Час девятый - Бондаренко Борис Егорович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/32
• Следующая

Анна Матвеевна слушала сначала, молчала, да невмоготу стало – поморщилась, прервала дочь:

– Ты мне на нее не жалься, знаю я ее... И что на танцы да на вечера ходит – не попрекай. Девчонке семнадцать, когда ж погулять, как не сейчас? Сама-то аль молодая не была? У тебя дома не семеро по лавкам, не больно уж и заработалась. Свекруха же помогает еще, знаю...

Варвара обиженно поджала губы, холодно сказала:

– Вечно вы, мама, заступаетесь за нее, мне уж и слова сказать нельзя... Чего же тогда спрашиваете, коли слушать не хотите?

– Ладно, ладно, – примирительно сказала Анна Матвеевна, и разговор пошел дальше. Осторожно спросила, надолго ли приехали. Варвара как-то замялась и сказала, что Николай уедет завтра, а сама она пробудет недели две – на работе отпуска больше не дали. Анна Матвеевна вздохнула и ничего не сказала, подумала про себя – значит, уже сейчас надо решать, кого просить приехать. А кого и просить-то еще? Только Ирку. Она-то не откажет – да вдруг хворает? Да и с Петром у нее наверняка из-за этого скандал будет – не любит он, когда Ирка сюда ездит. Думает, что настраивают ее здесь против него, – а чего настраивать? Есть за Петром грехи – зашибает сильно и к семье невнимателен. Правда, и работа у него – не дай бог каждому. Аппаратчиком на химзаводе, все время с ядами и газами дело имеет. Деньги идут большие, а толку что? На это Ирка и жалуется Анне Матвеевне, об этом и говорит – да и кому еще скажешь, как не матери? Ну ладно, об этом после. Хорошо хоть, что пока хозяйка в доме объявилась.

Поговорили еще немного, потом Анна Матвеевна погнала Варвару на кухню – поесть надо с дороги. Николай как остался у порога, так и стоял, зажав в зубах незажженную папиросу, и все молчал. Анна Матвеевна позвала его:

– Что стоишь, Коля, иди посиди.

Николай прогромыхал тяжелыми сапогами – аж рюмки в буфете зазвенели, – осторожно примостился на крохотном для него стульчике.

– Ну, как дела-то, Коля?

Николай пожевал губами.

– Да как всегда, тетя Аня. Работаем.

– С Варварой-то как, мирно живете?

– Да всяко бывает. Она ругается – я все больше помалкиваю, ее ведь не переспоришь. А и мне с ее ругани убыток не велик.

– Надьку-то она не забижает?

– Вроде нет. Ругаются они частенько, это правда, да ведь где две бабы сойдутся, там ругачки не миновать.

– Чего же они не поделили между собой?

– А шут их знает. Как они лаяться начинают, так я шапку в охапку да на улицу – нет у меня никакой охоты слушать их сорочью трескотню.

– Ты уж, Коля, Надьку-то не забижай... Знаю, в тягость она вам, да сам посуди – где же ей еще жить, – просительно сказала Анна Матвеевна.

– Да что вы, тетя Аня, такое говорите, аж слухать неудобно, – обиделся Николай. – Она свое ест-пьет. Стипендия у нее, да вы посылаете – мы же вовсе и не тратимся на нее. А что живет у нас – так ведь угол не отъест, квартира большая, всем места хватит... Да и помогает она Варваре немало.

– Ну и ладно... Иди-ка туда, поешьте с дороги.

Николай поднялся, чуть не упираясь в потолок рыжей головой.

– А вы, значит, так и не встанете?

– Да нет уж, Коля, не встану.

– Жалко, – огорченно вздохнул Николай. – А то посидели бы все вместе, поговорили!

У Анны Матвеевны чуть слезы на глазах не выступили от этих слов – так ей самой хотелось посидеть за одним столом со всеми.

– Иди, я тут поем, – сказала она Николаю.

Принесли и ей поесть – щи с мясом и творог с молоком. От мясного давно уже мутило Анну Матвеевну, но Варвара не знала этого, и никто не подсказал ей. Анна Матвеевна отставила тарелку со щами, немного похлебала молока с творогом – и тоже отодвинула в сторону, не хотелось ей есть. Прислушалась к тому, что делалось в соседней комнате, – дверь туда оставалась открытой. Там пили, ели, разговаривали – и чем больше пили, тем громче голоса становились. Несколько раз входил Николай, вставал у стены, спрашивал что-нибудь – просто так, чтобы поговорить. Неловко было ему сидеть там со всеми и пить, когда Анна Матвеевна лежала тут одна. Забежала на минутку Варвара – спросить, не надо ли чего, и тут же ушла.

Опять зашел Николай.

– Может, принести чего, тетя Аня?

– Нет, Коля, ничего не надо.

– А то, может, приемник включить? Музыку послушаете.

– Нет, не люблю я музыку. Дверь вот прикрой, а то шумно больно.

Но не шум мешал Анне Матвеевне – наоборот, ей хотелось послушать, о чем там говорить будут. Но она знала, что ее присутствие в соседней комнате и то, что она слышит их разговор, стесняет сидящих за столом.

Николай вышел и прикрыл дверь. Стало тише.

Сидели допоздна. Видно, выпили немало – Анна Матвеевна все время слышала голос Николая, а если уж он начал так много говорить – стало быть, хорош уже. Как бы не поругались они тут с Варварой, озабоченно подумала Анна Матвеевна. Подвыпивший Николай начинал припоминать Варваре все ее ругачки, и тут уж ей приходилось помалкивать. Потом-то уж она возьмет свое – трезвый Николай опять становился тихим и молчаливым.

Но, слава богу, все обошлось. Только в одно время Николай и Варвара заговорили было громко, враз, да Михаил Федорович прикрикнул на обоих – сразу и мирно стало. Отца Варвара до сих пор побаивалась, а Николай сильно уважал его.

Разошлись за полночь.

Утром вставали поздно, долго откашливались, голоса у всех хриплые – перебрали-таки вчера. Опохмелились, закусили на скорую руку – и за дела. Варвара тяжело ходила из кухни в сени и обратно – половицы скрипели громко. Говорила она все больше и злее – и ребятишкам за что-то попало, и на отца наворчала, но особенно Николаю досталось – тут уж припомнились все его грехи чуть ли не с пеленок. Николай отмалчивался, а Варвара все больше злилась.

Анне Матвеевне надоело это, и она крикнула Варвару:

– Поди-ка сюда, дочка.

Варвара через порог выставила голову, недовольно спросила:

– Чего вам, маманя?

– Иди, коли мать зовет, – уже строже сказала Анна Матвеевна. – Через порог не разговаривают.

Варвара неохотно подошла, вытерла руки о передник – и вытирать-то нечего было, руки чистые, – проворчала:

– Некогда мне.

– Успеешь. Сядь-ка.

Варвара села.

– Ты чего Николая-то шпыняешь? – начала Анна Матвеевна. – Муж он тебе или не муж? Что ты языком-то, не переставая, молотишь? Чем это он провинился перед тобой?

– Как это чем? – вскинула голову Варвара. – Да он...

Варвара, видно, приготовилась и матери выложить все мужнины грехи, но Анна Матвеевна резко оборвала:

– Что он? Слыхала уже, будя... Или тебя перед кем опозорил? Может, последнее унес из дому и пропил? Что за язык-то у тебя – как помело поганое? И зудишь целый день, и зудишь, как комар над ухом... На что уж мне и то слухать тошно... Чем тебе Николай плох? Смирный, работящий, слова поперек не скажет. Что ты все цепляешься к нему? Али мало в девках насиделась?

Варвара прикусила губу и вроде немного побледнела. Мать зацепила ее за самое больное место. И сама Варвара не раз думала: а ну как плюнет на все Николай да уйдет – что тогда будет? В загсе они не записаны, дочь на ее фамилию, квартира на Николая оформлена – кто он ей по закону? Никто. Так, сожитель. А при ее-то красоте другого мужа вряд ли сыщешь. Но хоть и помнила обо всем этом Варвара – занудливого характера своего унять не могла. – Анна Матвеевна внимательно посмотрела на нее, помолчала.

– Плохого в голову не забирай, он мужик настоящий, не кобель, а язык-то свой почаще прикусывай, не приведет он тебя к добру. И чтобы никаких твоих проповедей я тут не слышала. Мне и без них тошно. Вот тебе мой приказ, девка. Не хочешь слушаться – езжай хоть сейчас, держать не буду. Как-нибудь и сами справимся, мир не без добрых людей.

Анна Матвеевна едва не расплакалась.

– Ладно, маманя, вы не расстраивайтесь, – сказала Варвара и поправила одеяло. – Поесть вам сейчас принести, или обождете немного?

– Обожду, – сказала Анна Матвеевна.

Варвара ушла и действительно перестала пилить Николая.

• Предыдущая
• 5/32
• Следующая