Светорада Медовая - Вилар Симона - Страница 73

• Предыдущая
• 73/125
• Следующая

Светорада как-то заговорила об этом с Русланой, но та в последнее время была какой-то отчужденной, задумчивой и все чаще отпрашивалась на бои в Итиль. Княжне казалось, что ее, кроме этих жестоких и будоражащих схваток, ничего больше не волновало. Да и в самом дворце что-то происходило, некое волнение, оживление, которое было непонятно и интриговало. Однажды во время прогулки в саду Светорада увидела наблюдавших за ней со стены бека Вениамина и его родича Аарона. Знатные иудеи о чем-то переговаривались, не сводя с нее глаз, и княжне стало неуютно. Прежде приветливые иудейки сторонились ее, держались надменно и холодно. Они все словно бы о чем-то знали, в то время как Светорада пребывала в полном неведении.

Овадия все не появлялся, и как-то княжна, не выдержав, потребовала от евнуха Сабура, чтобы тот передал шаду ее желание встретиться с ним. Однако Овадия не явился. Зато прислал ей, как знак внимания, множество изысканных плодов, очень редких в зимнюю пору на Руси. Здесь, в Хазарии, их умели хранить в подземных хранилищах, так что они совсем не портились и были свежими, как будто их только что сорвали с ветки. Получив подношение, Светорада только хмыкнула и откусила кусочек от нежного персика. Фруктами ее и так по традиции здешней трапезы закармливали каждый день, а изысканный плод или обычный, при сытой гаремной жизни не имело особенного значения. Поэтому Светорада почти уже по привычке поела сладких фиг, персиков и сочных зимних груш, полакомилась и ломтиками ароматной дыни, а когда подали халву и изюм, она даже не посмотрела на них. И уж совсем не возбудило в ней аппетита большое блюдо с ароматным, сдобренным пряностями пловом и сочными кусками баранины. По обычаю то, к чему не притрагивалась госпожа, доставалось ее служанкам. Однако в этот раз запах баранины привлек и ручного медвежонка. Он урчал, становился на задние лапы, натягивая цепочку, которой был прикован в углу, подпрыгивал и забавно махал лапами, смеша и развлекая княжну и ее девушек. В итоге его накормили пловом, и медвежонок, сытый и довольный, облизывал кормящие его руки, откидывался на спину, позволяя чесать свое разбухшее брюшко.

Вскоре Светорада отправилась отдыхать. Она удобно устроилась на своем ложе, вытянула ноги, и служанки занялись ее маленькими ноготками, подпиливая их и втирая столь пахучие мази, что Светорада велела даже приоткрыть окно, ибо уже не раз бывало, когда от насыщенных ароматов у нее к утру начинала болеть голова. Светорада уже засыпала, укутавшись в покрывало из лебяжьего пуха, когда поздно ночью вернулась опять отпросившаяся на бои Руслана. Сквозь сон княжна слышала, как она выговаривала служанкам за то, что эти оглоедки съели почти весь ужин. Девушки оправдывались, что, дескать, они и за сыном Русланы присмотрели, и ей оставили пару ложек жирного плова. Светорада окончательно уснула под эту болтовню, а когда ночью неожиданно разразилась гроза, ей самой пришлось встать, чтобы прикрыть ставень. Именно тогда княжне показалось странным, что рядом никого нет. Но она снова легла и некоторое время ворочалась, натягивая на голову покрывало, чтобы не слышать доносившихся из соседнего покоя странных звуков – то ли это были крики, то ли стоны и плач. И все время жалобно ревел медвежонок. Светораде даже захотелось прикрикнуть на прислужниц, чтобы прекратили мучить бедное животное, однако ей приснился Смоленск, отец, мать… Она не хотела расставаться со столь приятными сновидениями.

Проснулась княжна раньше обычного и удивилась, что рядом нет привычно улыбающихся служанок. И еще она почувствовала неприятный запах, почти тошнотворный…

Светорада, позевывая и потягиваясь со сна, вышла в соседний покой… и замерла, пораженная увиденным.

Казалось, тут произошел какой-то лихой шабаш. Ковры, сорванные со стен, были сплошь в зловонных пятнах. Столики перевернуты, посуда разбросана. И никого нет, кроме свернувшегося калачиком медвежонка, вокруг которого все было измарано блевотиной и экскрементами, от которых распространялась невообразимая вонь. От изодранных покрывал и занавесок, сброшенных в кучу, исходил такой смрад, что хотелось зажать нос и бежать прочь.

Растерявшаяся Светорада сперва позвала Руслану, потом окликнула других служанок. Медленно подошла к скорчившемуся медвежонку, осторожно переступая через нечистоты, чуть коснулась его ногой. Он был мягким, но даже не пошевелился. И когда Светорада перевернула его, она увидела, что медвежонок мертв, его перепачканная мордочка неподвижна, а тусклые глаза застыли в обводе темной мокрой шерсти, как будто зверь плакал.

Когда рядом захлопал крыльями попутай с его извечным «Перун в помощь!», Светорада испуганно подскочила.

– Ради всех богов! Что тут произошло?

От напряжения ее голос сорвался на крик, она стремительно кинулась к двери и с ходу налетела на Сабура, который шел в сопровождении евнухов. Перед ней стали извиняться, кланялись, а Сабур, оставив свое прежнее величие, склонил полный стан и предложил ей идти за ним. По пути он сам открывал перед ней двери и говорил, что ее до последнего не хотели тревожить, надеясь, что справятся до того, как она проснется, и впечатление не будет столь угнетающим.

Светорада резко остановилась.

– Я желаю знать, что произошло! Где мои женщины? Где Руслана?

Сабур нервно сцепил пальцы на необъятном животе и, вращая большими пальцами, словно он растирал что-то, ответил:

– Они отравлены. Некоторые уже отошли в мир иной.

Светорада судорожно сглотнула и плотнее запахнула тонкое покрывало. Она даже толком не была одета, ее золотистые волосы рассыпалась каскадом по плечам и спине.

Сабур вздохнул с обреченным видом и, пригласив княжну опуститься на покрытую ковром скамью в нише, начал рассказывать.

Кто-то отравил ее служанок, они почувствовали себя худо вскоре после полуночи. Сначала, очевидно, женщины не решались поднять переполох, сдерживались, стонали, хотя их донимали рези в животе и дурнота. Однако настоящий шум поднял медвежонок, он ревел и рвался с цепи, его пропоносило. И тогда одна из служанок решила позвать кого-либо из евнухов и сообщить о случившемся. Но едва она добралась до служителя гарема, как ее просто скрутило пополам, она стала биться, пока не вытянулась, испустив дух. Евнух не сразу понял, что происходит, но все же решил сходить в покои Медовой. И уже при подходе он услышал стоны и плач. А потом понял, что служанки не просто больны, что они умирают, не смея пожаловаться и поднять шум, надеясь невесть на что… или уже вообще ни на что не надеясь…

Светорада слушала евнуха, постепенно осознавая, что ее прислужницы оказались случайными жертвами, а отрава была принесена ей во время вечерней трапезы. Она отказалась от еды, поскольку насытилась присланными Овадией плодами.

– Яд был в плове, – подытожила она, когда Сабур, наконец, умолк. – Я не прикоснулась к нему, а вот мои служанки… Они и медвежонка угощали… И Руслана… – Она вдруг встрепенулась: – Где моя Руслана? О матерь Макошь, а что с Взимком?

И вдруг схватила Сабура за полы его шелкового полосатого халата, тряхнула так, что тучный евнух, не ожидавший подобной силы от хрупкой женщины, едва не упал со скамьи, а пышный султан на его тюрбане заколыхался, качаясь из стороны в сторону.

– Это ведь ты следил за подачей блюд, толстый боров! – почти у его лица прошипела сквозь сжатые зубы Светорада. – Ты пытался меня отравить… нас отравить. Но учти, если с Русланой или ее малышом что-то случится… Клянусь, я паду в ноги самому кагану, но заставлю тебя поплатиться за все!..

Ее светло-карие глаза неистово светились во мраке, лицо исказилось в злобной гримасе, белые зубки сверкнули, как у хищного зверька. Опешивший Сабур торопливо сообщил, что с ребенком все в порядке, его передали гаремным нянькам, а Руслана, которой сейчас хоть и худо, жива. Да и к лекарям она попала как раз вовремя, ей успели дать сильное противоядие до того, как она впала в беспамятство. И если будет воля Аллаха…

– Молись за нее своему богу, евнух, – перебила его княжна, – ибо если я потеряю ее… Клянусь всеми богами нашей земли, тебя от моей мести не спасет даже твой хваленый Аллах.

• Предыдущая
• 73/125
• Следующая