Триумф Анжелики - Голон Анн - Страница 16
- Предыдущая
- 16/113
- Следующая
— Я не должен допустить, чтобы господин д'Эстре узнал меня. Он часто бывает при дворе. Его память не должна подвести.
В прошлом офицер при королевской кухне, этот человек, о прошлом которого они почти ничего ен знали, был вынужден тайком пересечь границы королевства и переплыть моря, чтобы избежать печальной участи «слуги, слишком много знающего».
— В Квебеке, когда вы были с нами, вам представлялась возможность встречаться с не очень приятными людьми, и вас не пугал даже тот огромный господин, который скрывался под фальшивым именем.
— Те, кто отвечает за кухню, продовольствие и тарелки в Версале слишком многочисленны. Это настоящая армия.
Действительно, господин де Вивон знает меня в лицо, так как я лично представлял ему некоторые блюда, но он никогда не выделял меня в числе прочих, хоть я и служил при королевской кухне.
С другой стороны господин д'Эстре был близким другом человека, которому я оказал ряд услуг. К сожалению я слишком поздно понял, что кое-кто постарается заставить меня определенным образом забыть об этом. Вознаграждение за эти услуги мне позволило вовремя скрыться. И несмотря на то, что с тех пор прошло много времени, я предпочитаю оставаться в тени. В мире нет места, где человек, который знает то, что знаю я, мог бы считать себя в безопасности.
— Я понимаю вас, господин Тиссо, держитесь же подальше от него. Ваши помощники хорошо обучены и наилучшим образом выполняют свою работу. Через несколько дней мы обогнем Гаспе и войдем в залив Сен-Лоран. Господин д'Эстре покинет нас, чтобы отправиться в Европу. Во всяком случае я не думаю, что нам следует опасаться атаки англичан.
Она по-другому взглянула на словоохотливого и любезного офицера королевского флота. Под образом «ледяного безумца» скрывался придворный. И когда его кампания закончится и его корабль бросит якорь, он покинет порт и отправиться в Версаль к старым друзьям, влиятельным женщинам и покровителям.
Нужно плести интриги вокруг трона, чтобы получить блестящие и прибыльные поручения.
Инцидент с господином Тиссо, который, казалось бы был незначительным, заставил Анжелику призадуматься, это было похоже на те размышления, когда они проплыли через Ля Мерси и она вспомнила покушение Варанжа.
Как обстояли дела при дворе? Прошла ли мода на отравительство? Ибо это действительно была мода!.. По словам Вивона. Брат Атенаис де Монтеспан удивлялся ее негодованию, когда речь заходила об «одиннадцатичасовом бульоне», предназначенном неугодным людям, старым мужьям и соперникам в любви, или о «черных мессах» — жертвоприношениях для достижения богатства или почестей, или о покупках разного сорта у колдуний…
«Все это делают…» — сказал он, глядя на нее снисходительно, словно она была из деревни.
Письма, которые она получила из Версаля от Флоримона, изобиловали деталями разного рода увеселений, балов, спектаклей и не намекали ни на что большее. И это побуждало к осторожности: нельзя было поместить в послание даже легкий намек на мерзости такого рода.
Письма молчат. Тот, кто по легкомыслию пустился бы в откровения на бумаге и подписал бы ее своим именем, рисковал жизнью в том случае, если послание перехватят.
Устная беседа менее опасна. Слова произносятся и улетучиваются, особенно если это происходит между небом и водой, на корабле, среди великого севера.
Ей захотелось поговорить начистоту с господином д'Эстре о том, что происходит при дворе, принимая, однако, меры предосторожности, на тот случай, чтобы посторонние уши ничего не услышали.
Господин д'Эстре быстро огляделся, когда она привела его на мостик второй палубы и тихим голосом попросила рассказать правду о том, что касалось опалы мадам де Монтеспан, о которой разные люди сообщали Анжелике в письмах.
— Не могу в это поверить! Вы месье, вы живете при дворе, так расскажите же мне правду. Атенаис де Монтеспан перестала искать помощи у этой ведьмы, или же та скрылась, набив кошелек и оставив богатую клиентку без магической защиты?
Тогда господин д'Эстре, немного обескураженный внезапным вопросом, боязливо огляделся. Затем, не заметив ничего, кроме тумана, который бесконечно стлался до горизонта, и морских птиц — свидетелей разговора, он измерил расстояние, которое отделяло его от Версаля и задумался.
— Расскажите, я вас умоляю, — настаивала Анжелика. — Я отрезана от всего мира здесь. Вы же видите. Вам нечего бояться. Ну как я могу причинить вам вред в этих пустынях, зная то, что вы мне расскажете?.. Я не принадлежу ни к какой партии. Но поймите, что я любопытна, как всякая женщина, и мне интересно все, что происходит в окружении Короля-Солнца и все, что касается людей, которых я хорошо знаю, и которых я без сомнения скоро увижу, может быть, даже раньше, чем думаю. Я должна быть в курсе. Вы, я думаю, догадываетесь, что мне ничего не удается узнать из почты, которую я получаю. Ответы на мои вопросы невозможно получить из листка бумаги, который может быть перехвачен каким-нибудь шпионом. Так развлеките же меня, месье, рассказав мне несколько историй из-за кулис. Я буду вам так признательна.
После продолжительных колебаний, он жестом показал, что решился. Он понимал, что у него не хватит ловкости ей противоречить. Репутация ее и ее мужа при дворе все возрастала. Их оба сына, наделенные блестящими полномочиями, были в поле зрения Суверена. И кроме того, повторял он себе, в последний раз оглянувшись на далекие берега, здесь все же не кулуары Версаля, Сен-Жермена или Пале Рояля!
Он мог позволить себе доставить удовольствие красивой женщине, которая сказала, что вспомнит о нем, когда по возвращении снова будет пользоваться благосклонностью короля.
— Ладно! Позвольте вас сказать, что слухи об опале прекрасной Атенаис несколько запоздали, — произнес он. — Когда я покидал Францию, то перед Брестом заехал в Париж, чтобы встретиться с министром по делам колоний. Тогда я узнал, что мадам де Монтеспан, ваша подруга, вернулась в Версаль еще с большим триумфом, чем прежде. Правда, ее победа далась ей ценой нескольких хлопот. Ее трон отчасти потерял устойчивость. Она закатывала королю ужасные сцены. И это была не первая ссылка, которая для нее закончилась таким образом. До этого ее отправили в Сен-Жермен на несколько месяцев, три или четыре года назад. Но вот настоящее чудо! Она возвратилась, и король подарил ей одного за другим двоих детей, которых готов признать принцами крови.
— Ваш рассказ меня ничуть не удивляет. Король никогда не мог обойтись без нее! Ее красота и ум его покорили!..
— И даже более того! Ваш вопрос относительно ведьмы был неуместен. Не умаляя красоты мадам де Монтеспан, не приуменьшая влияния ее на короля, которое укрепилось за тринадцать лет их связи, точно известно, что золото, которое она опускала в кошельки колдуний, послужило ей огромной помощью.
Анжелика понимающе улыбнулась.
— Так Мовуазен и по сей день продолжает практиковать? — сказала она, понизив голос.
— Как никогда. Весь Париж бывает у нее, самые громкие имена королевства… С тех пор, как ее поддержала мадам де Монтеспан, ее аптека полна. Что до Атенаис, то вы ее хорошо знаете, как я вижу. Так что думаете вы?.. Позволит ли она другой женщине занять ее место возле короля?.. Нет! Этого никогда не будет. Новую фаворитку ждет та же участь, что и предыдущих.
— Мадам де Ментенон! — вскричала Анжелика, уже переполненная беспокойством за несчастную Франсуазу д'Обинье, ее давнюю подругу, которая однако была и подругой Атенаис.
Но для последней, охваченной страстью к королю, и страхом его потерять никакие узы дружбы не могли иметь значения.
Придворный пожал плечами.
— Мимо. Я говорю о новой фаворитке, мадмуазель де Скорай, красивой восемнадцатилетней блондинке. Наш повелитель находится в том возрасте, когда с вожделением смотрят на молоденьких…
— Однако я слышала, что мадам де Ментенон…
— Да, я признаю, что гувернантка незаконорожденных детей продолжает получать кое-какие подачки. Он сделал ее маркизой, что впрочем ничего не значит. Но что она может среди такой путаницы? Она довольствуется тем, что держит под крылом детишек, которые ей вверены, и избавляет их от влияния их ужасной матери. А той и без них есть кого помучить. Нравиться королю и бороться с соперницами — это предмет ее досуга. По Парижу распространились опаснейшие микстуры. В прошлом году многие были свидетелями сильной болезни короля, и ее лихорадкой не назовешь. Мадам де Монтеспан пустила слух, что может быть причастна к его недомоганию, сказав, что предпочитает получать милости от больного короля, чем видеть, как он расточает их другим.
- Предыдущая
- 16/113
- Следующая
