Не стреляйте в рекламиста - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/81
• Следующая

Атаман только улыбнулся, когда увидел, как эта курица потащила нож в спальню. Если бы Атаман решил ее придушить или трахнуть, ей не помог бы никакой нож. Невзирая на то, что у нее на две конечности больше.

Сегодня он уже удивил хозяйку, когда отремонтировал давно провисшие мебельные петли. Лена по его просьбе принесла Сашкин инструмент и с удивлением смотрела, как ловко инвалид одной рукой орудовал отверткой, пассатижами, молотком.

Она предложила помочь: подать, подержать. Он помощь принял, но чувствовалось, что справился бы и без нее. Это невольно вызывало уважение. Даже у Лены, настроенной к Атаману не лучшим образом.

Когда она убирала инструмент, в ящике не хватало длинной узкой отвертки. Лена пропажу просто не заметила. Зато Атаман четко знал, что делает. В первый же день утащил с кухни небольшой острый нож с деревянной ручкой. Но выходить с ним на улицу в свои разведывательные рейды все же опасался. При его биографии обнаружение ножа в кармане, даже обычного хозяйственного, могло привести к самым неприятным последствиям. Другое дело — отвертка. Он же мастеровой человек.

Атаман с помощью ножниц, нитки и иголки соорудил на дне своего брючного кармана нечто вроде петли для пуговицы: обшитую со всех сторон, чтобы не расползалось, дырочку. Вот в эту дырочку, как в ножны, отвертка и заходила. При ходьбе она касалась ноги и неприятно ее холодила, но на такие мелочи Атаман вообще не реагировал. Теперь он выходил на улицу почти вооруженный.

Они сели за стол, ужинать. Трапеза проходила в тягостном молчании. Вдруг затренькал звонок домофона. Инвалид опять прискакал к кнопке первым.

— Кто? — спросил он в мембрану.

— Свои. Открывай. — Они узнали голос Ефима.

Береславский вошел, большой и громоздкий. Лена крепко обняла его, довольно чувствительно наткнувшись грудью на какую-то железяку.

— Ты что с собой носишь? — спросила она.

— Чтобы девушки не приставали, — хохотнул Ефим.

Он был явно в хорошем настроении. Даже не заметил, как съел сначала свою порцию, потом добавку, потом отбивную, предназначавшуюся Лене. Впрочем, ее это не смутило. Глупо ожидать вежливости от хулигана, доброты от фининспектора и деликатности от Береславского.

С сожалением убедившись, что мясо кончилось, Ефим решил перейти к деловой части визита.

Просителей и посетителей он принимал в кухне, после того как Лена убрала со стола и вымыла посуду.

Первым на прием записался Атаман.

Он в деталях рассказал о задержании подозрительного типа около их дома. Потом — о своей повседневной охранной деятельности.

— Только она меня сильно боится, — ухмыльнулся он. — Ножик под подушкой держит.

— Правильно делает, — серьезно ответил Ефим. — Я бы на ее месте тоже боялся. Кстати, того, кто ее изнасиловал, пристрелила Лена, а не Сашка.

— Серьезно? — аж присвистнул Атаман. Жалеть изнасилованных он пока не научился. А вот уважать отомстивших — умел.

— Серьезнее не бывает. Прямо в лоб.

Ефим ничем не рисковал, выдавая Атаману эту тайну. Дальше него она не уйдет. Зачем сказал? А черт его знает. Дрессировщик, работая с тигром, тоже время от времени щелкает бичом. Даже если собственноручно выкармливал его молочком из бутылочки.

А такие люди, как Атаман, будут пострашнее тигра.

— Как здоровье-то твое? — поинтересовался Береславский.

— Тьфу-тьфу, вроде ничего. В «зоне» лихорадило три месяца. А сейчас — порядок.

— Ну и классно. — Ефим полез в карман и достал деньги. — Здесь эквивалент двухсот долларов. Твой аванс за работу.

Атаман с недоверием смотрел на увесистую пачку пятидесятирублевок.

— Это мне?

— А ты еще кого-нибудь здесь видишь?

Атаман покрутил головой, что очень рассмешило Ефима.

— Ты чего, ни разу в жизни зарплаты не получал?

Атаман всерьез задумался.

— Нет. На руки — ни разу. В «зоне» перечисляли на книжку и на «ларек».

— А на воле ты сам себе платил, — уже не улыбаясь, подытожил Береславский. — Ладно, продолжай свою вахту. За Ленку отвечаешь.

— Не маленький, — буркнул явно довольный Атаман и поковылял в свою комнату.

Лена пришла на кухню, собираясь высказать Ефиму все.

— Я не хочу больше сидеть дома.

— Лен, ты будешь сидеть дома столько, сколько я решу.

— А я что, уже не человек?

— Человек. Но я за тебя отвечаю, и ты будешь делать то, что я говорю.

— И не подумаю! — распалилась Лена. — У меня больные ждут! Мне главный врач по три раза на дню названивает! Тоже мне, диктатор нашелся! — Она подошла к стоящему Ефиму буквально вплотную, размахивая руками. Щеки пошли пунцовыми пятнами, глаза горели. Она была очень привлекательна в своем гневе.

Береславский обнял ее двумя руками и поцеловал в губы. Лена задохнулась от возмущения, но вместо того чтобы отшатнуться или дать по шее, вдруг прижалась к нему и ответила тем же. Минуту они не могли оторваться друг от друга.

И как тогда, в палатке, первым очнулся Ефим. Совесть чувствительно царапнула душу. Как всегда, чуть позже, чем нужно. Но, слава богу, чуть раньше, чем могло бы быть.

Ленка, резко отшатнувшись, стояла рядом, и теперь ее щеки горели от стыда.

— Что ж я делаю! Сашка в тюрьме, — чуть не плача, сказала она.

— Ты ни при чем, — своеобразно утешил Ефим. — Просто мне трудно отказать.

— Дать бы тебе по морде! — разозлилась Ленка.

— Ну, давай… — безропотно подставил лысеющую голову Береславский.

— Какой же ты все-таки гадский! — уже спокойно сказала она.

— Потому что пристал или потому что одумался? — рассмеялся он.

— Вообще гадский! — Она обняла Ефима, однако теперь он уже не осмелился бы на неправильные действия: точно даст в ухо.

— Но ведь со мной не скучно? — спросил Ефим.

— Не скучно, — честно ответила Лена. И ушла успокоиться окончательно в другую комнату.

Потом Береславский собрал обоих.

— Боюсь, я вас огорчу, но охота на нас не прекратилась.

— Почему ты так решил? — спросила Лена. Она уже справилась со своими эмоциями и была, как всегда, спокойна.

— Около твоего дома поймали киллера.

— Откуда ты знаешь, что он шел к нам? — Она удобно устроилась в кресле и закурила. Сладковатый дым распространился по комнате. Раньше Ефим этого за ней не замечал.

— Ты куришь?

— Не самый жуткий грех, — усмехнулась она. — Так почему ты уверен, что он шел к нам?

Береславский достал из кармана портрет Беланова.

— Вот его начальник. Он отдал приказ убить тебя и детей.

— Где он сейчас? — проняло наконец Лену.

— Надеюсь, что в аду, — Ефим уже побеседовал с Кунгуренко, и тот рассказал о предполагаемом ранении бандита, скорее всего тяжелом. — Но гарантий нет. Так что глядите в оба.

Атаман молча взял портрет, внимательно изучил его. Меж губ легла жесткая складка. Недооценивать этого инвалида могли только те, кто совсем не разбирается в людях. Ефим еще раз поблагодарил судьбу за случайную встречу со своим бывшим воспитанником.

— А сегодня утром пытались убить меня. Вот из этой штуки. — Он эффектно вытащил из-под свитера «Глок».

Ленкины глаза расширились от испуга. Атаман восторженно смотрел то на оружие, то на Береславского. Впервые в жизни он почувствовал себя не просто в своей стихии, а именно на своем месте. Такое ощущение Владимир Федорович пережил только однажды, и оно тоже было связано с Ефимом. Когда он, имея полную возможность сбежать, уложил бандита, ранившего вожатого. А потом спасал Ефиму жизнь, не жалея ног и легких.

— И… как тебе удалось его отнять? — спросила Лена.

— Прежний хозяин скончался, — скромно ответил Береславский. — А перед смертью завещал его мне. — Ему было чертовски приятно похвастаться и перед бывшим воспитанником, и перед женщиной своей крутостью. Он пока не знал, что расколотая голова киллера, вместе с другими, тоже очень неприятными образами, еще долго будет врываться в его сновидения и лишать так необходимого в обычной человеческой жизни душевного покоя…

• Предыдущая
• 53/81
• Следующая