Данте - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая

Еще до приезда в Германию Марсилий связался с итальянскими гибеллинами и жил в Вероне при дворе Кан Гранде дел-ла Скала. Мы видим, что он как бы след в след идет за великим флорентийцем. В 1326 году император решил отправиться в Рим. Нужно сказать, что Людвиг не подтвердил своего избрания в императоры у папы, как это обычно делали новоизбранные. Он решил, что римским государем коронует его не папа, а народ Рима. Таким образом, он хотел осуществить воспринятые им от Марсилия идеи, которые тот выработал под влиянием Чино да Пистойя, Данте и французских юристов начала XIV века. Нельзя в этой связи не вспомнить и об Арналь-де Врешианском, который веком раньше предлагал императору Конраду III принять корону от римского сената.

В Тренте император изложил свою политику собранию представителей городов и нобилей Италии; затем он довольно мирно направился в Милан, где публично проповедовал свои идеи. Не занимаясь, как Генрих VII, покорением непокорных городов, Людвиг направился в Рим вместе с Марсилием Падуанским, который стал его викарием по церковным делам. 17 января император короновался. Корону он принял не из рук папы, а от народного синдика, старого гибеллина, патриция Шьярра Колонна, бывшего спутника Генриха VII.

18 апреля император в собрании своих придворных и прелатов лишил папского звания «священника Жана де Кагора, который называет себя Иоанном XXII». 12 мая Людвиг провозгласил новым папой под именем Николая V одного из братьев-миноритов, Петра де Корбарра. Марсилий имел то высокое удовлетворение, до которого не дожил Данте: он увидел, как осуществляются его идеи или, вернее, те идеи, которые он и Жан де Жанден развили в книге «Защитник мира». Но римское празднество длилось лишь до конца лета. 13 августа император и его последователи были изгнаны из Рима гвельфами и их союзниками неаполитанцами.

Марсилий как бы исчезает со сцены истории; не известно даже точно, когда он умер, по-видимому около 1343 года. В 1341 году Марсилий по просьбе Людвига Баварского написал небольшой трактат. После римского похода он жил уединенно при дворе. Император по-прежнему оказывал ему свое покровительство и не соглашался выдать его папе, несмотря на упорные (начиная с 1327 года) и многократные требования Иоанна XXII. Папа писал Людвигу: «Я слышал, что в твоем страстном стремлении умножить твои злодеяния ты осмелился принять у себя двух людей, сынов погибели, подобных плодам от проклятого древа, — Марсилия Падуанского и Жана де Жандена. Пребывая в течение многих лет в Париже, они отвращали лицо свое от истины, посвящая свои занятия призракам. Разве ты не дозволил им публично защищать в твоем присутствии еретические тезисы известной книги, которую они написали в своем дерзком самомнении?»

Марсилий Падуанский был гораздо более резок и решителен, чем Данте. Он советовал императору порвать с папским престолом и подчинить себе священников и епископов. Эти идеи будут осуществлены в XVI веке лютеранскими князьями Германии. Данте говорил только о разделении церкви и государства, не покушаясь на престол святого Петра по соображениям политическим, так как Генрих VII опирался поначалу на папу Климента V. После смерти Генриха VII Данте заклеймил навеки своими терцинами продажных и коварных первосвященников, предававших тех, кто им доверился.

В латинском трактате «Монархия» нет и следов прежней неуверенности в себе автора «Пира». Данте более не сидит «у ног мудрецов», не подбирает «крохи с трапезы знания». Он смело выражает свои мысли, как творец нового, не желающий повторять то, что уже сказали Аристотель, Цицерон, Эвклид. Понятие о светском всемирном государстве не было доступно всем, полагает автор трактата, «поскольку оно не имеет непосредственного отношения к житейской выгоде». С гордостью гуманиста Данте начинает свое политическое сочинение, «чтобы первому стяжать пальму победы в столь великом состязании и явить истины, не исследованные другими». Так, в творчестве его появляется мотив об увенчании поэта и мыслителя, который с такой силой прозвучит в «Божественной Комедии».

В начале этого произведения Данте выдвигает три вопроса: во-первых, необходима ли всемирная монархия для благосостояния мира; во-вторых, по праву ли стяжал римский народ право на первенство в мировой монархии, и, в-третьих, зависит ли авторитет монархии непосредственно от бога или же от его наместника, то есть папы. Третий вопрос был, по-видимому, наиболее острым. Действительно, если глава всемирной монархии является лишь исполнителем воли папы, то мировая монархия превращается, по существу, в теократию, в которой император лишь слуга церкви. Данте хотел защитить светское государство и обосновать его полную независимость от церковных властей. Понятно, что такая позиция была неприемлема для защитников папского первенства.

Данте отчасти уже поставил эти вопросы и стремился их разрешить в четвертом трактате «Пира». Он самым решительным образом заявляет, что рассматриваемые им проблемы «есть проблемы политические», а все политическое находится во власти человека и предназначено не для созерцания, а для действия. Данте думает, что, кроме цели, которую преследуют отдельные поселения, города, государства, должна существовать общая для всего человечества цель. «Эта общая единая цель — единое всемирное государство, которое обеспечит всем людям на земле справедливость и прекратит войны и междоусобия».

Для осуществления этих политических целей человечество наделено «возможным интеллектом»[18]. Каждый человек может охватить и постичь лишь часть бытия, равным образом любая группа людей, как бы велика она ни была, обладает лишь известной долей познания. Полнота познания присуща лишь всему человеческому роду. Таким образом, существует некое универсальное единство интеллекта, имеющее свои специфические функции и свое самостоятельное бытие. Индивидуум, семья, город, государство не могут вместить все разумное в мире, но полнота осуществляется «ежечасно во всем роде человеческом». Это и есть «возможный интеллект», самобытный, бессмертный, как род человеческий. Эта философская теория исходит от комментария к сочинению Аристотеля «О душе» арабского философа Ибн-Рошда из Кордовы, умершего в 1198 году, который был известен под именем Аверроэса. Ибн-Рошд выступил в защиту таджикско-арабского врача и мыслителя Ибн-Сины (Авиценны), умершего в 1037 году, на которого нападало магометанское духовенство за его учение о вечности материи и вселенной. Трактаты и комментарии Аверроэса к Аристотелю соблазнили многих ученых на Западе. Как аверроист был осужден парижский магистр Сигерий из Брабанта. Несмотря на осуждение церковью, Данте поместил его в раю. Аверроистом был Гвидо Кавальканти, не веривший в бессмертие души, так же как и его отец Кавальканте деи Кавальканти. Аверроистически настроенных грандов было много в XIII—XIV веках среди гибеллинов, с насмешкой встречавших папские отлучения от церкви. В полемическом сочинении, направленном против «Монархии», доминиканец Гвидо Вернани вскрывает аверроистическую сущность идей Данте, считавшего, что все человечество имеет один общий интеллект. Эти мысли Вернани осуждает как еретические.

По мнению Данте, существуют задачи, стоящие перед всем человеческим родом, взятым как целое. «Возможный интеллект» не только расширяет область познания, но стремится также к действию для достижения всеобщего мира. «Всеобщий мир есть наилучшее из того, что предуготовано к нашему блаженству. Вот почему то, что звучало пастырям свыше, было не богатства, не удовольствия, не почести, не долголетие, не здоровье, не сила, не красота, но мир»[19]. Только осуществив всеобщий мир в едином мировом государстве, можно ожидать, что дочь Юпитера и богини правосудия Фемиды — Астрея (Справедливость) вернется на землю. Заметим, что мотив Справедливости — Астреи один из основных не только в «Монархии», но и в «Божественной Комедии». Мы найдем его и в аллегорической канцоне Данте «Мое три дамы сердце окружили». В восемнадцатой песне «Рая» на небе Юпитера, где пребывают справедливые, Данте вспоминает слова библии, обращенные к правителям народов: «Любите справедливость, судящие землю». Справедливость в учении знаменитого правоведа Ирнерия и юристов-болонцев XII—XIII веков является основой государства и источником всякого права. Болонские правоведы приравняли этическую доктрину к законоведению, к теологии. Ирнерий в своих «Вопросах» с восхищением говорил о невыразимом достоинстве и особом положении, какими пользуется справедливость в сравнении со всеми другими моральными ценностями. Справедливость была для болонцев самой высокой моральной ценностью, юриспруденция же — знанием о ней и искусством ее применения. Если высшее выражение справедливости — закон — согласно доктрине легистов постоянно изменяется, приспосабливаясь к изменяющимся условиям человеческой жизни, то сама справедливость является идеей вечной и неизменяющейся. Восхваляя справедливость, Данте повторяет слова Аристотеля: «Ни звезда вечерняя, ни звезда утренняя не бывают столь удивительны». Для восстановления законности в феодальном хаосе современной ему Европы Данте видел лишь одну возможность — единую мировую монархию. Он вспоминал о римском мире, о котором рассказывали античные историки. Эта империя разодрана, подобно разодранной ризе, о которой говорят евангелия, и человеческое общество разрушено алчностью правителей, как светских, так и духовных.

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая