Анжелика и король - Голон Анн - Страница 71

• Предыдущая
• 71/72
• Следующая

— Мой муж никогда не угрожал ни вашей короне, ни вашей власти. Только зависть…

— Давайте не будем говорить об этом снова, — прервал ее король. — И давайте не будем ссориться. Я утверждаю, что граф де Пейрак угрожал моей короне, ибо он был одним из богатейших и могущественнейших моих подданных. Величие других было и остается моим злейшим врагом. Анжелика, вы ведь умная женщина, и гнев не должен лишить вас здравого мышления. Когда я достиг совершеннолетия и вступил на престол, в стране повсюду вспыхивали бунты и волнения, шла гражданская война, наседали иностранцы, а Франция теряла свои владения одно за другим. Во главе моих врагов стоял очень могущественный человек — мой дядя… Гастон Орлеанский… Принц Конде поддерживал с ним дружеские связи, и против меня плелись многочисленные заговоры. Члены парламента выступали против своего короля. При дворе оставалось очень мало верных мне людей. Единственными, в чьей верности я не сомневался, были мать и кардинал Мазарини, которого все ненавидели. Но и они были иностранцы. Кардинал, как вы знаете, был итальянец, а мать, по своим чувствам и обычаям всегда оставалась испанкой. Можете себе представить, как их «любили» подданные. А в середине между этими противоположными полюсами стоял я, в сущности, еще ребенок, хотя и располагающий огромной властью, но слишком слабый, чтобы ею воспользоваться.

— Но вы проявили себя совсем не ребенком, когда отдали приказ арестовать моего мужа.

— Ради всего святого, не будьте такой упрямой. Неужели вы стараетесь походить на обыкновенную женщину. которая не может постичь суть дела? Та боль, которую вам причинил арест и казнь графа де Пейрака, — это лишь крошечная деталь панорамы той сложной и трудной борьбы, которую я хочу показать вам.

— Но граф де Пейрак был моим мужем, и, согласитесь, эта крошечная деталь для меня важнее всей вашей панорамы.

— Очевидно, история должна была идти в согласии с личными интересами мадам де Пейрак, — иронически заметил король, — даже если моя панорама — это весь остальной мир.

— Мадам де Пейрак не интересует история всего остального мира, — отпарировала она его колкость.

Король даже привстал, глядя на лихорадочный румянец на ее щеках. Он слегка улыбнулся.

— Однажды вечером, это было не так давно, в этой самой комнате вы вложили свои руки в мои и принесли клятву верности королю Франции. Впрочем, такие клятвы я слышал не однажды, и зачастую из уст предателей и перебежчиков. Не одно поколение дворян было готово сложить гордые головы в борьбе со своим королем. Я не собираюсь разжалобить вас и просить о снисхождении к молодому королю, которым я тогда являлся. Между моей прежней беспомощностью и нынешним могуществом пролегла большая и трудная жизнь. Я помню, как парламент поднял против меня армию, как герцог де Бофор и принц Конде организовали Фронду, как интриги герцогини де Шеврез привели армию герцога Австрийского и герцога де Лоррена в Париж. Мазарини был арестован. Герцогиня де Лонгвиль, сестра принца Конде, подняла Нормандию, принцесса Конде — Гайану. Я помню бегство своего первого министра, помню, как французы сражались друг с другом под стенами Парижа.

Анжелика сидела, крепко сомкнув пальцы рук. Она не смотрела на короля. Он чувствовал, что она слушает его рассеянно и невнимательно, и это причиняло ему больше расстройства, чем все те невзгоды, которые он пережил.

— Зачем вы рассказываете мне это? Чем я могу вам помочь?

— Зачем? Чтобы спасти свое доброе имя в ваших глазах. Та сбивчивая информация, которой вы располагаете, явилась причиной тому, что вы составили неверное представление о своем монархе.

— Король, злоупотребляющий властью только для того, чтобы удовлетворить свои низменные желания, не достоин своего священного звания, врученного ему самим богом! Лишить человека жизни только из зависти или ревности — это достойно осуждения, и подлинный король не должен так поступать со своими вассалами.

— Но то же самое действие, исполненное для блага народа, для торжества мира в королевстве, — это знак мудрости и благоразумия.

— Каким образом мой муж мог угрожать спокойствию королевства?

— Одним своим существованием.

— Одним своим существованием?!

— Вот именно. Я только что достиг совершеннолетия, мне исполнилось пятнадцать лет. Я знал лишь тяжесть королевской ноши, но не свою силу. Я собирал все свое мужество, убеждая себя, что для спасения трона мне предстоит найти ряд способов укрепить власть. В самом начале своего правления мне пришлось арестовать кардинала Реца. Этим актом я открыл начало опалы своих родственников. Вскоре мне пришлось решать судьбы других людей, и, в первую очередь, своих врагов. Мой дядя, Гастон Орлеанский, был сослан. Другие были прощены и среди них — Бофор и Ларошфуко. Принц Конде удрал в Испанию, и я приговорил его к смерти. Но когда дело дошло до моей женитьбы, то испанцы стали просить за него так, что я даровал ему прощение. Время шло. Другие заботы стали одолевать меня, и, в частности, роль придворных дам в деле бывшего министра финансов Фуке. Очень много я слышал тогда о вас, моя дорогая. Говоря о чудесах Тулузы, люди рассказывали, что красотой вы затмили Элеонору Аквитанскую. Тогда я еще не знал, что обычаи в этой провинции так же странны для парижан, как если бы это была чужая страна. Граф был высокомерен, богат, влиятелен и высокообразован. И в первый раз, когда я его увидел, мною овладело беспокойство. Да, он был богаче, чем я, и рано или поздно он стал бы могущественнее меня. С тех пор я стал думать: как разрушить эту силу, могущую создать королевство в королевстве. Верьте мне, я ничего не имел против него как человека, но мне нужно было уничтожить угрозу моей власти. И чем ближе я знакомился с ним, тем больше я убеждался, что графа де Пейрака нельзя оставлять в живых. У вашего мужа был еще один злейший враг. Сам не знаю почему, но Фуке хотел его уничтожить.

Анжелика будто вновь пережила прошлое, поглотившее ее счастье. Ее лоб стал влажным.

— Я причиняю вам боль? Бедняжка!

И он продолжал:

— Тогда я поручил это дело Фуке. Он знал, как использовать для своей мстительной выгоды архиепископа Тулузского. Он умел убирать врагов, а я лишь следил за ним и за его методами, чем впоследствии и воспользовался, когда нужно было убрать его самого. Я прочитал все материалы по делу вашего мужа и понимаю, чем вы так возмущены. Вы говорили об убийстве одного из свидетелей защиты — отца Киршо. Увы, это верно. Все было в руках Фуке и его шпионов. Фуке очень хотел уничтожить графа де Пейрака. Дело зашло слишком далеко…

Король немного помолчал.

— Вы прибыли в Лувр просить о помиловании. Я помню это так же хорошо, как и тот день, когда я впервые увидел вас в платье из золотой парчи. Вы были ослепительно прекрасны. У меня хорошая память на лица, а ваши глаза забыть невозможно. И когда, годы спустя, вы появились в Версале, я сразу же узнал вас. Я знал, кто вы, хоть вы и были представлены мне как жена маркиза дю Плесси де Бельер. И, похоже, вам не хотелось вспоминать прошлое. Тогда я подумал, что вы уже простили меня. Неужели я ошибался?

— Да, сир. Но я благодарю вас за это, — печально сказала Анжелика.

— Неужели вы уже тогда вынашивали планы жестокой мести? Заставить мое бедное сердце разорваться на части, как это вы сделали сейчас, за те страдания, что я вам причинил?

— О нет, сир, нет. Не думайте, что я способна на такую низость, да еще и безо всякой пользы.

Король слабо улыбнулся.

— Как хорошо я вижу вас в этом ответе. Месть — это дело бесполезное, а вы не та женщина, которая будет попусту тратить время и силы. Но тем не менее вы достигли своего. Вы наказали меня и причинили мне боль в тысячу раз большую, чем сами того хотели.

Анжелика смотрела мимо него.

— Что дала мне судьба? Я бы хотела… забыть прошлое. Я была молодой, я так любила жизнь. Я думала, что останусь верной Жоффрею. А будущее улыбалось мне, оно манило и соблазняло меня. Но и теперь, когда прошли годы, я все еще не могу забыть прошлое. Он был моим мужем, я любила его всей душой. А вы сожгли его!

• Предыдущая
• 71/72
• Следующая