Анжелика и король - Голон Анн - Страница 38
- Предыдущая
- 38/72
- Следующая
— Подложите еще дров, — машинально сказала Анжелика.
— Так можно оставить здесь мальчика?
— Нет, у меня сейчас нет времени. Я должна ответить мадам де Совиньи, пока ее посыльный еще здесь.
Вздохнув, Барба взяла мальчика за руку, и он послушно пошел за ней.
Оставшись одна, Анжелика быстро заточила перо, но не сразу села писать. Ей надо было подумать. Голос, к которому она не хотела прислушиваться, постоянно повторял: «Версаль будет ждать вас».
Было ли это правдой? Версаль, наверное, забыл ее, и это к лучшему. Она этого хотела, к чему же теперь сожалеть?
Вошел лакей и спросил, где маркиза желает обедать: в своей комнате или в столовой? Конечно, в своей комнате! Холодно на лестницах, а потом — у нее не хватает смелости в одиночестве усесться за длинный обеденный стол, уставленный серебром. Ведь она уже дважды вдова!
Анжелика села перед камином за маленький столик. Одна! Нет с ней рядом мужчины, который мог бы посмеяться, глядя, как жадно она набросилась на еду… или высказать свое восхищение ее руками, которые она два часа подряд растирала и мазала кремом… или оценить ее прическу.
Она вскочила, подбежала к зеркалу и долго изучала свое лицо. Она все еще прекрасна. Анжелика несколько раз глубоко вздохнула.
На следующий день в Плесси заехали месье и мадам де Рокелер. Они сделали небольшой крюк по пути в свое поместье в Арманьяке, чтобы навестить Анжелику и передать ей послание от Кольбера.
Герцогиня хлюпала носом и жаловалась на простуду, которую подхватила в поездке, но скорее всего это была отговорка, чтобы скрыть слезы, которые она не могла сдержать. Она улучила момент и, оставшись наедине с Анжеликой, пожаловалась ей на своего мужа, который предпринял этот шаг, чтобы убрать ее подальше от искушений двора, сослав в этот отдаленный замок.
— Самое время для его ревности, — жаловалась она, — именно теперь, когда мой роман с Лозеном давно в прошлом. Между нами ничего не было уже в течение нескольких месяцев. И чего хорошего он нашел в мадемуазель де Монпансье?
— Она внучка Генриха IV, — ответила Анжелика, — а уже это одно кое-что да значит. Но я не могу поверить, что Лозен пойдет на риск, заигрывая с принцессой королевской крови. У него же никогда не бывает серьезных намерений.
Мадам де Рокелер, напротив, утверждала, что его намерения самые серьезные. Великая Мадемуазель просила у короля за ее свадьбу с герцогом де Лозеном, в которого она была безумно влюблена.
— И что ответил его величество?
— Как обычно — «посмотрим». Он, кажется, был смущен той страстью, которую испытывает принцесса к Лозену, хотя сам очень привязан к Пегилену. А вот королева, герцог Орлеанский и Генриетта Английская были просто оскорблены, узнав об этом. Да и мадам де Монтеспан тоже. Она вслух выразила при дворе свое возмущение.
— Ей-то какое дело? Она ведь не королевской крови.
— Но зато она из рода Монтемар. Она знает, кому что причитается. А Пегилен из простых гасконских дворян.
— Бедный Пегилен! Но, надеюсь, что вы-то не стали презирать его за это?
— Увы, — и мадам де Рокелер снова залилась слезами.
Письмо Кольбера было иного содержания. Он просил мадам дю Плесси вернуться в столицу и заняться делами, которые под силу лишь ей одной. В скором времени в Париж должен был прибыть посол иранского шаха — Бактериари Бей. И Кольбер выражал надежду, что посредничество Анжелики поможет заключить более выгодные соглашения.
Прочитав письмо, Анжелика решила, что ей не следует откладывать свое возвращение в Париж.
Прибыв в столицу, Анжелика сразу же отправилась к королю в Версаль. Она встретилась с ним в парке. Вокруг лежал снег, было холодно. Король со свитой медленно следовал вокруг фонтана. Анжелика приблизилась к монарху и присела в глубоком реверансе.
— Какой приятный сюрприз, — слегка кивнул ей король. — Полагаю, что королева тоже будет рада вас видеть.
— Я уже засвидетельствовала свое почтение ее величеству, и она милостиво выразила мне свое удовольствие.
— Я полностью разделяю ее чувства.
Отвесив Анжелике еще один поклон, король повернулся к принцу Конде и продолжил прерванный разговор. Анжелика присоединилась к королевской свите. Она внимательно осмотрелась и с удивлением обнаружила, что ее одежда кажется здесь старомодной, хотя она отсутствовала всего полгода.
Анжелике не очень-то улыбалось встретиться сейчас с мадам де Монтеспан, но та, увидев ее, улыбнулась и помахала рукой, будто радуясь этой встрече. Анжелика отметила, что Атенаис похорошела. Ее раскрасневшееся на морозе лицо выглядывало из мягких мехов.
Муфта короля была из того же меха, что и капюшон мадам де Монтеспан, и висела на золотой цепочке. Эту моду переняли многие придворные дамы.
Анжелика услышала голос герцога Орлеанского, обсуждавшего эту проблему с мадам де Тианж.
— Божественно! Я готов преклоняться перед русскими. Вы слышали, их посланник привез сюда три полных фургона с мехами лисы, медведя, соболя. Просто поразительно! Это значит, что придет конец этим муфточкам размером не больше тыквы, — добавил он, глядя на муфту Анжелики. — Они выглядят такими убогими! Как только раньше мы могли их носить?! У меня сейчас из каракуля. Посмотрите, какие причудливые завитушки.
Вся группа двинулась королевской аллеей по направлению к дворцу, окна которого блестели под лучами зимнего солнца. Все камины во дворце были затоплены, и клубы белого дыма поднимались к небу. Температура в комнатах была терпимой, а в зале Венеры, где был сервирован королевский стол и столпились придворные, было душно.
Смущенная Анжелика постаралась спрятать в углу муфту «размером не больше тыквы». Стоя в толпе придворных, Анжелика смотрела на мадам де Монтеспан, сидящую за королевским столом, весело болтающую и смеющуюся.
Атенаис и в самом деле была дамой высшего света, в самом лучшем смысле этого слова. Ее новые привилегии, казалось, придавали ей необычную элегантность и оживленность. Следует добавить, что к новому году ожидали появления еще одного незаконнорожденного королевского отпрыска.
Двор становился все оживленнее и непринужденнее, хотя дворцовый этикет строго соблюдался. Это был тот день, когда простолюдинов допускали смотреть, как обедает король. Те, кто получил это право, медленно проходили по залу, во все глаза разглядывая своего повелителя.
Не в меньшей степени они восхищались герцогом Анжуйским, прибывшим в Париж в сентябре с младшей Мадемуазель — принцессой Марией-Терезой, десяти месяцев от роду, которая также являлась членом королевской семьи.
Они восхищались и мадам де Монтеспан, такой красивой, такой обаятельной и такой шлюхой!
Ремесленники, купцы, лавочники с покрасневшими от холода носами, закутанные в теплые пальто, возвращались в Париж, гордые тем, что им довелось лицезреть своего монарха и его прелестную любовницу.
Уже под самый конец трапезы Анжелика перехватила взгляд Флоримона, который с чувством собственного достоинства исполнял свои обязанности. По окончании обеда все направились в залу Мира. И здесь Флоримон подошел к матери.
— Вы видели, мама? Правда, я хорошо справляюсь со своими обязанностями? До этого мне разрешали только держать поднос, а теперь я ношу кувшины и пробую вино.
Но разве это не чудесно?! Если кто-нибудь захочет отравить короля, то я отдам за него жизнь!
Анжелика поздравила сына со столь быстрым продвижением. Дюшес сказал, что очень доволен Флоримоном. Хотя Флоримон был самым юным из пажей, но был самым умным, обладал хорошей памятью, врожденным тактом и чувством собственного достоинства. Словом, он был настоящим придворным. К сожалению, столь быстрое продвижение по королевской службе лишило его возможности быть товарищем по играм юного дофина. Монпансье сама сказала об этом королю, и теперь он и главный виночерпий как раз обсуждали эту тему — сможет ли Флоримон справляться с обеими обязанностями.
- Предыдущая
- 38/72
- Следующая
