Анжелика и заговор теней - Голон Анн - Страница 25

• Предыдущая
• 25/49
• Следующая

Она опустила голову, пытаясь успокоиться. — Я знаю, что этот иезуит правит Квебеком. Но не вы ли сказали мне, что Монреаль — это не Квебек? — Что касается отца д'Оржеваля, — да! Знайте, что отец д'Оржеваль является духовным отцом Новой Франции.

— Да это фанатик! Если бы вы знали, какие, козий строил он нам!

Маргарита Бургуа живо возразила:

— Что бы он ни делал, все это во имя Добра. Он заботится о своих детях.

Анжелика сделала повое, усилие, чтобы не потерять контроля над собой.

— Вы хотите оказать, что он защищал вас, своих детей, от врагов, то есть от пас.? Но прошу вас, на каком основании вы считаете пас: врагами?

— Разве, не угрожаете, вы Новой Франции, расположившись на королевской земле?

Анжелика хотела бросить ей в лицо резкие, слова. Напомнить, что есть договор Бреда, подписанный самим мсье, де Траси, по которому эти земли отходят к Англии Мадемуазель Бургуа была женщиной образованной и благородной Она должна знать, о чем говорит. Пятнадцать лет жизни среди опасностей и угроз убедили ее, в справедливости дела, которое, она отстаивают.

— Англичан двести тысяч и почти столько же, ирокезов. А нас, канадцев, едва ли наберется шесть тысяч. Если мы не будем яростно защищаться, они пас поглотят.

Она говорила спокойно и убежденно. Анжелика никогда не испытывала подобной уверенности. Взволнованная, Анжелика поднялась и сделала несколько шагов. Сначала она думала, что все будет просто. На деле же дискуссия свелась к вопросам королевской территории, Франции, церкви. Нужно было идти по другому пути, но для возвышенной натуры Анжелики это было трудно. Должно было установиться сердечное, взаимопонимание. Взаимная нежность, уважение, гуманная атмосфера, которая успокаивает, отгоняет опасности, угрозы, страх.

Она снова подняла голову и улыбнулась женщине, сидящей у очага. Та с интересом рассматривала Анжелику. Жизненная сила и искренность, которые исходили от этого лица, вызывали симпатию и доверие.

— Мать Бургуа, оставим эти разговоры! Я уверена, что жизнь заставит нас укреплять дружбу, возникшую между нами. Позже мы поймем, как нам избавиться от того, что нас разделяет.

Основательница своего маленького религиозного Общества одобрительно кивнула головой и надолго погрузилась в свои мысли.

— Обязательно нужно, чтобы вы встретились с отцом д'Оржевалем, — вдруг решительно заявила она. — Чем больше я вас узнаю, тем больше убеждаюсь в этом. Конфликт между вами возник из-за недоразумения. Когда вы объяснитесь с отцом, все наладится. Вы сумеете его услышать и понять.

— Я сомневаюсь в этом, — бросила Анжелика. Лицо ее помрачнело.

Она снова уселась.

— Могу вас заверить, что меня приводит в ужас мысль, что я предстану перед ним.

— Может быть, вы боитесь его проникновенного взгляда, который заметит вашу неспокойную совесть? Анжелика не ответила.

— Вы находитесь в состоянии душевного разлада, — внезапно заявила монашка.

— Может быть. Но временами такое испытывают все , люди. А вы всегда уверены в себе?

Взгляд Анжелики упал на руки монашки. Она поймала себя на мысли о том, что губы мужчины не касались этих трудолюбивых рук. Лицо мадемуазель не знало мужской ласки, хотя было миловидным. Годы уже стирали с этого лица былую красоту. Перед глазами промелькнуло видение: она в объятиях Жоффрея умирает от наслаждения под его поцелуями. Даже это воспоминание заставило ее сердце биться сильнее. Ее щеки порозовели.

— Вы меня считаете колдуньей, какой-то обольстительницей?

— Нет, но вы, определенно, наделены силой очаровывать. Она сказала это без ехидства, даже с оттенком ностальгии в голосе, как будто смягчаясь перед таким даром Анжелики. Еще раз Анжелика испытала чувство тревоги. Хотелось встать и куда-нибудь уйти. Она так стиснула руки, что побелели суставы. Анжелика взглянула на сидящих вокруг нее людей, никого не видя.

Ее волнение длилось не больше минуты. Снова к ней вернулось спокойствие. Анжелика поняла, что монашки не так уж далеки от нее. В чем она могла упрекнуть себя? Разве она сама, Анжелика де Сансе де Монтелу, была воспитана не в монастыре урсулинок в Пуату? Она тогда не знала ни жизни, ни света. Но даже в те времена она восставала, возмущалась, спорила. С высоты стены густого монастырского сада она видела, как к ней тайком пробирается влюбленный паж королевы. При этом воспоминании Анжелика рассмеялась.

Смех разрядил обстановку, окружающие тоже рассмеялись. Будучи свидетелями спора между уважаемыми женщинами, они чувствовали себя угнетенными.

— Значит, вы не сердитесь на меня за мою откровенность? — спросила Маргарита Бургуа.

— Как же я могу сердиться! Вы, дорогая Маргарита, ничем не можете меня ранить. Вы спасли медведя Уилби… Я вас буду любить всегда.

— Они возомнили себя принцами, — говорил с возмущением Карлон, — потому что им дали право охотиться и ловить рыбу, вот тебе уже и сеньоры! Но где же их вилланы, кто обрабатывал бы землю этих канадцев! Это пустой звук. Для них существует только одно — торговля! Создают законы, каждый восемнадцатилетний парень обязан жениться под страхом штрафа. А так как невест не хватает, их привозят, заплатив любую цепу. Но парни убегают н леса, они предпочитают «бегать со спичкой» к молодым индианкам.

Интендант Карлон жестикулировал, разговаривая с Пейраком. Краем глаза он следил за погрузкой товаров па борт «Голдсборо». Эти предназначавшиеся для запоздавшего корабля товары купил граф де Пейрак. Здесь были доски, мачты, копченая и сушеная рыба, бочонки с соленой сельдью, жир морской свиньи и моржа, ящики с мукой, мешки с горохом и фасолью, которая в Старом Свете заменяла бобы.

— Теперь на торговлю наложили столько запретов! — продолжал Карлон. — Нельзя даже привозить алкоголь дикарям. Но дудки! Плевали они на этот закон! Для этого у них есть леса, не успеют им предъявить какой-нибудь счет или обвинение, они — гон! — в лес!

Пейрак не мешал ему изливать душу. Этот человек был ему симпатичен. Он ценил трезвость суждений интенданта, его предпринимательский ум, умение разбираться в экономических вопросах. Если бы он был английским гражданином, то благодаря этим своим качествам, мог бы уже стоять во главе преуспевающей колонии.

Из-за неумелой экономической политики министра Кольбера и всего французского правительства в Тадуссаке почти не осталось населения: кроме солдат, нескольких фермеров и ремесленников — пастух, приказчик, кузнец, охотники.

— Женщины ничего не могут поделать, — продолжал Карлон. — Им тоже знакома охотничья лихорадка. Посмотрите туда, — он указал в сторону реки Сегеней.

Там скопилось много — целая флотилия — каноэ. Шел торг пушниной. С берега реки доносился радостный гул, жители с флягами водки сновали туда и сюда. В руках других был хлеб и разные предметы.

Жоффрей де Пейрак рассматривал поселок, его бедные приземистые домики, элегантную часовню с запертой на замок сокровищницей, оживленную ярмарку на берегу.

Эти люди были очень деятельны. Их жизнелюбие и умение радоваться, несмотря на суровость, возможно, и составляли их очарование. Видя, что граф улыбается, Карлон с горечью заметил:

— Я догадываюсь, о чем вы думаете. Что ж, я тоже так думаю. Их еще не загрузили товарами — я думаю о своей прибыли. А вы рассчитываете положить свою прибыль в карман по прибытии в Новую Францию.

Анжелика представила девушек Короля мадемуазель Бургуа, надеясь, что та заинтересуется их судьбой.

— Это — девицы, нанятые по приказу мсье Кольбера для населения Канады. Они потерпели кораблекрушение и познали много горя. Не можете ли вы сделать что-нибудь для них?

Она коротко рассказала, как случай привел на берег в Мэн корабль, потерявший управление. Он разбился об утес недалеко от берега, «Голдсборо» принял на свой борт пострадавших. Теперь они сопровождают этих юных девушек в Квебек.

Мадемуазель Бургуа сочувственно покачала головой:

• Предыдущая
• 25/49
• Следующая