Искушение Анжелики - Голон Анн - Страница 36

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая

И несмотря на здешние холодные берега, крики тюленей, темные ряды сосен у кромки моря, она вспомнила, глядя на него, пиратов Средиземного моря, этот разноплеменный народ искателей приключений, обаятельный и страшный…

В Брансуик-Фолсе мистрис Уильям ей рассказывала, что самые закоренелые джентельмены удачи, чьи корабли бросали якорь рядом с бедными деревушками поселенцев из Новом Англии, не причиняли им зла; но эти времена уже прошли. Народ на берегах Америки стал жить богаче, и это теперь привлекает сюда грабителей.

Нужно все это оздоровить, приобщить людей к культуре, установить должный порядок на берегах этих рек и морей. И перед ее глазами возникла высокая фигура Жоффрея де Пейрака, сильного, уверенного в себе, само воплощение мужества, которое является основным принципом жизни и действия в Новом Свете.

Ах! Любимый мой… Так они, значит, сказали: убить его…

Он не даст себя убить.

Но сейчас здесь разразилась война, которая разбросала по бухтам и островам объятое ужасом население и которая скажется на отношениях между расположенными далеко отсюда королевствами. Обстановка стала более запутанной, и пиратские корабли не преминут воспользоваться этим, чтобы заняться грабежами. А в результате какого неожиданного стечения обстоятельств сама она оказалась в этих местах? Ведь еще несколько дней тому назад она покинула форт Вапассу, надеясь без особых помех добраться до их владений в Голдсборо.

— Лопеш, — спросила она громким голосом, — вы были вместе с Золотой Бородой в Париже, когда он приехал туда, чтобы подписать свои путевые грамоты и, по всей видимости, чтобы достать деньги для оснащения своего корабля. Какой синьор ему покровительствовал? Кто были его судовладельцы или компаньоны? Можете вы назвать хоть одно имя?

Португалец отрицательно покачал головой.

— Нет… Я был там просто как его слуга. Другие слуги иногда носили письма и ему, и от него. Был еще также…

Он начал вспоминать.

— Не помню, как его звали. Но если когда-нибудь вам встретится высокий капитан с пятном на лице, с таким фиолетовым пятном здесь, — он показал на свой висок, — так вот, остерегайтесь, это ваш враг. Услуга за услугу: колдунья вы или нет, но вы спасли жизнь моему товарищу…

Над бухтой Каско опустился вечер. Заходящее солнце освещало синюю гладь моря с его многочисленными заливами, разбросанными повсюду островами и сине-серебристыми косяками рыбы.

В водах этого моря сливались теплое и холодное океанические течения, несущие с собой громадные массы планктона, за которым следовала рыба, чьи бесконечные запасы привлекали сюда рыбаков с незапамятных времен.

Мальвины приплывали сюда на своих шаландах За несколько веков до того, как Христофор Колумб открыл Антильские острова.

Весной море покрывалось белыми парусами кораблей, словно распустившимися гигантскими водяными лилиями.

С наступлением ночи Анжелика увидела сквозь темные просторы загорающиеся красные огоньки. Но они были далеко и мерцали как звезды.

— Он не пьет, — пробормотал рядом Аристид. — Что вы думаете о моряке, который не пьет?

— О ком это вы говорите?

— Об этом чертовом Золотой Бороде… Он не пьет, кроме разве что тех случаев, когда берет себе женщину. Но это бывает не часто. Насчет женщин говорят, что он не особо до них охоч… Насчет выпить, тоже не особо. И все же, это страшный человек. Когда брали Портобелло, он заставил монахов монастыря Сан Антонио идти впереди его солдат, в качестве прикрытия. Испанцы гарнизона стреляли в них и плакали. Анжелику охватила дрожь.

— Этот человек нечестивец!

— Да нет! Не такой уж нечестивец, как вы думаете. На борту его корабля постоянно устраивают молитвы. А тех, кто в чем-либо провинится, он посылает на смотровую площадку на мачте, прочесть двадцать молитв подряд.

Анжелике стало не по себе, и ей казалось, что в ночной темноте то здесь, то там появляется золотая борода кровавого флибустьера. При мысли о том, что рядом с их мысом как-то ночью бросил якорь корабль этого типа, когда он высаживал здесь своих смутьянов, у нее мурашки забегали по коже.

— Он вернется, вот увидите, — сказал раненый. Снова Анжелику пробрала дрожь. А завыванье ветра и внезапно вспыхнувшая на горизонте зарница показались ей зловещими.

— Ладно, спите!

Она обернула вокруг себя полы плаща. Анжелика решила остаться дежурить у постели больного до середины ночи, после чего ее должен был сменить пират, его так называемый береговой брат. Сейчас он тоже был здесь, сидел на корточках у костра, здоровенный, с головой, втянутой в плечи, и она слышала, как он скребет пальцами свою лохматую бороду, пытаясь успокоить донимавший его кожу зуд.

Думая о тысячах вещей и повернувшись лицом к звездам, она не видела, что тот уставился на нее своими блестевшими в темноте глазами. Сейчас, когда он уже не был таким больным, он испытывал вполне определенные чувства, глядя на эту женщину.

В своем черном плаще и с лицом, светившимся в темноте, подобно ясной луне, она была неподвижна, как статуя. На ее лицо все время падала золотая прядь волос, которую она отбрасывала легким движением руки. И один этот простой жест высвечивал всю ее скрытую красоту, выразительность ее изящных форм, которые приводили его в восхищение.

— Я не как Золотая Борода, — сказал он тихим голосом. — Женщин я люблю.

Он кашлянул, чтобы прочистить себе горло.

— Вам не приходилось вдруг захотеть получить удовольствие, мадам?

Она медленно повернула голову в сторону его массивной фигуры.

— С такими мужчинами, как ты? Нет, мой мальчик.

— А чем вам не нравятся такие мужчины, как я?

— Голова у тебя, как тыква, и ты слишком безобразный, чтобы поцелуи с тобой доставляли удовольствие.

— А нам не обязательно целоваться, если это вам не нравится. Мы можем заняться совсем другим делом.

— Сиди на месте, — сказала она ему сухо, увидев, что он сделал движение в ее направлении. — Я приводила в чувство и не таких, как ты. А тебя я уже не стану заштопывать.

— Какая же вы несговорчивая, — проворчал он, начав снова яростно чесаться. — А я вам предлагаю воспользоваться такой удобной возможностью. Мы одни, и время у нас есть. Меня зовут Гиацинт… Гиацинт Буланже. Вам это ни о чем не говорит?

— Не обижайся, но ни о чем. Во мне. Гиацинт, говорит осторожность, — сказала она ровным голосом, не желая превращать его в своего врага. — Матросы, которых выгоняют с корабля и высаживают на берегу, не всегда первой свежести. Посмотрев на тебя, я готова биться об заклад, что ты весь пропитан сифилисом до мозга костей.

— Нет, это не правда, готов вам поклясться, — вскричал пират с откровенно оскорбленным видом. — У меня такая морда только из-за ваших чертовых пчел, которых вы нам швырнули прямо в котелок.

Аристид заныл:

— Перестаньте вы там спорить прямо у меня над головой, как будто я уже покойник.

Снова наступила тишина.

Анжелика говорила себе, что не из-за чего излишне драматизировать ситуацию. Она и не таких видывала. Но сейчас похоть этого гнусного типа приводила ее в состояние скрытой тревоги, и вскоре ею овладел настоящий страх. Нервы ее были натянуты до предела, и она испытала неодолимое желание немедленно убежать отсюда. Усилием воли она заставила себя остаться на месте и продемонстрировать свое безразличие, чтобы он не видел ее испуга. Затем она воспользовалась первым предоставившимся предлогом, чтобы подняться, велела пирату следить за костром и за своим названным братом, и вернулась в хижину.

Сидя согнувшись, мисс Пиджон была похожа на маленькую колдунью, занятую приготовлением своего зелья.

Анжелика наклонилась к Сэмми, потрогала его горячий лоб, поправила повязки на ожогах, потом, улыбнувшись старой деве, вышла из помещения и села за хижиной, рядом с индианкой Мактарой.

Серп луны показался из-за облаков. Это была ночь, в которую трудно уснуть. Стрекотание кузнечиков шло, как бы на одной высокой ноте и накладывалось на шум ветра и моря.

• Предыдущая
• 36/110
• Следующая