Глядящие из темноты - Голицын Максим - Страница 83
- Предыдущая
- 83/91
- Следующая
— Ну, хватит! — прокричал Леон. Огонь подступал все ближе, он закрыл лицо рукой, заслоняясь от жара. — Сам все знаю!
— Ну так пошли, раз знаете! Может, у вас-то и достанет сил, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Вы-то сами по себе. Хоть они и вам могут голову задурить, но полной силы над вами у них нет. Я давно понял, что вы видите побольше нашего — огни там, на горе этой…
«Да, — подумалось Леону, — с этого ведь все и началось, с этих огней. Что это было — какой-то обычный процесс, технологические отходы — нечто вроде побочных продуктов жизнедеятельности? Или что-то из ряда вон выходящее, специально на этот случай, — ведь для того, чтобы устроить спектакль такого масштаба, им пришлось изменить даже климат… Остаточная энергия, испускаемая в виде светового излучения, результат работы какого-то неведомого устройства? А потом была нищая деревушка на берегу Мурсианского озера, а потом Ворлан… И заброшенные серебряные копи в недрах горы. И младенцы в священной роще… Изымают ли они живой материал, который им не нужен, чтобы сохранить его в каких-то неведомых лабиринтах, где секунда тянется веками, чтобы использовать его потом… или расходуют, не жалея… Потому что нет ничего дешевле человеческой жизни… даже для самого человечества».
— Вы говорили, что когда-нибудь придет ваш корабль, — угрюмо сказал Айльф. — Это правда или вы просто цену себе набивали?
— Правда…
— Может, у ваших достанет сил, чтобы выкурить их отсюда, как осиное гнездо. Пусть оставят нас в покое — нечего им тут делать…
«Красный Сигнал, — думал Леон, — Берг был прав — то, с чем они столкнулись, это нечто настолько чуждое, что ни о каком контакте речь не может идти. Самое правильное будет — эвакуировать базу, закрыть планету, запустить в тоннель перехода челнок с ядерным устройством на борту и подорвать… вновь захлопнуть тоннель надолго, навсегда — и забыть обо всем…»
— Куда идти-то, хоть знаешь? — вздохнул он.
— Нет… — В широко раскрытых глазах юноши сверкали отблески огня. — Какая разница? Они везде…
«Они могут взять его под свой контроль в любой миг, — подумал Леон, — вот в чем беда».
— Ладно, — сказал он, — раз они везде, мы столкнемся с ними так или иначе… Сейчас самое главное — остановить Берга. Нам нужно пробраться в замок.
Они ввалились в замок — толпа людей, вооруженных дубинками и кольями, и людей Эрмольда среди них было на удивление мало. Остатки дружины Ансарда продолжали держаться на стенах, осыпая нападающих камнями и дротиками, но потом их смели. Люди носились по лестницам и гулким переходам, сновали туда и сюда, ища Ансарда и святого отца, но наткнулись лишь на вытянувшуюся на кровати леди Герсенду. Когда они поняли, что она мертва, то в раздражении, что кто-то успел раньше, тело выкинули из окна, и она лежала теперь во дворе, широко раскинув руки. Наконец схватили маленького пажа — единственного пажа, чудом уцелевшего в осажденном замке, — который дрожал, забившись в нишу под перекрещенными копьями и нависшей над ними кабаньей головой. Но выпытать у него, где находится примас, они не смогли — мальчишка молчал, скорее всего, просто по неведению, и лишь тупо тряс головой. Тогда они проткнули его одним из копий, пригвоздив к дощатому настилу, и ринулись дальше по коридору, но вдруг застыли, когда в глубине его появилась мерцающая женская фигура.
— Святая Карна, — прошептал кто-то.
Она чуть заметно улыбнулась и неслышно пошла вниз по лестнице, и озверевшая толпа последовала за ней — почему-то на цыпочках. Она шла вниз во тьму, но людям легко было не терять ее из виду, поскольку она светилась мягким холодным светом, точно гнилушки на болоте.
У тяжелой двери, ведущей в замковую часовню, она остановилась.
Положила узкую белую ладонь на дверь — и та неожиданно легко открылась под ее рукой, открыв взглядам толпящихся на пороге людей алтарь, скудно освещенный двумя съежившимися огарками. Примас был здесь — он сгорбился у алтаря, упав на колени, и даже не обернулся — сначала. Девушка посторонилась, обернулась, вновь улыбнувшись спокойной мягкой улыбкой. Потом она так же бесшумно двинулась навстречу смолкшей толпе — люди раздвигались, пропуская ее, — и, медленно пройдя по коридору, исчезла во тьме. Они все еще толпились на пороге, не решаясь войти.
— Почему вы ушли? — пробормотал священник, голос его постепенно набирал силу. — Почему больше не разговариваете со мной? Двое единых, Двое вечных… Вот я тут, перед вами…
— Проси их, — мрачно сказал здоровенный кожевенник, раздвигая толпу плечами, — хорошенько проси…
— Низвергнете на их головы…
Примас выпрямился, поднял руки, по низкому потолку метнулись темные тени, люди на миг отшатнулись.
— Гром небесный… Страшен будет ваш гнев, и…
— Да заткните же ему пасть, пока Двое не поразили нас всех!
— Вы вели меня неторными дорогами… И упокоите на тучных пажитях.
Слова приходили сами собой, точно кто-то незримый шептал их ему в ухо, обдавая щеку огненным дыханием.
— И когда пройду я долиною смертной тени… не убоюсь я зла… Твой меч и твой посох… они обороняют меня…
— Помилуй меня Двое… — Кожевенник выступил вперед. — Он обезумел.
— Там свет, — тихо сказал священник, — я вижу его… Вижу сияющий престол… Больно глазам…
— Во славу Светлого… Во искупленье Темному…
— Да простится им, ибо не ведают, что творят…
Они потащили его из часовни, поскольку были людьми богобоязненными и не хотели осквернять алтарь, и поволокли во двор замка… Он больше не обращался к Свету — чья-то жесткая рука зажимала рот. Возможно, он по-прежнему надеялся на чудо — до той последней минуты, когда ему раскроили череп обоюдоострой секирой. Примас покачнулся в руках, которые его держали, но, прежде чем упасть, он получил еще один удар, который разрубил ему лицо поперек…
На его распростертый труп, раздетый донага и забросанный камнями и грязью, Леон наткнулся, когда вместе с Айльфом, уклоняясь от падающих сверху пылающих балок, ухитрился подобраться вплотную к взломанным дверям Солерского замка. Но он не узнал святого отца. Его бы не узнал никто.
Какое-то время Берг стоял на площади перед замком, озираясь по сторонам. Топор оттягивал руку и казался до нелепости патетичным. Словно намек на то, что все это игра, все — не всерьез, шутовское, ненастоящее средневековье, и сам он — шут… Мимо пробегали люди — никто не обращал на него внимания. Еще одно тело, тело женщины, лежало на груде камней — руки нелепо раскинуты в стороны, платье задралось, белые ноги светились в темноте. Берг осторожно перевернул ее, голова беспомощно качнулась на сломанной шее из стороны в сторону, как у тряпичной куклы, но волосы под сбившимся покрывалом были темными. Не сразу, но все-таки он узнал Герсенду. Багровая волна ужаса и гнева нахлынула на него, он встал с колен и, подхватив топор, ринулся по ступеням, расталкивая бегущих горожан. От него шарахались.
— Сорейль! — крикнул он.
— Эй! — откликнулось эхо.
Топот слышался в гулких коридорах — кто-то убегал или преследовал, черные тени метались в дыму, он кашлял и задыхался, натыкаясь на бессильно раскинувшиеся тела, отдергивая тяжелые портьеры и срывая со стен выгоревшие, провонявшие копотью шпалеры. Почему-то он побежал в посольское крыло — словно надеялся, что она ожидает его там, среди знакомых предметов обстановки. Но бывшие посольские помещения были совершенно пустыми — в комнатах остались поспешные следы грабежа: перевернутый, выпотрошенный тяжелый сундук, сваленная на пол груда одежды… Коридор, ведущий в покои Герсенды, был пуст, каменные плиты пола выщерблены и заляпаны кровью. Он наткнулся на пригвожденный к стене труп мальчика-пажа и выдернул копье — тело сползло на пол, как будто из него вместе с копьем ушли остатки жизни, или видимости жизни…
Какой-то шум раздавался из покоев Герсенды — Берг, оскалив зубы и отшвырнув ногой тело охранника, валявшееся у порога с раскроенным черепом, ворвался в комнату. Четверо горожан с увлечением рылись в ворохе тряпья — скользкие шелковые платья струились у них меж пальцев, как вода, а шитая золотом парча мягко блестела в свете факела.
- Предыдущая
- 83/91
- Следующая
