Неукротимая Анжелика - Голон Анн - Страница 26

• Предыдущая
• 26/128
• Следующая

— Ну, конечно!..

Лодка отошла. Герцог де Вивонн, сжимая кулаки, не мог больше сдерживаться. Позволить беглому каторжнику командовать, терпеть оскорбления от галерного гребца! — А Рескатор там глядит и смеется. Ему забавно… Да, это ему забавно!

— Ваша светлость, можно ли положиться на слова неверных? — спросил один из лейтенантов, дрожавший от возмущения.

— Одно бесспорно, что ваших советов я не спрашиваю, молокосос. Слово пирата бывает тверже слова принца. Что вы об этом думаете, Лаброссардьер?

— Совсем неожиданный ход, Ваша светлость, в стиле этого злого шута. Я бы не сомневался, если бы пришлось иметь дело с Меццо-Морте или этими мошенниками — берберскими капитанами.

— Поднять парадные флаги и объявить перемирие.

Шебека двинулась и быстро отошла на несколько кабельтовых, не боясь уже повернуться к врагу правым бортом, на котором, впрочем, сохраняли готовность к бою двенадцать заряженных пушек.

Вдруг шебека спустила все паруса, это приостановило ее ход, и она оказалась точно позади гибнущей «Дофины», под прямым углом к ней. Спущенные с галер фелуки и каики только начали подбирать тонущих. На фрегате Рескатора все быстро задвигались. Мавры укрепили канаты внизу главной мачты, потом принесли туда лебедку.

На борту «Ла-Рояли» офицеры стояли не дыша, солдаты и матросы словно окаменели. Рескатор вышел из неподвижности. Он что-то подробно разъяснял своему помощнику, жестами показывая предстоящие маневры. Потом, по его знаку, к нему подбежал один из янычаров и освободил его от плаща и шляпы. Другой подал сложенный кругами канат, который Рескатор положил на плечо и вдруг бросился на нос шебеки, оказавшись перед мачтой бушприта.

Его помощник обратился в это время с помощью рупора к капитану «Дофины», советуя оставить кормовой якорь, чтобы галеру не закружило, когда шебека потащит ее. Всю тяжесть по возможности перенести на правый борт, а потом, когда галера начнет выравниваться, быстро перейти на левый борт, чтобы она не упала в другую сторону.

— Неужели этот черный дьявол собирается бросить свой канат, как индейское лассо, и зацепить за правый борт «Дофины»?

— Похоже на то.

— Но это невозможно! Ведь канат страшно тяжел, Надо быть геркулесом, чтобы…

— Смотрите!

На фоне синего неба появился высокий черный силуэт. Раздался свист летящего каната, и петля его зацепилась за выступ посередине правого борта «Дофины». Бросивший его человек в маске, увлеченный силой толчка, чуть не соскользнул с бушприта, но успел ухватиться обеими руками и с ловкостью обезьяны вернулся на свое место у мачты, выпрямился, проверил крепление каната, и затем привычным небрежным шагом пошел по шебеке. На борту ее поднялись восторженные крики, мавры подбрасывали свои мушкеты в знак радости.

Де Лаброссардьер глубоко вздохнул.

— Ловко получилось. Впору фокуснику с Нового моста.

— Любуйтесь, восхищайтесь, мой друг, — криво усмехнулся де Вивонн. — Вот вам и новая сказочка для скандальной хроники Средиземноморья. Легенде о господине Рескаторе пищи хватит.

На шебеке в это время так поставили паруса, чтобы она медленно отошла. Черные матросы и турки перебежали на мостик и взялись за шесть огромных весел, чьи удары подкрепляли порыв ветра. Канат натянулся. Все люди, еще остававшиеся на левом борту галеры, бросились на правый, навалившись на поручни с той стороны, где был закреплен канат. Погруженный в воду бок дернулся и с громким шумом поднялся. По команде капитана все матросы перешли вправо, восстанавливая равновесие. Выпрямившаяся «Дофина» судорожно закачалась, потом успокоилась и остановилась. Раздался последний приказ:

— Все к помпам! Всем вычерпывать воду!

Тут уже со всех галер раздались восторженные крики.

Вскоре от корсарского судна опять отошел каик, направляясь теперь к «Дофине».

— У них с собой горн и все кузнечные принадлежности. Они собираются расковать всех своих галерников.

Это продолжалось немало времени. Наконец на палубе появились освобожденные арабы и с ними десяток турок, выбранных среди самых сильных гребцов.

Герцог де Вивонн повернулся на мостике и схватил рупор.

— Предатели, пираты, псы неверные! Почему нарушаете договор?.. Речь шла только об освобождении ваших мавров… Не имеете права брать этих турок.

Капитан Язон отвечал:

— Это цена крови. Мы забираем их вместо того мавра, которого вы приказали убить.

— Успокойтесь, ваша светлость. Надо вам пустить кровь. Я сейчас пришлю врача, — предложил Лаброссардьер.

— У врача и без того хватит дел. Пусть составит списки убитых и раненых, — мрачно отвечал молодой адмирал.

Пиратская шебека была уже далеко и шла на всех парусах.

Герцог де Вивонн прокричал из лодки, улыбаясь:

— До свидания, дорогая моя. Мы встретимся через несколько дней на Мальте. Молитесь за мою победу.

Анжелика, стоявшая у поручней, заставила себя улыбнуться. Она сняла свой пояс из лазурного шелка с золотой бахромой и бросила его молодому человеку.

— В залог победы привяжите его к вашей шпаге.

— Спасибо! — кричал де Вивонн из уносившего его каика. Он поцеловал пояс, привязал его к эфесу своей шпаги и выпрямился, прощально махнув рукой.

Анжелика подумала, что не стоит огорчаться этой разлукой. Де Вивонн решил преследовать Рескатора, надеясь догнать его неподалеку от Мальты, где можно было получить помощь от галер рыцарей ордена святого Иоанна Иерусалимского. Адмиральская «Ла-Рояль» была слишком тяжела и неповоротлива для такой гонки, потому он перебрался на «Люронну», оставив свою галеру и Анжелику под охраной де Лаброссардьера и нескольких солдат. До Ла-Валлетты «Ла-Рояль» должна была идти медленнее, небольшими переходами, вместе с «Дофиной», которой надо было починить полученные повреждения.

Боевые галеры построились и скоро исчезли из виду, укрытые густой завесой ливня, быстро наступавшего с юго-запада. Скоро дождь застучал по палубе все сильнее раскачиваемой галеры. Анжелика укрылась в палатке.

— Досталось нам от пиратов, а теперь надо ждать неприятностей от моря, — заметил де Лаброссардьер.

— Это буря?

— Еще нет, но скоро будет.

Дождь перестал, но небо оставалось серым, и волнение на море не утихало. Несмотря на порывы влажного ветра, налетавшего время от времени, дышать было тяжело. Разговоры славного Савари и лейтенанта де Миллерана, немного оттаявшего после отбытия де Вивонна, к которому он испытывал отчаянную ревность, навели на Анжелику смертельную скуку.

— Зачем я только оказалась на этой галере? — сказала она Савари и печально улыбнулась, вспомнив Версаль, Мольера и его шутки.

Наступила ночь и де Лаброссардьер посоветовал ей запереться в каюте под мостиком. Она не могла решиться на это и сказала, что спустится в каюту, только если оставаться на корме будет совсем невозможно. Сильные удары волн, вызвавшие килевую качку поскрипывавшего судна, нагнали, в конце концов, на нее глубокий сон.

Проснулась она, словно после кошмара, в чернильной тьме и, приподнявшись на ложе, ощутила что-то необычное. Сильная качка продолжалась, хотя ветер как будто утих. Вдруг она поняла, что ее разбудило. Это была тишина. Не слышно было гонгов надсмотрщиков. Никаких звуков! Можно было подумать, что галеру, оставленную людьми, несет по волнам, как обломок после кораблекрушения. Ужас охватил молодую женщину. Она позвала:

— Господин де Лаброссардьер, проснитесь!

Ответа не было. Ей удалось встать и с трудом сделать три шага. Она споткнулась обо что-то мягкое и чуть не упала. Нагнувшись, она нащупала галуны мундира. Анжелика схватила за плечо человека, лежавшего на полу, и потрясла его.

— Господин де Лаброссардьер, проснитесь же!

Он подчинялся ее руке со странной покорностью. Анжелика лихорадочно искала его лицо и в ужасе бросилась назад, ощутив смертельный холод.

Поднявшись, она отыскала свой саквояж, который всегда держала около себя, а в нем дорожный фонарик; высекла огонь и после трех попыток — ветер гасил огонек — сумела накрыть его красным стеклом и осветить палатку. Господин де Лаброссардьер лежал на боку. Глаза его уже остекленели, на лбу зияла страшная рана. Обойдя его, Анжелика добралась до порога. Там она споткнулась о еще один труп — солдата, видимо также убитого одним ударом. Она осторожно приподняла край занавески на двери и огляделась. Во тьме виднелись какие-то огоньки, в той стороне, где помещались гребцы. По мосткам, над их скамьями, двигались какие-то силуэты, это были не надсмотрщики с длинными бичами, а фигуры в красных рубашках, хрипло перекликавшиеся.

• Предыдущая
• 26/128
• Следующая