Анжелика и заговор теней - Голон Анн - Страница 32
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
— Ах, — вздохнул он, прикасаясь к ее руке. — Это вы! Я вновь узнаю ваше прелестное лицо, ваши волнующие глаза, рисунок ваших губ, которые мне виделись во сне. Вы одна вызываете в моем сердце нежность, и я готов стать вашим рабом. Вы не изменились.
— О! Вы тем более. Вы совсем не изменились.
— Но в чем же заключается секрет вашего чарующего колдовства? Я воспламеняюсь от звуков вашего голоса. Такая любовь — это дар. Давайте же присядем, здесь есть скамья в тенистом уголке.
Прокричала ночная птица. Бордагне ласково обнял Анжелику за плечи. Их окутали складки манто. От него исходил запах пудры и аромат лилий. Можно было любоваться его элегантностью, если учесть, что он проделал такой утомительный путь на этом судне «Сен-Жан-Баптист».
— Однако я должен вас ненавидеть, — заговорил он после минуты молчания, как бы продолжая нить своих мыслей. — Потому что вы посмеялись надо мной. Вы обманули меня самым наглым образом. Вы превратили меня в посмешище. Хуже того, вы меня предали. Но что я могу поделать?!
Из-за вас я потерял голову, и в этот вечер я готов вам все простить. Возможно ли это? Но на этот раз я выскажу все, я не боюсь больше обещаний, я заставлю вас заплатить.
— Тес! Не кричите так громко.
Она огляделась вокруг и, как будто осознав, где она находится, воскликнула:
— Мне пора идти!
— Как? Уже? Нет, это невозможно! Больше никогда я вас не отпущу. Скажите, вы всегда при вашем хозяине?
— Мой хозяин? — удивилась Анжелика, которую это слово удивило еще в письме.
— Да, этот коммерсант Берне, надменный упрямец, который ревниво охранял вас в своем доме, тогда как я не мог даже приблизиться к вам. Это, следуя за ним, вы появились в Канаде?
— В Канаде?! — воскликнула она. — Какой-то гугенот? Зачем вы здесь? Вы теряете рассудок, мсье королевский лейтенант. Кто поверит, что вы уполномочены заниматься делами реформистской церкви? Ну посудите сами. Мы в Новой Франции, мессир. Это ультракатолическая страна, куда полиция может протянуть свою руку, как и в Ла-Рошель. Эта страна не может служить убежищем для отъявленных гугенотов, скрывающихся от бдительных стражей короля.
— Это правда! Где же моя голова! Вы заставляет меня молоть чепуху. Это я таким становлюсь рядом с вами. Я занят только вашей персоной — так я рад нашей встрече! Однако я же говорил, что должен был бы оттолкнуть вас, высечь, оказать. После всего того, что вы натворили!
Разве найдешь другую женщину, более скрытную, более изощренную на выдумки, чем вы, маленькая лицемерка, которая выдает мне заведомую ложь с ангельским взглядом?
Ну, да, мэтр Берне. Поговорим о нем. Отъявленный гугенот, говорите вы… Вы ему помогаете.., на этот раз вы в этом сознались.., вы ему помогли бежать. Ведь это я представил вас ему как даму из Общества Святого Таинства, чтобы вы могли обратить в католичество его и всю его семью. Я вам верил и не обращал внимания на семью этого грешника. У меня была тысяча поводов, чтобы упрятать в тюрьму этого еретика. Ради вас я делал ему снисхождение. Я манкировал своим долгом, я — королевский лейтенант, губернатор Ла-Рошели! Мне было поручено обращать гугенотов в нашу религию. Да, здорово вы мне помогли! О, ля, ля! Хорошенькое дельце!
Дрожа от возмущения, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, чтобы видеть ее глаза — Посмейте.., посмейте сказать мне сегодня в лицо, что это не правда, что вы не лгали мне с хитростью ярмарочного зазывалы. Скажите, что это не вы, нисколько не заботясь о моей персоне, помогли бежать этому презренному безбожнику? !
Он дрожал от гнева и запоздалого унижения, а Анжелика, понимая его гнев, считая его справедливым, предпочитала хранить молчание.
Он успокоился, напряженно всматриваясь в слабо освещенный овал лица женщины, обращенный к нему. Он тяжело вздохнул, отпустил ее и откинулся назад.
— Что делать? Перед вами я бессилен, — простонал он. — Конечно, я знал о ваших уловках, я проклинал вас, но по меня не успокаивало. Вы побыли рядом несколько минут — и я связан по рукам и ногам, я трусливо прощаю вам мой позор, разбитую карьеру, утрату доверия, всю мою жизнь, разрушенную по вашей вине.
— Как это — по моей винe?
— Конечно. Вы не помните? Я уехал в Париж с донесениями о делах Церкви. Я подготовил доклад о достижениях в деле обращения в католичество в Ла-Рошели. Решил подчеркнуть, какая спокойная обстановка установилась в городе, где нет ни малейших волнении. Я приводил в пример семью Берне. Но в Париже меня приняли холодно. Причину этого я узнал, вернувшись в Ла-Рошель. Здесь меня ждал рассказ о мерзости и катастрофах, от которых волосы становились дыбом. Моя самая крупная дичь ускользнула. Отряд отборной стражи превращен в месиво, затоплен военный корабль, бесчисленные аресты и жалобы.
— Почему? По какой причине?
— Из-за этого затонувшего корабля.., и еще потому, что арестовали мадам Демюри. Вы, конечно, помните эту католичку, которой Религиозное Бюро доверило воспитание детей Берне.
— А! Сестра мэтра Берне? И ее арестовали?
— Само собой разумеется! Она дала им возможность улизнуть, и с кем? С вами, естественно. Вопреки своему обязательству обратить их в католичество, она передала их вам. Уж не знаю, какой вашей выдумке она поверила на этот раз, но вы горазды на выдумки. Она снова оказалась в очень затруднительном положении. Ее муж, являясь офицером королевского флота, занимал высокое положение в обществе, был фаворитом адмирала.
Арест этой несчастной наделал много шума. Что касается меня, но я нашел в этом прелестном городе, к которому я привык, где у меня были замечательные друзья, где я вел, несмотря, а, может быть, благодаря гугенотам, интересную полноценную жизнь, где у меня были полезные обществу задачи и уважение — короче, я нашел опустошенную землю. Хуже того, я оказался обвиненным, осужденным, изгнанным. Бомар., вы помните Бомара?
— Да, ужасный, гнусный инквизитор.
— Это так… Этот Бомар приготовил мне хорошенькую ловушку, в которой главным рычагом были вы.
— Снова я?
— Да, вы, маленькая Сен-Нитуш; вы и ваши друзья из РРР, вся верхушка Ла-Рошели, но не только опора сопротивления — гугеноты, но и ряд коммерсантов сбежали в Америку под носом у полиции! А ведь я обещал королю, что никто (слышите, никто) не пересечет границу.
Но это ничто по сравнению с ударом, который поразил меня лично. Исчезли вы, убежали вместе с ними. О! Какая рана!
Он замолчал, тяжело дыша. Затем, мрачным тоном сделал заключение:
— Я был арестован. Я должен был отправиться на галеры — Я — королевский лейтенант, — на галеры! И вот как я этого избежал. Меня объявили соучастником, клятвопреступником, ренегатом. Бомар дошел до того, что назвал меня скрытым гугенотом. Меня, наследника дворянской католической ветви.
— Но это ужасно! Я., я глубоко удручена. Как же вы выбрались из этого осиного гнезда?
— Я воспользовался протекцией адъютанта мсье де Ля Рейни, лейтенанта королевской полиции. Это его правая рука. Этот полицейский находился в Ла-Рошели, когда я туда вернулся. Он сразу вник в это дело и, щадя мое самолюбие, велел тайно провезти меня через город в карете с зашторенными окнами.
И так как Анжелика пошевелилась, он сказал:
— Да. Вы уже догадались, о ком идет речь! Он вам знаком, этот полицейский, не так ли? Так назовите же мне его имя…
— Франсуа Дегре, — живо отозвалась она.
— Он самый. Франсуа Дегре, конечно! А не можете ли вы мне сказать, что было между вами и этим мрачным притворщиком. Кажется, он знал вас очень хорошо?
— Мсье губернатор, пожалуйста, не начинайте ревновать!
— Как же я мог оставаться равнодушным, видя сардоническую улыбку этого самца, который хвастает своими победами Он говорил о вас с обидной фамильярностью. Как будто бы вы ему принадлежали, как будто вам некого больше было любить и что только ему вы поверяли свои секреты. О, как мучительно было мне все это слышать!
— Но вы говорили, что он вам услужил?
— Да, без него я бы погиб! Бомар осудил меня беспощадно. Дегре спас меня от галер, а, может быть, и от виселицы. Полиция у короля в чести. Она выполняет большую службу. Благодаря стараниям полиции Париж освободился от бродяг и воров. Но это дорого обходится правительству. Дегре не останавливается ни перед чем.
- Предыдущая
- 32/49
- Следующая
