Правда о программе Apollo - Голованов Ярослав - Страница 8

• Предыдущая
• 8/57
• Следующая

– С научной точки зрения это, в сущности, не имеет значения...

«Антинаучность» новой программы отмечали многие журналы и газеты. «Мало сомнений в том, что это было решением политического характера времен «холодной войны», – писала «Вашингтон пост». – Наука при этом... играла малую роль или не имела значения вовсе». Английский еженедельник «Экономист» расшифровывает этот тезис: «Американская программа... явилась прежде всего ответом на пять кошмарных лет, в течение которых русские шли неоспоримо впереди в космической гонке, начиная с запуска первого спутника и кончая первым орбитальным полетом Юрия Гагарина».

Во время поездки по научным центрам США группы советских научных журналистов летом 1973 года, в которой я принимал участие, и позднее, во время длительной командировки летом 1990 года, мне не раз приходилось беседовать с американскими учеными о программе «Аполлон». Многие из них выражали сомнения по поводу целесообразности сделанных затрат. Некоторые даже соглашались с тем, чтобы эти деньги были отданы космонавтике, но считали, что потратить их можно было с большей пользой для науки. Например, путем создания больших долговременных орбитальных станций со сменными экипажами, которые могли бы проводить в космосе фундаментальные исследования земных ресурсов и Вселенной – то, к чему американцы придут к концу нынешнего века.

Бюджет новой программы был ахиллесовой пятой Кеннеди в боях с его политическими противниками внутри страны. Побежденный Эйзенхауэр назвал новую программу «сумасшедшей попыткой добыть горсточку лунной пыли». Он прекрасно понимал, что миллиарды НАСА дают ему прекрасный повод свести счеты с недавним конкурентом, выселившим его из Белого дома. Выступая якобы в защиту интересов «среднего американца», экс-президент говорил:

– Я никогда не предполагал, что эффективный полет к Луне, чрезвычайно увеличивающий наши долги, стоит того добавочного бремени налогов, которое ляжет на плечи наших граждан...

И в самом правительстве тоже не было ожидаемого единства. Против высадки на Луну выступал влиятельный сенатор Фулбрайт:

– На ход истории гораздо больше повлияет то, – говорил он, – как США расправятся с проблемой безработицы, а не то, сколько мы откроем новых галактик.

Барри Голдуотер соглашался с ним: – Это обман! Это самый настоящий обман, поверив в который многие американцы спят спокойно, не подозревая об уготованной им участи. Кеннеди и его правительство со своими разговорами о полете на Луну не только сами превратились в лунатиков, но и хотят превратить в них и всех нас...

И как бы подводя итоги всем этим голосам недовольства, можно снова процитировать слова обозревателя Уолтера Липпмана, который всегда отличался необыкновенным чутьем на общественное мнение и огромная популярность которого во всем мире обязана именно этому чутью. Уже в разгар «лунной гонки», оглядываясь на решение Кеннеди в мае 1961 года, он писал: «Были допущены две большие ошибки. Одна заключается в решении послать на Луну человека. Не аппарат, а живого человека. Вторая – в назначении крайнего срока – 1970 год, когда человек должен совершить посадку на Луну. Эти две ошибки превратили захватывающий научный эксперимент в вульгарный патологический трюк... Это показуха, а не наука, и она компрометирует всю Землю».

В начале книги я говорил о несвоевременности проекта «Аполлон», о его «досрочном» рождении. Теперь вам, очевидно, ясно, что я имел в виду. К примеру, такой самолет, как «Ту-144», теоретически можно было построить в 1965 году, а может быть, и раньше. К этому времени уже была хорошо изучена аэродинамика сверхзвуковых скоростей, теория теплопередач, уже существовала необходимая такому самолету электроника и автоматика. Но не случайно оба первых сверхзвуковых пассажирских самолета, которые создавались независимо специалистами Советского Союза, Англии и Франции – «Ту-144» и «Конкорд», – появились почти в одно и то же время – в первой трети 70-х годов. Создание подобных машин до срока нарушало бы весь процесс эволюции авиации. Их появление было бы не естественным актом рождения, а надрывом искусственно вызванных преждевременных родов, требующих огромного труда, мастерства и смелости акушеров – читай: средств. Но оказалось, что и этот срок не совсем точен: «Ту-144» после нескольких попыток эксплуатации показал свою полную несостоятельность, а «Конкорд» занял в мировой авиации более скромное место в сравнении с тем, которое предрекали этой машине ее создатели.

Именно это и произошло с «Аполлоном». Он подчинялся не логике научно-технического прогресса, а капризу политической конъюнктуры. К моменту утверждения этой программы у США не было ни единого космического носителя, ни одного отработанного корабля, ни один американец не был в космосе5, следовательно, астронавты не имели никакого опыта, а уровень медико-биологических разработок был низок.

Наконец, к этому времени имелись весьма смутные представления о природе Луны, что превращало конструирование посадочного лунного модуля в работу весьма умозрительную. Даже к 1966 году, когда советская автоматическая станция «Луна-9» совершила первую мягкую посадку на Луне, даже тогда существовали споры по поводу структуры ее поверхности. Известен случай, когда на одном из многочисленных ученых советов в Москве астрономы вновь затеяли бесплодный спор о том, какая она, Луна, – твердая или покрытая зыбучей пылью. Сторонники и той и другой гипотезы приводили убедительные доводы. Сергей Павлович Королев долго их слушал, понял, что дальнейшее обсуждение ни к чему не приведет, и сказал:

– Ну хорошо, будем считать, что Луна твердая...

– Но кто может за это поручиться? – воскликнул один из астрономов.

– Я, – сказал Сергей Павлович Королев. Он взял ручку и написал на клочке бумаги: «Луна твердая. С.Королев».

Речь тогда шла лишь о судьбе пусть очень дорогого, но автомата. Королев рисковал, но он понимал, что спор о пыли будет нескончаемым, пока какой-нибудь аппарат не совершит мягкую посадку, и он решил взять на себя ответственность, пошел на этот риск совершенно осознанно.

Таким образом, лишь один, в общем частный вопрос – вопрос о структуре лунного грунта – начал проясняться более или менее лишь после посадки нашей «Луны-9» (февраль 1966 года) и американского «Сервейера-3» (апрель 1967 года), когда работы по программе «Аполлон» шли полным ходом.

Мы говорим о технической несвоевременности. Но ведь реально существовала, если можно так сказать, несвоевременность социальная, в чем пытались убедить президента его оппоненты. Можно обвинять их в отсутствии национальной гордости и романтизма (что и делалось), но в конце концов урезывание бюджета и сокращение самой программы «Аполлон» в последующие годы (об этом разговор впереди) доказало справедливость многих высказанных ими аргументов.

Итак, перед Соединенными Штатами была поставлена общенациональная задача огромной сложности. Ее можно было решить лишь путем невероятного напряжения производительных сил всей страны, лишь благодаря астрономическим расходам, калечащим ее бюджет, лишь благодаря отказу от решения острых и безотлагательных внутренних проблем, лишь благодаря самоотверженному труду сотен тысяч людей, отдавших «Аполлону» многие годы жизни.

У вас резонно может возникнуть вопрос: ну как же так? Столько противников у «лунного» проекта, столько веских аргументов ставят его под сомнение, а проект победил? Ужели только упрямство президента тому причина? Нет, наивно было бы приписывать лишь энергии и красноречию Кеннеди победу «Аполлона». Если многие доводы объективные были против «Аполлона», то многие доводы субъективные – за, и президент, будучи политиком весьма опытным, никогда и не заговорил бы о Луне, если бы не был уверен в исходе спора, если бы не представлял себе ясно все движения скрытых и открытых шестеренок большого бизнеса США. Люди большого бизнеса редко выступали публично. За них это делали их люди в конгрессе, сенате, палате представителей – профессиональные политики, представляющие их интересы.

• Предыдущая
• 8/57
• Следующая