Через реку - Голсуорси Джон - Страница 19
- Предыдущая
- 19/64
- Следующая
Но видение скоро исчезло, и она стала думать о вечере, проведённом в четверг с Тони Крумом, о грязном мальчугане у ресторанчика в Сохо, который так проникновенно убеждал: "Не забудьте бедного парня, леди! Не забудьте бедного парня!" Если бы Тони видел её вечером в пятницу! Как мало общего между чувствами и обстоятельствами, как мало мы знаем о других, даже самых близких людях! У Клер вырвался короткий горький смешок. Поистине, неведение – благо!
В деревне на колокольне заблаговестили. Забавно, её родители до сих пор ходят по воскресеньям в церковь, надеясь, видимо, на лучшее будущее. А может быть, просто хотят подать пример фермерам, – иначе церковь придёт в запустение и её переименуют в простую часовню. Как хорошо лежать в своей старой комнате, где тепло и безопасно, где в ногах у тебя свернулась собака и можно побездельничать! До следующей субботы ей, как лисице, которую травят, придётся прятаться за каждым прикрытием. Клер стиснула зубы, как лисица, заметившая гончих. Он сказал, что должен уехать с ней или без неё. Что ж, пусть едет без неё!
Однако около четырёх часов дня чувство безопасности разом покинуло её: возвращаясь после прогулки с собаками, она увидела стоявшую около дома машину, а в холле её встретила мать.
– Джерри в кабинете у отца.
– О!
– Пойдём ко мне, дорогая.
Комната леди Черрел, расположенная во втором этаже и примыкающая к спальне, носила на себе гораздо более явственный отпечаток её личности, чем остальные помещения старого, словно вросшего в землю дома с его закоулками, полными реликвий и воспоминаний о былом. У этой серо-голубой гостиной, где пахло вербеной, было своё, хотя и поблекшее изящество. Она была выдержана в определённом стиле, тогда как всё остальное здание представляло собой пустыню, усеянную обломками прошлого, которые лишь изредка чередовались с маленькими оазисами современности.
Стоя перед камином, где тлели поленья, Клер вертела в руках одну из фарфоровых безделушек матери. Приезда Джерри она не предвидела. Теперь против неё все: традиции, условности, соображения комфорта; у неё лишь одно оружие для защиты, но обнажать его ей мерзко. Он выждала, пока мать не заговорит первая.
– Дорогая, ты ведь нам ничего не объяснила. Абсолютно ничего.
А как объяснить такие вещи той, кто смотрит такими глазами и говорит таким голосом? Клер вспыхнула, потом побледнела и выдавила:
– Могу сказать одно: в нём сидит животное. Он этого не показывает, но я-то знаю, мама.
Леди Черрел тоже покраснела, что было несколько странно для женщины, которой за пятьдесят.
– Мы с отцом сделаем все, чтобы помочь тебе, дорогая. Только помни, что сейчас очень важно не сделать ошибки.
– А так как я уже сделала одну, то от меня ждут и второй? Поверь, мама, я просто не в состоянии говорить об этом. Я не вернусь к нему, и конец.
Леди Черрел села, над её серо-голубыми устремлёнными в пространство глазами обозначилась морщина. Затем она перевела их на дочь и нерешительно спросила:
– Ты уверена, что это не то животное, которое сидит почти в каждом мужчине?
Клер рассмеялась.
– Нет, не то. Я ведь не робкого десятка.
Леди Черрел вздохнула;
– Не расстраивайся, мамочка. Всё образуется, лишь бы покончить с этим. В наше время таким вещам не придают значения.
– Говорят. Но мы придаём. Что поделаешь – застарелая привычка.
Клер уловила в голосе матери иронию и быстро добавила:
– Важно одно – не потерять уважения к себе. А с Джерри я его потеряю.
– Значит, говорить больше не о чём. Отец, наверно, позовёт тебя. Пойди пока сними пальто.
Клер поцеловала мать и вышла. Внизу всё было тихо, и она поднялась в свою комнату. Она чувствовала, что решимость её окрепла. Времена, когда мужья распоряжались жёнами, как собственностью, давно миновали, и, что бы отец и Джерри ни придумали, она не отступит! И когда её позвали, она сошла вниз, твёрдая, как камень, и острая, как клинок.
Мужчины стояли в похожем на канцелярию кабинете отца, и Клер сразу увидела, что они уже обо всём договорились. Кивнув мужу, она подошла к отцу:
– Слушаю.
Первым заговорил Корвен:
– Прошу вас, скажите вы, сэр.
Морщинистое лицо генерала выразило огорчение и досаду, но он тут же взял себя в руки.
– Мы все обсудили, Клер. Джерри согласен, что ты во многом права, но даёт мне слово больше тебя не оскорблять. Прошу тебя, попробуй понять его точку зрения. Он говорит, – и, по-моему, резонно, – что это даже не столько в его интересах, сколько в твоих. Может быть, теперь не те взгляды на брак, что в наше время, но вы в конце концов дали обет… и не говоря уже о нём…
– Я слушаю, – вставила Клер.
Генерал одной рукой пощипал усики, другую засунул в карман:
– Подумай, какая у вас обоих будет жизнь. Разводиться вам нельзя: тут и твоё имя, и его положение, и… всего через полтора года. Что же остаётся? Раздельное жительство? Это нехорошо ни для тебя, ни для него.
– И всё-таки для обоих это лучше, чем жить вместе.
Генерал взглянул на её ожесточившееся лицо:
– Так ты говоришь сейчас, но у нас с ним опыта больше, чем у тебя.
– Я ждала, что рано или поздно ты мне это скажешь. Словом, ты хочешь, чтобы я уехала с ним?
Вид у генерала стал совсем несчастный.
– Ты знаешь, дорогая, что я хочу тебе только хорошего.
– А Джерри убедил тебя, что самое лучшее для меня – уехать с ним. Так вот – это самое худшее. Я с ним не поеду, и давай закончим разговор.
Генерал посмотрел сначала на неё, потом на зятя, пожал плечами и принялся набивать трубку.
Зрачки Джерри сузились, взгляд, перебегавший от отца к дочери, остановился на лице Клер. Они долго смотрели друг на друга: никто не хотел опустить глаза первым.
– Отлично, – процедил он наконец. – Я приму другие меры. До свиданья, генерал. До свиданья, Клер.
Он повернулся кругом и вышел.
В наступившей тишине раздалось отчётливое шуршание – автомобиль уехал. Генерал мрачно курил и смотрел в сторону. Клер подошла к окну. На дворе темнело; теперь, миновав критическую точку, она ощущала полный упадок сил.
– Господи, да неужели я так ничего и не пойму в этой истории! – раздался голос её отца.
Клер, по-прежнему стоя у окна, спросила:
– Он не рассказал, как попробовал на мне мой же хлыст для верховой езды?
– Что? – задохнулся генерал.
Клер круто обернулась:
– Да.
– На тебе?
– Да. Я ушла, конечно, по другим причинам, но это было последней каплей. Прости, что огорчаю тебя, папа.
– Боже!
Внезапно Клер осенило. Конкретный факт! Вот что нужно мужчине!
– Негодяй! – вспыхнул генерал. – Негодяй! Он уверял меня, что на днях провёл у тебя целый вечер. Это правда?
Краска медленно залила щеки Клер.
– Он попросту вломился ко мне.
– Негодяй! – ещё раз повторил генерал.
Когда Клер снова осталась одна, на душе у неё стало горько. Как неожиданно изменился её отец, узнав об этой подробности с хлыстом! Он воспринял его как личную обиду, как оскорбление, нанесённое его собственной плоти и крови. Клер подозревала, что, если бы это случилось с дочерью другого человека, он остался бы невозмутим; она вспомнила, что он даже одобрял порку, которой Хьюберт подверг погонщика мулов и которая позже принесла им всем столько тревог. Как бесконечно много предвзятого и личного в людях! Они все воспринимают и оценивают, исходя из собственных предрассудков! Ну, полно. Самое худшее позади: теперь родители на её стороне, а она уж постарается, чтобы Джерри больше не остался наедине с нею. Каким долгим взглядом он на неё посмотрел! Он из тех, кто умеет примиряться с проигрышем, потому что никогда не считает игру законченной. Его увлекает бытие в целом, а не отдельные его эпизоды. Он вскакивает жизни на спину, она выбрасывает его из седла, он поднимается и снова вскакивает на неё; если встречает препятствие, берет его и едет дальше, а на полученные царапины смотрит, как на неизбежное следствие повседневных усилий. Он околдовал Клер, растоптав на ходу её душу и тело; теперь чары рассеялись, и она даже не знает, была ли околдована на самом деле. Что он собирается предпринять? Ясно одно: он отыграется любой ценой.
- Предыдущая
- 19/64
- Следующая
