Искушение Анжелики - Голон Анн - Страница 21

• Предыдущая
• 21/110
• Следующая

— Господь охранит своих детей, — громко сказал пастор, — так как они суть его воинство.

И опять кто-то жестом велел ему замолчать.

На дороге показалась группа индейцев, которые куда-то бежали с горящими факелами в руках. Они появились из оврага и, не останавливаясь, побежали дальше.

Ребенок снова заплакал. Внезапно Анжелике пришла в голову мысль. Выбрав один из пустых котлов для варки сыра, она приказала Роз-Анн вместе с тремя другими детьми спрятаться туда. Они оказались там, как птенцы в гнезде. Им велели сидеть тихо.

Анжелика наполовину прикрыла котел крышкой. В этом убежище дети меньше боялись и не рисковали тем, что будут придавлены сражающимися.

Она вернулась к своему наблюдательному пункту.

Индейцы стояли за загородкой. Они увидели труп одного из своих, лежащий поперек дороги.

Их было четверо, и они о чем-то спорили, глядя в сторону дома. В свете красноватых сумерек их лица, разрисованные «боевыми» красками, были ужасны на вид. И Анжелика, тесно прижимаясь локтями к другим европейцам, вновь с содроганием вспомнила о гнавшемся за ней индейце.

Индейцы отодвинули загородку и, слегка пригнувшись, стали перебегать через двор как дикие, внушавшие ужас, хищники.

— Огонь! — скомандовал тихим голосом Коруэн.

Грянул залп.

Когда дым рассеялся, трое абенаков лежали на земле и бились в конвульсиях агонии; четвертый убегал.

Затем началась общая атака. Дикари появились со стороны оврага. Как сплошной поток воды, который, казалось, накатывался отовсюду, их темные тела возникали все в большем и большем числе. Их воинственные крики сливались с треском оружейной канонады.

В овчарне осажденные не прекращали своей стрельбы, передавая ружья женщинам и беря у них заряженные мушкеты. Лихорадочными движениями женщины прочищали банниками раскаленные стволы, и вновь засыпали в них порох. С сухим треском защелкивались затворы. Оружейные выстрелы сливались с дьявольскими криками, доносившимися снаружи. Дым щипал глаза и горло, пот тек по лицам и оставлял горький привкус на губах. Отовсюду слышалось хриплое дыхание.

Анжелика отбросила в сторону свой мушкет. Кончились пули! Она взяла пистолеты, зарядила их, наполнила карманы пулями мелкого калибра и набрала их полный рот, чтобы быстрее можно было их доставать, прикрепила рог с порохом и коробку с запалами к поясу, чтобы все было под рукой.

Со стороны крыши раздался треск. Сверху в комнату впрыгнул индеец и оказался рядом с пастором Пэтриджем, который оглушил его ударом приклада. Но за первым дикарем прыгнул второй и нанес удар кастетом по крупному черепу преподобного Томаса. Тот упал на колени. Индеец схватил его за волосы и поднес свой нож к его лбу. Анжелика тут же выстрелила из пистолета индейцу в грудь.

Индейцы стали один за другим прыгать в комнату через крышу. Англичане отступили к углу большой печи. Анжелика опрокинула набок большой деревянный стол и подвинула его туда, превратив в большой щит, за которым укрылись все осажденные. Откуда у нее взялись силы, чтобы такое проделать? Но об этом она спросила себя позже. А сейчас ярость боя придала ей сверхчеловеческие силы, чему способствовала злость при воспоминании о том, как глупо она оказалась в ловушке в этой деревне иностранных поселенцев, рискуя лишиться здесь жизни.

Спрятавшись за этим укрытием, крестьяне начали стрелять в двух направлениях: в глубину комнаты, куда нападающие прыгали с крыши, и в сторону двери, которая начала уступать ударам топоров.

Это было настоящее побоище. И казалось, в результате этой непрерывной стрельбы победа останется за белыми, обладавшими огнестрельным оружием.

Но поселенцы расходовали свои последние пули. Брошенный кем-то из индейцев топор попал Коруэну в плечо, тот вскрикнул и рухнул на пол.

Извиваясь, как змея, один из индейцев проскользнул между стеной и краем стола, схватил за юбку одну из женщин и стал тащить ее к себе. Отбиваясь, как дьявол, женщина уронила рог с порохом, который она держала в руках.

Старик Картер бил из-за стола прикладом ружья всех, кто приближался. Когда он занес руку для очередного удара, чей-то острый нож ударил его в бок. Картер опустился на землю, сложившись пополам, как набитая отрубями кукла.

Внезапно один из нападающих прыгнул, как акробат, из глубины комнаты, с расставленными, как у танцора, ногами пролетел над головами осажденных и опустился с другой стороны стола посреди англичан и даже сзади них.

Это был вождь патеуикетов сагамор Пиксарет, самый великий воин Акадии.

Анжелика услышала сзади себя скрипучий смех, и чья-то сильная рука опустилась ей на затылок.

— Ты моя пленница, — произнес торжествующе голос патсуикета.

Анжелика бросила свои, уже ненужные ей, пистолеты и обеими руками вцепилась в длинные волосы индейца, в которые были вплетены лисьи лапы.

Она узнала его, она узнала это лицо грызуна с хитрыми глазками и вдруг перестала его бояться и даже перестала смотреть на него и его орду, как на врагов. Это были индейцы племени абенаков, и она знала их язык, ей было знакомы тайны их примитивного, но коварного мышления. Она быстро обернулась назад и выплюнула две пули, которые у нее еще оставались во рту.

— Для чего вы напали на эту деревню? Чтобы захватить меня в плен? — крикнула она дикарю, мертвой хваткой держа его волосы. — По приказу Черной Сутаны?..

Взгляд ее зеленых глаз метал такие молнии, что индеец застыл в оцепенении. Уже не первый раз встречались сагамор Пиксарет и эта женщина из верховьев Кеннебека.

Сейчас они встретились, как противники на поле боя! Но какая женщина отважилась бы схватить его за косы, этот символ его верховной власти, и смотреть на него с такой смелостью, когда смерть витала над ее головой?

Раньше она уже стояла с таким же взглядом между ним и вождем ирокезов. Эта женщина не знала, что такое страх.

— Ты моя пленница, — повторил он свирепым тоном.

— Хорошо, я твоя пленница, но ты не посмеешь меня убить и ты не выдашь меня Черной Сутане, потому что я француженка и отдала тебе свой плащ, чтобы ты завернул в него кости своих предков.

Вокруг них не прекращались крики и конвульсии боя. Теперь шла рукопашная борьба. Потом наступил конец. И возгласы ярости и ужаса постепенно стихли, уступив место удушливой тишине, прерываемой стонами раненых.

Картер был скальпирован, но другие европейцы остались живы. Абенаки надеялись получить за них выкуп, взяв в плен. Преподобный Пэтридж, выбравшись из горы трупов, которыми он был завален, стоял, пошатываясь, между двумя воинами. Лицо его было все в крови.

Послышался крик: «Помогите мне, мадам, или мне конец!»

Это был Адемар, которого вытащили из-под какого-то стола.

— Ни убивайте его! — закричала Анжелика. — Вы разве не видите, что это французский солдат?

По правда сказать, это трудно было увидеть.

Анжелика жила сейчас как бы вне себя самой, ее неотвязно преследовала мысль о том, как бы выбраться из этого осиного гнезда, в которое она так глупо попала. Трагическая абсурдность ситуации привела ее в такой гнев, что это усилило ее защитные рефлексы.

Она знала психологию индейцев. И благодаря этому она выберется из западни. Они были дикими животными, но диких животных можно укротить. В пустыне Магреба Колен Патюрель научился разговаривать со львами и превратил их в своих союзников…

Она понимала, что племя Пиксарета имело свои интересы и, чтобы совершить нападение на деревню, пришло сюда из других мест. Таким образом, битва, театром которой явилась овчарня, оставалась как бы в стороне от основного сражения.

Пиксарет колебался. Некоторые слова Анжелики привели его в замешательство. «Я француженка!» — сказала она. А ему говорили, что нужно воевать против англичан. И, кроме того, он не мог забыть о плаще, о том великолепном подарке, который она ему сделала для его предков.

— А ты крещеная? — спросил он.

— Да, я крещеная, — воскликнула Анжелика. И она несколько раз перекрестилась, вызывая в своей голове образ Девы Марии.

• Предыдущая
• 21/110
• Следующая