Тюрьмой Варяга не сломить - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая

— Негативы тоже?

— Разумеется, — вяло отреагировал Нестеренко.

Он уже потерял интерес к Фрэнки — через два часа из этого же аэропорта вылетал самолет, который должен будет доставить его в Париж. Академик Нестеренко летел на конгресс по международному праву. Его доклад — о борьбе с международным терроризмом — был в числе первых.

— Я не привык обманывать людей. — И, едва улыбнувшись, добавил: — Даже если где-то и затерялся один-единственный кадр, то он уже не сможет повредить вашей репутации. Я вам обещаю.

Фрэнки сунул ключ в карман и облегченно вздохнул:

— Я на это очень надеюсь.

— Знаете, Фрэнки, у меня останутся самые приятные воспоминания о нашем сотрудничестве.

Егор Сергеевич снова посмотрел на «Ил-96». Трап уже отъехал в сторону. Через несколько минут Варяг станет недосягаем.

— Я не могу ответить вам тем же и рассчитываю на то, что это последняя наша встреча.

— В этом вы можете не сомневаться.

— Боюсь, как бы пресса не разнюхала раньше времени об отъезде вашего друга и не подняла вой.

— Вам не стоит об этом беспокоиться, мистер Галлахер. Вы читали сегодняшние газеты?

— Нет, а что, собственно, произошло?

Нестеренко достал из сумки сложенную «Лoc-Анджелес таймс», аккуратно расправил ее широкой ладонью и протянул Фрэнки.

— Вот, взгляните сюда… Сейчас об этом деле будет писать вся пресса Америки. Так что у нас с вами не будет повода для беспокойства.

Фрэнки взял в руки газету. Заголовок на первой полосе вопил огромными буквами: «Двойное убийство, или Почему застрелился окружной прокурор». На крупной фотографии, которая занимала чуть ли не половину газетной страницы, он увидел распластанное на полу тело Джуди Ханта. Его голова была неестественно запрокинута назад, правый висок измазан запекшейся кровью, а в шаге от него валялся крошечный пистолет. На мертвом лице застыло задумчивое выражение, и лишь в широко открытых остекленевших глазах пряталась невысказанная тоска. Оказывается, Джуди мог быть и таким. Ниже Фрэнки прочитал: «Сегодня в Сан-Франциско, в своем доме на бульваре Гири, застрелился окружной прокурор Джуди Хант. Но прежде чем сделать роковой выстрел, он застрелил жену. Мотивы этого ужасного инцидента неизвестны, так как самоубийца не оставил предсмертной записки. Джуди Хант был одним из самых влиятельных юристов Америки, и в Белом доме серьезно рассматривали его кандидатуру на пост генерального прокурора Соединенных Штатов. Эта трагедия никак не увязывается с тем, что известно о нем. Джуди Хант блестяще закончил два колледжа — экономический и юридический. Одно время он занимался адвокатской практикой, и в число его клиентов входили самые влиятельные люди не только штата, но и всей Америки — среди его клиентов числились мэр Сан-Франциско и сам губернатор. Представители Белого дома также частенько обращались к нему за помощью. Тем более странным было его желание прервать адвокатскую деятельность и перейти на государственную службу. В подробностях этой загадочной трагедии предстоит разобраться полиции, нам же остается только недоумевать, какие обстоятельства заставили Джуди Ханта прервать свою стремительную карьеру. У окружного прокурора осталось двое детей — старший сын Роберт учится на первом курсе юридического колледжа в Гарварде, младшая дочь Ребекка в этом году заканчивает школу».

— Да… Теперь журналистам будет действительно не до господина Игнатова, — в задумчивости пробормотал Фрэнки, возвращая газету.

— Вы его знали?

Фрэнки Галлахер внимательно посмотрел на русского старика. Он уже успел убедиться в том, что его простоватый вид очень обманчив, и даже сейчас он наверняка знает больше, чем хочет показать.

— Так, немного… не больше, чем другие.

— Ну что ж, мне пора, — старик взялся за свою сумку, — желаю вам успехов в борьбе с преступностью. — Глаза у старика оставались серьезными: создавалось впечатление, что он улыбался только тогда, когда хотел ткнуть в лицо кукиш. — Если будете опять в Москве, позвоните, буду рад встрече, — и он неторопливо направился к эскалатору.

Фрэнки Галлахер проводил взглядом старика, чью загадку ему так и не суждено было разгадать, и быстрым шагом направился к камерам хранения.

А Егор Сергеевич, взглянув на часы, вошел в кабинку таксофона. Набрав номер, он долго слушал протяжные гудки. Потом вздохнул, повесил трубку и направился к очереди на регистрацию.

— Мистер Нестеренко?

Негромкий женский голос заставил Егора Сергеевича вздрогнуть. Он обернулся. Перед ним стояла симпатичная темноволосая девушка в потертых голубых джинсах. Мягко улыбаясь, она протягивала ему конверт.

— Ваш друг Майкл просил передать вам это, — сообщила она, глядя ему прямо в глаза.

— Благодарю. — Нестеренко взял конверт, с интересом разглядывая неожиданную собеседницу.

Он что-то почувствовал в ней, интуиция подсказывала ему, что девушка — не простой посыльный. Его не могли обмануть ни мягкая улыбка, ни приветливый простодушный взгляд, ни точеная фигурка. Опытный глаз Нестеренко сразу уловил какую-то неестественность в ее поведении.

Егор Сергеевич мельком взглянул на голубой конверт, который держал в руках, а когда поднял глаза, девица уже удалялась, направляясь к выходу из аэровокзала. Нестеренко хмыкнул и распечатал письмо. Пробежав его глазами, он замер, задумчиво глядя перед собой. Его лицо как будто окаменело. Он спрятал письмо в карман и решительно зашагал к стойке регистрации рейса «Эр Франс» на Париж.

Неприметный мужчина в сером шерстяном пальто сидел за стойкой открытого бара аэровокзала и неторопливо листал журнал «Ньюсуик». Перед ним стоял недопитый бокал пива. На полу у его ног лежал пухлый темно-синий портплед. Время от времени мужчина клал журнал на стойку и, чуть обернувшись на толпу пассажиров, обводил людей скучающим взглядом. Он явно никого не ждал и никого не высматривал в толпе. И никому не могло прийти в голову, что объектом его самого пристального интереса был благообразный высокий старик, чинно стоящий в очереди к стойке регистрации рейса «Эр Франс» в Париж.

Мужчина в сером пальто снова вспомнил о своем недопитом пиве, взял бокал и неторопливо осушил его до дна. Поставил бокал на стойку и опять, как бы невзначай, бросил взгляд на старика. Тот уже поставил свой чемодан на багажный транспортер и о чем-то разговаривал с девушкой, оформлявшей ему билет. Мужчина в сером пальто усмехнулся: старик наверняка, как всегда, просил себе место в салоне для некурящих. Когда старик прошел мимо ограждения в зону паспортного и таможенного контроля, наблюдавший за ним мужчина резво соскочил с высокого табурета, подхватил пухлый портплед и стремительно зашагал к информационному бюро. Наклонившись к окошку, он широко улыбнулся девушке-информатору:

— Мисс, окажите мне услугу, пожалуйста. Я должен встретиться тут с женой. Мы улетаем в Европу. Что-то она опаздывает, и я боюсь, как бы она что-нибудь не перепутала. Не могли бы вы сейчас объявить, что мистер Локхид ожидает миссис Локхид у открытого бара рядом со стойкой регистрации рейса «Эр Франс» на Париж?

— Конечно, сэр, — улыбнулась девушка в ответ и, придвинув к губам микрофон, заученно-томным голосом попросила миссис Локхид подойти к стойке регистрации парижского рейса «Эр Франс», где ее ожидает муж.

Мужчина в сером пальто поблагодарил девушку и отошел от информационного бюро. Подойдя к заметно укоротившейся очереди на рейс «Эр Франс», он встал в нескольких шагах от бара, где недавно сидел и пил пиво.

Через несколько минут его легко ткнули в спину:

— Привет, муженек!

Он обернулся. Перед ним стоял улыбающийся толстяк в красной пуховой куртке. В руках у него был точно такой же темно-синий портплед, что и у мужчины в сером пальто. Мистер Локхид кивнул ему в знак приветствия, но не улыбнулся. Он поставил портплед на пол, рядом с колонной. Толстяк в красном пуховике сделал то же самое.

• Предыдущая
• 19/75
• Следующая