В ожидании - Голсуорси Джон - Страница 15

• Предыдущая
• 15/72
• Следующая

Пузырёк поднялся на поверхность, но Динни успела проглотить его и ответила только:

– Ну, раз люди женаты, это неплохо – в меру, конечно.

– У Флёр будет ещё один в марте. Плохой месяц – какой-то легкомысленный. А ты, Динни, когда собираешься замуж?

– Когда заговорят мои юные чувства, не раньше.

– Весьма благоразумно! Не за американца, надеюсь?

Динни покраснела, улыбнулась – в улыбке было что-то опасное – и ответила:

– С какой стати мне выходить за американца?

– Не зарекайся, – возразила леди Монт, обрывая увядшую астру. – Когда я выходила за Лоренса, он так за мной ухаживал!

– И сейчас ещё" ухаживает, тётя Эм. Замечательно, правда?

– Перестань смеяться!

И леди Монт так глубоко погрузилась в воспоминания, что, казалось, окончательно исчезла под шляпой – ещё более необъятной, чем раньше.

– Кстати, раз уж мы заговорили о браке, тётя Эм, – я хотела бы подыскать Хьюберту девушку. Ему нужно отвлечься.

– Твой дядя посоветовал бы ему отвлечься с какой-нибудь танцовщицей, – заметила леди Монт.

– Может быть, дядя Хилери знает что-нибудь подходящее?

– Динни, ты – испорченное существо. Я всегда это говорила. Погоди, дай подумать. У меня была одна девушка; нет, она вышла замуж.

– Может быть, она уже развелась.

– Нет, кажется, пока только разводится, но это долгая история. Очаровательное создание.

– Не сомневаюсь. Подумайте ещё, тётя.

– Это пчелы Босуэла, – ответила тётка. – Их привезли из Италии.

Лоренс говорит, что они – фашистки.

– Чёрные рубашки и никаких лишних мыслей. В самом деле, они производят впечатление очень агрессивных.

– О да! Стоит их потревожить, как они налетают целым роем и начинают тебя жалить. Но ко мне они относятся хорошо.

– Одна уже сидит у вас на шляпе, милая тётя. Согнать её?

– Подожди! – воскликнула леди Монт, сдвигая шляпу на затылок и слегка открыв рот. – Вспомнила одну.

– Кого это "одну"?

– Джин Тесбери, дочь здешнего пастора. Старинный род. Денег, разумеется, нет.

– Совсем?

Леди Монт покачала головой. Шляпа её заколыхалась.

– Разве у девушки с такой фамилией могут быть деньги? Но она хорошенькая. Немного похожа на тигрицу.

– Как бы мне познакомиться с ней, тётя? Я ведь знаю, какой тип не нравится Хьюберту.

– Я приглашу её к обеду. У них дома плохо питаются. Кто-то в нашем роду уже был женат на одной из Тесбери. Насколько я помню, это произошло при Иакове, так что они с нами в родстве, но страшно отдалённом. У неё есть ещё брат. Он моряк: у них все служат во флоте. Знаешь, он не носит усов. Сейчас, по-моему, он здесь, в увольнении.

– В отпуске, тётя Эм.

– Да, да, я чувствовала, что это не то слово. Сними пчелу с моей шляпы. Какая прелесть!

Динни обмотала носовым платком руку, сняла с огромной шляпы крохотную пчёлку и поднесла к уху.

– До сих пор люблю слушать, как они жужжат, – сказала она.

– Я его тоже приглашу, – отозвалась тётка. – Его зовут Ален. Славный мальчик.

Леди Монт взглянула на волосы Динни:

– Я назвала бы их каштановыми. Кажется, он не без перспектив, но какие они – не знаю. Во время войны взлетел на воздух.

– Приземлился, надеюсь, благополучно, тётя?

– Да. Даже что-то получил за это. Рассказывает, что во флоте сейчас очень строго. Всякие, знаешь, там азимуты, машины, запахи. Ты расспроси его.

– Вернёмся к девушке, тётя Эм. Что вы имели в виду, назвав её тигрицей?

– Понимаешь ли, она так смотрит на тебя, словно из-за угла вот-вот появится её детёныш. Мать её умерла. Она вертит всем приходом.

– Хьюбертом она тоже будет вертеть?

– Нет. Но справится с каждым, кто захочет им вертеть.

– Это лучше. Можно мне отнести ей записку с приглашением?

– Я пошлю Босуэла и Джонсона. – Леди Монт взглянула на ручные часы: Нет, они сейчас обедают. Всегда ставлю по ним часы. Сходим сами – туда всего четверть мили. Моя шляпа не очень неприлична?

– Напротив, милая тётя.

– Вот и прекрасно. Выйдем прямо здесь.

Они дошли до конца тисовой поросли, спустились в длинную заросшую травой аллею, миновали калитку и вскоре достигли дома пастора. Динни, полускрытая шляпой тётки, остановилась в увитой плющом подворотне. Дверь была открыта, в полутёмной отделанной панелями прихожей, словно приглашая войти в неё, гостеприимно пахло ветхим деревом. Из дома донёсся женский голос:

– А-лён!

Мужской голос ответил:

– Хэл-ло!

– Будешь завтракать?

– Звонка нет, – сказала племяннице леди Монт. – Придётся стучать.

Они дружно постучали.

– Какого чёрта!

На пороге вырос молодой человек в сером спортивном костюме. Широкое загорелое лицо, тёмные волосы, открытый взгляд глубоких серых глаз.

– О! – воскликнул он. – Леди Монт! Эй, Джин!

Затем, взглянув поверх шляпы, встретился глазами с Динни и улыбнулся, как умеют улыбаться только во флоте.

– Ален, не зайдёте ли вместе с Джин к нам вечером пообедать? Динни, это Ален Тесбери. Нравится вам моя шляпа?

– Превосходная вещь, леди Монт.

Появилась девушка, крепкая, словно отлитая из одного куска, с упругой, пружинящей походкой. Руки и лицо у неё были почти того же цвета, что светло-коричневые юбка и джемпер-безрукавка. Динни поняла, что имела в виду тётка. Лицо Джин, довольно широкое в скулах, суживалось к подбородку, зеленовато-серые глаза прятались под длинными чёрными ресницами. Взгляд открытый и светлый, красивый нос, широкий низкий лоб, коротко подстриженные тёмно-каштановые волосы. "Недурна", – решила Динни и, поймав улыбку девушки, ощутила лёгкую дрожь.

– Это Джин, – сказала её тётка. – Моя племянница Динни Черрел.

Тонкая смуглая рука крепко сжала руку Динни.

– Где ваш отец? – продолжала леди Монт.

– Папа уехал на какой-то церковный съезд. Я просила его взять меня с собой, но он не согласился.

– Ну, он теперь в Лондоне ходит по театрам.

Динни заметила, как девушка метнула яростный взгляд, потом вспомнила, что перед нею леди Монт, и улыбнулась.

– Значит, вы оба придёте? Обедаем в восемь пятнадцать. Динни, нам пора, иначе опоздаем к ленчу. Ласточка! – заключила леди Монт и вышла из подворотни.

– В Липпингхолле гости, – объяснила Динни, увидев, что брови молодого человека недоуменно поднялись. – Тётя имела в виду фрак и белый галстук.

– Ясно. Форма парадная. Джин.

Брат и сестра, держась за руки, стояли в подворотне. "Красивая пара!" – подумала Динни.

– Ну что? – спросила её тётка, когда они снова выбрались на заросшую травой аллею.

– Да, я тоже увидела тигрицу. Она показалась мне очень интересной.

Такую надо держать на коротком поводке.

– Вон стоит Босуэл-и-Джонсон! – воскликнула леди Монт, словно вместо двух садовников перед ней был всего один. – Боже милостивый, значит, уже третий час!

После завтрака, к которому Динни и её тётка опоздали, Эдриен и четыре молодые дамы, захватив с собой оставшиеся от охотников раскладные трости, полевой тропинкой двинулись туда, где к вечеру ожидалась самая хорошая тяга. Шли двумя группами: сзади – Эдриен с Дианой и Сесили Масхем, впереди – Динни с Флёр. В последний раз родственницы виделись чуть ли не за год до этого и представление друг о друге имели, во всяком случае, весьма отдалённое. Динни изучала голову, о которой с похвалой отозвалась тётка. Голова была круглая, энергичная и под маленькой шляпкой выглядела очень изящно. Личико хорошенькое, правда, чуточку жестковатое, но неглупое, решила Динни. Фигурка подтянутая, одета превосходно, – настоящая американка. Чувствовалось, что из такого ясного источника можно кое-что почерпнуть – по крайней мере здравые мысли.

– Я слышала, как читали ваш отзыв в полицейском суде, Флёр.

– Ах, эту бумажку! Разумеется, я написала то, о чём просил Хилери. На самом-то деле я ничего не знаю об этих девушках. К ним просто не подступиться. Конечно, есть люди, которые умеют войти в доверие к кому угодно. Я же не умею, да и не стремлюсь. А с деревенскими девушками иметь дело проще?

• Предыдущая
• 15/72
• Следующая