За березовыми книгами - Голицын Сергей Михайлович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/42
- Следующая
– Вылезайте! Вылезайте!
Мокрые ребятишки тут же выскочили один за другим и, по-прежнему держа кулачки у подбородка, нагнувшись, затрусили в кусты выжимать одежду.
Следующая партия прыгнула в огороженное пространство воды.
А вдали слышались ликующие крики и визги наших купальщиков. Они нашли нависшую над водой старую иву. Стараясь вытянутыми в стороны руками сохранить равновесие, один за другим по наклонному стволу смельчаки добирались – до веток и прыгали с высоты.
Худенький, с бледными плечиками Ленечка никак не решался войти в воду. Как котенок перед лужей, он стоял на песчаной отмели, брезгливо и нерешительно перебирая ногами.
– Доктор, правда, когда купаются первый раз в году, надо очень осторожно заходить в речку? – спросил он меня.
Я не успел ответить, Ленечка не успел раскрыть рта – к нему сзади подкрались четверо, схватили за ноги, за руки и с криком бросили в воду.
– Ну смотрите, такие маленькие детки и даже Ленечка купаются, – попросила Галя, умильно заглядывая мне в глаза.
– А как у тебя с насморком?
– Да прошел же, еще третьего дня!
– Ну беги.
Галю, словно пылинку, сдуло, и уже через минуту в своем красном купальнике она прыгала в воде и брызгалась вместе со всеми остальными.
– А я за вами, – сказала подошедшая ко мне начальница лагеря. – Мои уже давно пообедали, теперь вы.
– Обедать, обедать! – закричал я, приставив ладони ко рту трубочкой.
Для туристов это было всегда самое упоительное слово на свете. Его услышали даже те, которые в данную минуту нырнули.
Не прошло и десяти минут, как все наши, с мокрыми волосами, хохочущие, переполненные самым безудержным весельем, уселись в столовой рядком за длинный стол.
Глядя, как гости опустошают тарелки, начальница вздохнула:
– Ах, если бы мои дети имели такой аппетит!
Николай Викторович и я договорились с ней, что мы устроим соревнования в футбол, волейбол и баскетбол. Кто не будет участвовать – пусть смотрит.
Наши с радостью согласились. Горечь поражения еще слишком давала себя знать. Здешние мальчики и девочки были помоложе. Конечно, мы возьмем тут реванш, даже играя без Николая Викторовича.
– Спа-си-бо! Спа-си-бо! – весело закричали все, вставая из-за стола.
Миша откровенно похлопал себя по животу.
– Набьем им! Набьем! – говорил Гриша Васе.
– Набьем им! Набьем! – говорил Вова Ленечке.
Я усомнился: после такого сытного обеда – кстати, второго за день – не получилось бы снова конфуза.
Весть о предстоящих спортивных играх разнеслась по всему лагерю. Тамошние ребятишки в величайшем возбуждении бегали взад и вперед.
– Набьем им! Набьем! – слышались их звонкие, воинственные клики.
Обе команды готовы были грудью отстоять свою спортивную честь.
И вдруг пошел дождь, не очень чтобы сильный, а настойчивый, мелкий; все небо заволокло серой пеленою. О спортивных соревнованиях не могло быть и речи.
Мы пошли в дом для «тихих игр» и легли рядком на палатках.
– Обед мы слопали? Слопали. Развлечь ребятишек обещали? Обещали, – отвечал Николай Викторович на свои же вопросы. – А при плохой погоде им тем более будет скучно. Давайте устроим концерт самодеятельности.
Я узнал, что Лариса Примерная бесподобно исполняет частушки, Галя – акробатка второго разряда, Лида читает басни Михалкова, Танечка с подругой танцуют венгерку, Гриша лихо отплясывает чечетку, Ленечка читает стихи.
Но, увы, предложение Николая Викторовича не встретило отклика. Видно, туго набитые желудки помешали. Лариса Примерная заявила, что она не в ударе; остальные девочки сказали, что давно не репетировали и всё перезабыли; Гриша наотрез отказался: с тех пор как его выбрали начальником отряда, он вообще не танцует. Один милейший Ленечка не побоялся – он будет декламировать «Горб» Маршака.
Как же быть?
– А что, если Лариса прочтет отрывки из своего дневника? – предложил Николай Викторович.
– Я выберу самые смешные места, – гордо склонив голову набок и поблескивая очками, сказала Лариса Примерная.
– А доктор пусть расскажет о березовых книгах, – добавила Галя и тут же покраснела.
– Правильно! – согласился Николай Викторович.
– А последним выступлю я! – воскликнул Миша. – А что я покажу, не скажу.
Лариса Примерная было запротестовала: программа обязательно должна быть заранее утверждена штабом турпохода. Но Миша круглыми выразительными глазами так умоляюще оглядел всех нас, что мы уступили ему.
– Ладно, авось не подведет.
Народу в столовой набралось полным-полно. Все сто пятьдесят ребят пришли смотреть и слушать москвичей. Столы и скамьи сдвинули к перегородке, самых маленьких посадили впереди прямо на полу, за ними разместились ребята побольше, сзади на скамьях сели взрослые. Погасили свет, оставив гореть одну крайнюю лампочку. Зал погрузился в полную темноту; освещались только сидящие впереди малыши и место, где будут выступать наши.
Гриша-конферансье вышел вперед и, небрежно теребя свой чубчик, объявил:
– Сейчас артист Леня продекламирует «Горб» Маршака.
Ленечка выбежал вперед, оглядел притихший от ожидания зал, шаркнул кедой. Кто-то сзади начал хлопать. Весь зал содрогнулся от грома аплодисментов, как говорится, «переходящих в овацию». Ленечка покраснел, видимо, испугался, почему-то снял очки. Негромко и заикаясь, он начал бормотать какие-то фразы. Аплодисменты понемногу стихли.
Я сидел недалеко, старался прислушаться, но не слышал ничего.
Ленечка все тянул без всякого выражения что-то необыкновенно длинное. Послышался кашель, потом сдавленный смех. Сидевшая впереди маленькая беленькая девочка закрыла глаза, опустила вниз голову. Ленечка наконец кончил, неловко поклонился, жидкие, нестройные хлопки проводили его.
Вышла Лариса Примерная и с кокетливой улыбкой раскланялась направо и налево.
– Сейчас я вам буду читать отрывки из своего походного дневника.
Она раскрыла тетрадку, начала перелистывать страницы, искала-искала, листала-листала. Свет от одинокой лампочки был тусклый, а Ларисин карандаш, верно, нечеткий. Зрители замерли в ожидании.
– «Мы все очень любим мороженое, – начала улыбающаяся Лариса. – Мороженое – самая вкусная вещь на свете. Нам очень хотелось покушать мороженое, но мы не знали, откуда взять деньги на мороженое. Тогда Вася сказал: „Я придумал, как купить мороженое…“
Беленькая девочка, не открывая глаз, положила голову на плечо подруги с черными косами, чернокосая закрыла глаза.
Лариса Примерная перевернула несколько страниц и уткнула нос в тетрадку. Снова она не могла найти нужное место, наконец нашла:
– «Дежурные девочки отправились в деревню за луком, а Вова начал мешать палкой овсяную кашу. Нам всем очень хотелось кушать. Мы сели ждать, когда закипит каша, а дров было совсем мало, и костер горел очень плохо…»
Смех душил Ларису, она никак не могла докончить фразы. Беленькая девочка вытянула ноги и легла к чернокосой на колени. Возможно, еще кто-нибудь уснул, но в темноте я не видел. Кашель и усердное сопенье слышались со всех сторон. Ничего не замечавшая Лариса Примерная давилась от хохота, но, кроме нее, не смеялся никто.
Николай Викторович подошел к ней, что-то шепнул на ухо. Лариса вздрогнула, сжала тетрадку и ринулась куда-то прямо в темноту.
Кто-то хлопнул два раза в ладоши. Спящие впереди девочки не шевельнулись. Из дальнего угла послышался откровенный размеренный храп. Сейчас выступать мне. Какой ужас!
Храп раздавался уже с нескольких сторон. Беленькая девочка заскулила во сне, повернулась и легла на бок, подперев кулачком щечку; ее подруга положила свою чернокосую голову ей на плечо…
Как выражаются школьники, я понял, что «влип». Однако взял себя в руки и вышел вперед. Я начал издалека: о Всеволоде Большое Гнездо, о его сыновьях. Я заикался, мял слова… Провал, позорный провал! Вот как отблагодарили мы пионерлагерь за гостеприимство!
- Предыдущая
- 24/42
- Следующая
