедии».

В итальянской поэзии прозвучал в строфах второй «каменной канцоны» голос страсти, неидеализированной и неприкрытой. Песнь торжествующей любви может показаться нежданной читателю, привыкшему к суровому и торжественному стиху Данте (и не замечающему «вольностей» его стиля в его поэме). Автор «Божественной Комедии» вмещал в себе все чувства человеческой души, подобно Гомеру и Шекспиру. Данте так завершает последнюю канцону о Мадонне Пьетре:

«Каменные канцоны» объясняют нам, почему Данте, увидя муки Франчески да Римини во втором круге ада, со слезами сострадания внимал повести возлюбленной Паоло, и упал без сознания — «как падает мертвец». Если бы не покровительство Беатриче, он был бы осужден на те же муки.

В апреле 1306 года после долгой осады маркиз Мороэлло Маласпина взял Пистойю. Черные гвельфы смогли вернуться на родину, среди них был Чино да Пистойя. Нам не известно, где между 1304 и 1306 годами Данте мог встретиться с другом своих студенческих лет. Быть может, они не виделись, но лишь возобновили переписку в стихах и прозе. Маркиз Мороэлло был покровителем поэта и правоведа из Пистойи. Очевидно, Чино не ужился у себя на родине и направился в Луниджану, так же как и Данте. Не исключено, что именно он рекомендовал маркизу Мороэлло своего друга Данте. Поэты встретились в замке Мороэлло или же Франческино. Что же касается политических убеждений Чино, то они эволюционировали, так же как и убеждения его покровителя, и в 1310—1311 годах вместе с маркизом Мороэлло Чино приветствовал императора Генриха VII. Таким образом, Данте, Чино и Мороэлло Маласпина были не только литературными друзьями, но стали политическими единомышленниками. Чино обратился к маркизу Мороэлло с сонетом, который начинается:

Заметим, что злой шип (спина — Мала — спина) — игра слов, такая же как у Данте в стихах о Каменной Даме. Чино просит маркиза переплавить в золото жестокий камень, ибо он может заставить и мрамор лить слезы. Заметим опять те же метафоры, что и у Данте: скалы, камни. Данте ответил своему другу от имени Мороэлло Маласпина:

Мороэлло так же изранен шипом, но нашел, наконец, волшебный минерал, который помог ему излечить его рану. Обращаясь к неверному Чино, часто менявшему своих возлюбленных, Данте от имени маркиза говорит, что он перестал бы сомневаться в искренности Чино, если бы увидел на его глазах правдивые слезы. Чино в сонете признается Данте, что в своем изгнании он действительно всюду искал утешения у прекрасных дам:

Данте отвечал одним из лучших своих сонетов:

В душе у автора любовных сонетов и стихов о прекрасной Даме, у поэта, отвергнувшего поучения моралистов, ставшего снова куртуазным лириком, наступил перелом. В последнем ответном сонете Чино Данте говорит, что следовало бы оставить лирические излияния: «Я полагал, что мы навек отдали любовной теме дань…» Быть может, в конце своего пребывания в замках гостеприимных маркизов Данте написал покаянные стихи, отрицая морализующую и аллегорическую поэзию первого периода изгнания. Он стал искать путей назад, к тому образу, который сиял в его юношеских снах. Тогда он написал сонет, открывающий новый период в его творчестве:

Отказавшись и от морально-аллегорического строя стихов и от куртуазной лирики, лучшим образцом которой в этот период времени являются стихи к Мадонне Пьетре, Данте стал искать иного способа выражения, который был бы синтезом всего его поэтического опыта. Видения «Божественной Комедии» не родились в определенный год, или месяц, или день, — они появлялись, исчезали и снова всплывали еще в ранней молодости Данте.

Легенды древности, трагические истории его дней, которые Данте слышал в течение многих лет, получили воплощение тогда, когда после долгих раздумий над природой итальянского языка и проблемами художественного мастерства он нашел новый, необычно звучащий и вместе с тем глубоко связанный с традицией итало-провансальской поэзии троезвучный стих — терцину, навсегда связанную с его именем. «Божественная Комедия» началась тогда, когда Данте прошептал про себя, потом произнес громко для самого себя и слил с двумя последующими стихами:

• Предыдущая
• 41/80
• Следующая