Пещера Лейхтвейса. Том третий - Редер В. - Страница 127

• Предыдущая
• 127/161
• Следующая

В эту минуту полог палатки приподнялся и к пленницам снова зашла старуха служанка. Она принесла с собою несколько мисок и поставила их перед Елизаветой и Лорой. Лютый Волк посылал пленницам кушанье с собственного своего стола. Обед был недурен. Большой кусок жареной баранины да лепешка маиса, в приготовлении которых индейцы большие мастера, наконец, большая кружка напитка, похожего на мед, — все это было аппетитно и располагало к еде.

Лора не стала долго церемониться. За неимением ножей и вилок, которые индеец считает совершенно излишней роскошью, пришлось, правда, пустить в ход свои пальцы, но голод заставляет мириться и не с такими еще неудобствами.

Елизавета едва дотронулась до еды и только по настоятельной просьбе Лоры съела небольшой кусок маисовой лепешки.

— Ты поступаешь неразумно, Елизавета, — уговаривала ее Лора, — если не заботишься о том, чтобы поддержать в себе физические силы: кто знает, сколько нам предстоит еще лишений, какие тяжелые, быть может, ожидают нас дни — хорошо тогда, если хватит силы вынести все это.

Когда пленницы пообедали, старуха индеанка пришла убирать посуду. Этим случаем Лора воспользовалась для того, чтобы вступить с нею в разговор. К счастью, старуха, как, впрочем, и большинство ее соплеменников, знала кое-какие крохи английского языка, так что с нею можно было хоть немного столковаться.

— Ты назначена служить нам, — начала Лора разговор.

Старуха только сердито кивнула головой.

Но Лора сорвала с себя коралловое ожерелье и, подавая его старухе, сказала:

— На, возьми эту награду за свои труды; ожерелье пойдет тебе прекрасно, или, может быть, у тебя есть дочери, которых тебе хочется принарядить более, чем себя?

Старуха даже не ответила на этот вопрос, жадно схватила ожерелье и кокетливо, как и все краснокожие женщины — или скажем лучше, как все женщины вообще, — сейчас же надела его на себя и завертелась в восторге, как восемнадцатилетняя красавица в вигваме своего жениха.

— В самом деле, — воскликнула Лора, — ожерелье тебе удивительно идет, оно молодит тебя на целых два десятка лет!

— Белая женщина очень добра, — сказала старуха индеанка, — она лучше моей дочери.

— Разве твоя дочь живет здесь в стане?

— Да.

— Как ее зовут?

— Красная Гвоздика — жена Лютого Волка, возлюбленная вождя.

— И ты говоришь, что она нехорошо к тебе относится?

— Нет, с тех пор, как вождь взял ее к себе в вигвам, она более не хочет меня знать. Она возгордилась, забыла обо мне и вот только сегодня вспомнила старуху мать, выхлопотала у вождя, чтобы он приставил к вам ни кого другого, как меня. Все наши старухи завидуют мне.

— Как? За то, что ты назначена прислуживать нам?

— Да. Прислуживать пленницам вождя и стеречь их — считается большою честью, к тому же я буду иметь от этого еще другую выгоду: по обычаю, служанка, оберегающая пленниц, когда их убьют, получает всю их одежду.

Молодые женщины в ужасе переглянулись. Старуха говорила об их смерти, как будто это было уже решенное дело.

— Разве ты полагаешь, что нас убьют? — спросила Лора, предпочитая узнать всю правду, нежели оставаться в тягостной неизвестности. — Кому же нужна наша смерть, ведь мы никому не мешаем?

— Апачи убивают всякого бледнолицего, который попадает в их руки, — возразила старуха с трогательной откровенностью, — пока нас охраняет Великий Дух, еще не было белого пленника, которого не принесли бы ему в жертву. Вас сначала привяжут к столбу пыток, а потом вас сожгут.

Елизавета закрыла лицо руками, но Лора даже бровью не моргнула, притворяясь, что слова старухи ее нисколько не испугали.

— Нас будут пытать, а потом сожгут? — говоришь ты. — Что ж, если это будет сделано в честь Великого Духа, то нам роптать не приходится.

— Моя бледная дочь храбра, — сказала индеанка с широкой довольной улыбкой, — и сердце у нее доброе; когда ее поведут к столбу пыток, я наряжу ее, чтобы она была прекрасна.

— Благодарю тебя за твое обещание, старуха. А когда, ты думаешь, будет наша казнь?

— Вообще я не смею об этом говорить, — таинственно шепнула мать Красной Гвоздики, — но ведь сейчас нас никто не подслушивает. Так я вам скажу, что я слыхала. Завтра ночью будет большой пир, будут праздновать добычу новых скальпов. Завтра ночью Лютый Волк возьмет эту пленницу, — старуха указала на Елизавету, — к себе в вигвам и оставит ее у себя до восхода солнца. А там ему придется уступить требованию воинов и отдать вас обеих на смерть.

— Разве нет средства избежать этих мук и смерти, старуха?

— Нет, есть только средство сократить муки.

Индеанка наклонилась к Лоре и шепнула ей на самое ухо:

— Хотите избавиться от мук, хотите избежать ужасной участи сделаться потехой всего стана?

— Да, хотим, — ответила Лора.

— Так слушайте же: Красная Гвоздика не напрасно приставила меня к вам служанкой. Она не хочет, чтобы Лютый Волк взял к себе твою сестру, — она ревнива и ни с кем не хочет делиться любовью вождя: она хочет, чтобы он принадлежал только ей, ей одной. Вот для этой цели она дала мне пузырек с ядом и поручила мне отравить вас, подлив вам в напиток яду. Но я не решилась на этот поступок. Говорят, что души людей, отравивших кого-нибудь, после смерти не находят покоя; я боюсь мести Великого Духа. Если же вы сами возьмете яд, то этим избавите себя от страданий, а Красную Гвоздику освободите от ненавистной соперницы. Ну, что вы скажете на мое предложение?

— Мы скажем, — ответила Лора, — что твоя выдумка прекрасна: благодарю тебя за твой совет и за то, что ты даешь мне средство скоро и безболезненно покончить с собою. Только боюсь, — еще тише прибавила она, — что у моей подруги не хватит мужества принять яд — вот будь у меня кинжал, так я собственноручно покончила бы с нею, лишь бы избавить ее от мук.

— Ты дала мне ожерелье, — шепнула старуха, — дам тебе кинжал.

С этими словами она достала из-под прикрывавшего грудь платка маленький острый кинжал с рукояткой из оленьего рога, заключенный в кожаные ножны.

Этот кинжал она дала Лоре, которая тут же спрятала его у себя на груди.

— Но дайте мне одно обещание, — сказала старуха.

— Говори, мы сделаем все, чтобы отблагодарить тебя за твою доброту.

— Не смейте убивать себя раньше, нежели настанет час ваших пыток.

— Отчего же?

— Я вам объясню, в чем дело, — сказала старуха. Если б кто-нибудь узнал, что это я дала вам яд и кинжал, то для меня настал бы мой последний час. Завтра же вам будет прислуживать уже другая женщина, и если вы убьете себя только завтра, то подозрение падет на нее — ха! ха! — хорошо я все это придумала, не правда ли?

— Чрезвычайно хорошо, — подтвердила Лора, — теперь я не удивляюсь, что твоя дочь, Красная Гвоздика, сделалась женою вождя — у нее необыкновенно умная мать.

Индеанка осталась чрезвычайно польщенной. Она собрала посуду и через минуту оставила вигвам.

— Слава Богу, — шепнула Лора Елизавете, — мы сделали новый важный шаг к спасению. У нас яд, у нас кинжал — и то и другое может очень пригодиться.

— Так, значит, ты все еще надеешься? — спросила Елизавета.

— Да, я все еще надеюсь, — сказала Лора и подняла глаза вверх, как будто ища там последней защиты, — я все надеюсь и молюсь. А теперь, Елизавета, будем спать. Ложись спокойно, сестра моя, пускай хоть сон возвратит нас к нашим мужьям, а Бог охранит нас: он никогда не покидает тех, кто на него уповает.

• Предыдущая
• 127/161
• Следующая