Искушение Анжелики - Голон Анн - Страница 69

• Предыдущая
• 69/110
• Следующая

Присутствующие ошеломленно смотрели на нее, не произнося ни слова.

Мягкий и золотистый отблеск тюленьего меха ее длинной шубы подчеркивал нежную смуглость кожи, а светлые волосы на фоне ночной темноты светились вокруг ее головы ореолом, Маленький Лорье Берн привел Анжелику к дверям большого зала форта. Он знал, что его отец и другие представители знати отправились туда на совет, созванный графом де Пейраком, где присутствовали также капитан флибустьеров и английский адмирал.

Она не узнавала изменившегося Голдсборо. На песчаном берегу, таком пустынном в прошлом году, теперь до позднего вечера кипела жизнь, и она решила бы, что попала в какую-то другую колонию, если бы не встретила тут же своих приятельниц, Абигель и Северину Берн.

Ей так не терпелось поскорее найти своего мужа, убедиться, что он находится здесь, в Голдсборо, что она не сразу обратила внимание на ту скованность и холодность, с какими встретили ее эти бывшие жительницы Ла-Рошели. Позднее она вспомнит об этом и поймет причину их поведения. Один маленький Лорье, подбежавший к ним с корзиной, наполненной раковинами, кинулся к ней на шею со всей непосредственностью своих десяти лет:

«Мадам Анжелика! О, мадам Анжелика!.. Какое счастье!..»

Она попросила его провести ее по улицам этого нового Голдсборо. Подходя к форту, они увидели идущего им навстречу человека с алебардой.

— Это швейцарец, — прошептал Лорье, — он прибыл вчера вечером…

— Эй! Мы что, с вами встречались когда-нибудь? — окликнула его Анжелика, неприятно пораженная свирепым взглядом, который он кинул ей, проходя мимо.

— Да, сударыня! — ответил он. — Встречались. В его грубом голосе прозвучало презрение. Но Лорье увлек ее по деревянным ступенькам, и она оказалась перед дверью зала Совета.

И вот теперь она шла через этот зал среди глубокой, напряженной тишины, уже поняв, что происходит что-то необычное. Знакомые лица отчужденно смотрели на нее.

Приветствую вас, мессир Маниго… О мэтр Берн, как я рада вас снова увидеть!… Дорогой Пастер, как вы себя чувствуете?..

Здесь были протестанты в черных камзолах, какие-то незнакомцы в ярких платьях, французский флибустьер, английский офицер, францисканец в серой монашеской одежде…

И ни один из них ей не ответил!..

Никто ей не отвечал. Никто… Никто… Они молча провожали ее взглядами. И все эти люди…

Все эти люди были похожи на каменных истуканов. И сам Жоффрей неподвижно смотрел, как она идет к нему.

Подойдя, она попыталась заглянуть в его глаза, но безуспешно, хотя он неотрывно и мрачно смотрел на нее с какой-то необычной пристальностью. Кошмарный сон! Жоффрей склонился к ее руке, но она не почувствовала прикосновения его губ, это была лишь дань вежливости…

Она спросила, слыша свой дрогнувший голос как бы со стороны:

— Что происходит? В Голдсборо какое-то несчастье?

Тут среди присутствующих произошло движение. Друг за другом они откланивались и исчезали. Без единой улыбки. Все было, как накануне, и то же чувство катастрофы.

Очутившись за порогом. Жиль Ванерек спросил, задыхаясь от волнения:

— Это она?

— Ну, конечно, она, кто же еще? — проворчал Маниго.

— О! но она.., она восхитительна! Она просто очаровательна!.. Это совсем меняет дело… Мессиры, такая красивая женщина просто не может не покорять сердца на каждом шагу, и неужели вы хотите, чтобы она ни разу не ответила на те чувства, которые вызывает?.. Это было бы просто безнравственным… Я и сам чувствую… Ох, боже мой, что же теперь будет?.. Это все ужасно! Лишь бы… Ну, нет, она слишком красива, чтобы он убил ее… У меня просто ноги подкашиваются… Знаете, я такой чувствительный…

Ему пришлось сесть прямо на песок.

— Что происходит? — повторила Анжелика, повернувшись к мужу. — Кто-нибудь умер?

— Очень может быть!.. Где вы были?.. Глядя на мрачное и холодное лицо Пейрака, она пыталась понять, что могло произойти.

— Как? Где я была?.. Разве вы не видели Жана? Разве он вам не сказал, что…

— Да, он сказал… Он сказал, что вас похитил Золотая Борода… Он и еще кое-что рассказал… И Курт Риц тоже.

— Кто это?

— Это швейцарский наемник, который у меня служит, и он тоже попал в плен к Золотой Бороде в прошлом месяце… Три дня назад ему удалось бежать… Но он успел увидеть вас на корабле Золотой Бороды… Он пробирался ночью через верхнюю палубу… Окно было открыто… И он вас увидел… Там, на корабле.., в штурманской рубке.., с ним.., с НИМ…

Глухой, прерывающийся голос Жоффрея де Пейрака был страшен, и с каждым его словом ужасная правда открывалась Анжелике.

Застыв в удивлении и ужасе, она чувствовала, как эта правда надвигается, словно какой-то чудовищный зверь, который вот-вот прыгнет на нее и разорвет своими когтями… Тот мужчина!.. Мужчина, который сбежал прошлой ночью в заливе Каско…

Значит, это был швейцарский наемник… Человек Пейрака… И он видел ее… Он видел, как в рубку вошел Колен и обнял ее…

Хриплый голос Пейрака доносился до нее, словно издалека:

— Окно было открыто… И он вас увидел, сударыня. Вы были без одежды… Без одежды, в объятиях Золотой Бороды. И вы отвечали на его поцелуи.., на его ласки!..

Что он хотел услышать в ответ?.. Крики негодования, яростные отпирательства, или, может быть, смех?.. Но нет!.. Ответом ему была тишина!

И какая тишина!.. Это было самое ужасное, что он мог услышать после сказанных им слов.

Тишина текла медленно, капля за каплей, и каждая секунда ее давила свинцовой тяжестью. Жоффрею казалось, что он умрет от боли.

А время уходило. И прошел уже тот момент, когда еще можно было все спасти. Секунды падали каплями расплавленного свинца, приближая неизбежное. Подтверждая признание, которое он читал на ее смертельно побледневшем лице, в затравленном взгляде ее широко распахнутых глаз.

Мысли Анжелики путались. Все смешалось в каком-то ужасном тумане.

«Колен! Колеи!.. Надо сказать ему, что это был Колен… Нет! Так будет еще хуже… Он уже и так ненавидит его…»

Даже если бы она захотела что-то объяснить, она не в силах была бы вымолвить ни единого слова. Ни звука не могло вырваться из ее горла. Ее всю трясло, голова закружилась, и она прислонилась к стене, прикрыв глаза. Глядя на это лицо с опущенными веками, на котором появилось то выражение нежности и тайной боли, которое его так часто трогало, но иногда и злило, граф не смог больше сдерживать своей ярости.

— Не опускайте глаза! — прокричал он, с такой силой ударив рукой по столу, что чуть не проломил его. — Смотрите на меня!

Он схватил ее за волосы и резко запрокинул ей голову.

Анжелике показалось, что у нее треснул затылок. Наклонившись над ней, он впился своими горящими глазами в ее лицо, вдруг ставшее для него чужим и загадочным. Может быть, он говорил еще что-то; но она уже больше ничего не слышала. «Так, значит, это правда! И это ты, ты… Которую я ценил так высоко!..»

Он яростно тряс ее в безумном желании сломать, стряхнуть с нее эту фальшивую оболочку, найти под ней ту, другую, которую он так сильно любил.

И вдруг, со всего размаха, он с такой силой ударил ее, что голова Анжелики, мотнувшись, стукнулась о деревянную перегородку. Перед глазами ее возникла красная пелена. Выпустив, он оттолкнул ее от себя, так что она с трудом удержалась на ногах.

Жоффрей де Пейрак шагнул к окну, и, глядя сквозь стекла в ночной сумрак, сделал несколько сильных вдохов, чтобы взять себя в руки.

Когда он снова повернулся к своей жене, она стояла все так же неподвижно, закрыв глаза. Из тонко очерченной ноздри медленно стекала струйка крови.

— Вон! Вон отсюда! — проговорил он ледяным топом. — Вы внушаете мне отвращение. Уходите отсюда! Я не хочу вас больше видеть! Я боюсь не выдержать.., и убить вас…

Неровными, спотыкающимися шагами, задевая за углы и за какую-то мебель, она пробиралась сквозь полумрак комнаты, куда проникал лишь бледный свет изредка выглядывавшей из-за облаков луны. Гонимая желанием куда-нибудь спрягаться, навсегда исчезнуть, Анжелика забралась в самую отдаленную часть деревянного форта. Как раненый зверь прячется в глушь, чтобы умереть, так и она не в силах была выйти на простор, на глаза местных сплетниц, в это ужасное одиночество, где ей некуда будет укрыться от всеобщей враждебности. Она шла, повинуясь инстинкту, по лестницам и коридорам, шла к этой просторной и укромной комнате и, даже не видя ее, поняла, что это была «их» комната, комната, где они в прошлом году любили друг друга; и где она мечтала о новой встрече с ним.

• Предыдущая
• 69/110
• Следующая