Тогда умирает футбол - Голубев Анатолий - Страница 1

• 1/64
• Следующая

Мрачный вокзал метрополитена встретил Дональда ласковой прохладой. После зноя и суеты римских улиц холодок подземки освежал. Контролер-автомат с громким треском проштамповал билет, и Роуз протиснулся на платформу.

В поезде зажатый со всех сторон людьми, вцепившимися в мягкие кожаные поручни, Дональд впервые пожалел, что отправился на Лидо.

«Не стоило тащиться туда в воскресенье. На пляжах, наверно, столько людей, что к воде не проберешься. Да и какой, к дьяволу, отдых, если тебя так измотает за дорогу?! А что будет вечером, на обратном пути?!»

Дональд машинально ощупал задний карман брюк, где у него лежал абонемент.

«25 тысяч лир за право провести на песке одни сутки. Гм-м… Такой песок должен быть золотым».

Собственно, и на пляж он поехал скорее из любопытства, а не потому, что действительно устал. Вчера последний материал в Лондон он передал еще до полуночи и около двух часов просидел в баре, прежде чем отправиться спать. Марчелло, спортивный обозреватель газеты «Паэзе сера», прощаясь, протянул ему редакционный абонемент на самый дорогой пляж Лидо.

– Пойди отдохни! Ты славно потрудился в эти дни! На Лидо есть девочки. Обворожительные создания! Только не обожгись – они стоят миллионы лир! Лучше выбери себе какую-нибудь красотку лет под сорок, и ты отлично сможешь повеселиться. В Риме это трудно сделать без машины. А у таких старушек всегда найдется четверка роскошных колес…

Тогда Дональд пожал плечами, не зная, воспользуется ли он любезным предложением Марчелло.

В переполненный автобус, который шел вдоль вытянувшихся плавной дугой белоснежных разнокалиберных отелей, он втиснулся с трудом. Поленившись идти пешком, Роуз обрек себя на десятиминутную баню. Вдобавок ко всему он не смог вовремя пробиться к двери.

«Идешь в чужой дом, найди сначала выход!» – эту восточную поговорку он вспомнил, лишь когда автобус пронесся мимо его фешенебельного пляжа, мимо еще десятка других, более дешевых. В автобусе ехала молодежь. Она направлялась на самый дальний, самый дешевый конец песчаной полосы Лидо. Через несколько минут толпа молодых итальянцев вынесла его из автобуса на краю пестрого ряда особняков. Роуз собрался было пересесть на машину, идущую обратно, но передумал и, заплатив сто восемьдесят лир, вошел на пляж.

Среди обнаженных тел Дональд едва отыскал свободный «пятачок». Раздеваясь, он с любопытством смотрел, как черномазые от загара парни умудрялись играть в футбол здесь же, на песке, успевая обводить друг друга и перепрыгивать через отдыхающих. Частенько мяч ударял кого-нибудь по спине, но пострадавший отвечал лишь улыбкой на дружный хор голосов: «Извините, синьор! Ради бога, синьорина!»

Перед пляжным кафе на маленькой бетонной площадке с десяток пар в купальных костюмах танцевали под звуки музыкального комбайна, педантично глотавшего большие тяжелые монеты по пятьдесят лир. Во время одного из танцев Дональда заинтересовала необычная пара. Постепенно, кроме нее, все прекратили танцевать и, дружно отбивая ладонями ритм, стали подбадривать оставшихся на площадке танцоров. Дональд встал и подошел ближе.

В центре круга изящно двигалась женщина лет тридцати пяти, высокая даже для англичанки, с красивой, слегка полноватой фигурой. Перед ней неуклюже топтался трехлетний малыш в полосатых трусиках. Мать учила сына танцевать «Ча-ча-ча». Малыш, забавно вскинув руки, старательно имитировал движение маминых бедер, и его маленький таз смешно вилял из стороны в сторону.

Мать раскраснелась. Длинные черные волосы бились на ее плечах в такт музыке.

Дональд огляделся. Открытые от восхищения рты… Смеющиеся глаза… Дергающиеся в музыкальном экстазе головы… Босые ступни, отшлепывающие ритм по бетону…

Дональду самому захотелось потанцевать. Он присел на корточки, радуясь внезапному развлечению.

Потом, когда пары вновь закружились в танце, а мать с сыном пошли купаться, Роуз отправился вдоль берега от пляжа к пляжу. Он с наслаждением шагал по влажному песку, который неутомимо и тщательно подметали прозрачные волны.

Чувство непринужденности оставляло Дональда по мере того, как он вступал на более дорогие пляжи. Людей на песке нежилось все меньше и меньше. Замкнутость и тишина. Купались лишь редкие посетители. И те скучно плескались возле самого берега. Пляжи так не походили друг на друга, словно их разделяли глухие границы, а не тонкая проволока, через которую легко перешагивал Дональд.

Подойдя к ультрасовременным лимонного цвета строениям, аккуратно, даже с пунктуальной точностью, расставленным в пятидесяти метрах от воды, Роуз убедился, что это нужная ему купальня.

Никто не остановил его, когда он перешагнул через ограду: видно, посторонние на такой пляж никогда не заглядывали.

Он без труда нашел свой домик. Вернее, полагавшуюся ему половину. Крохотная терраска. Просторная комната. Большая двухспальная кровать с синеватым в полумраке бельем. Белая коробка телефонного аппарата. Плоский телевизор на шесть каналов. Стол и два кресла. Вделанный в стену шкаф. Вот, пожалуй, и все. Повесив костюм, Дональд вышел на терраску и с наслаждением растянулся в качалке.

«В комнате очень мило. Но и только… За что же все-таки брать такую уйму денег? Разве вот за те катера?»

И чем внимательнее Дональд присматривался к окружающему, тем больше открывал своеобразия.

И не в двух пластмассовых катерах, будто пришитых недалеко от берега, сказывалось оно, не в водных велосипедах, популярных на дешевых пляжах, а здесь за ненадобностью выброшенных к откосу, не в ковровых дорожках до самой воды, не в идеальной чистоте, так пришедшейся Роузу по душе, а в том едва уловимом и непривычном для него настроении, которое царило среди желтых домиков.

Несколько мужчин, полных, лет за пятьдесят, с не тронутой загаром белоснежной кожей, устроились, как и он, в качалках на соседних террасах. В тени одного из домов дамы примерно того же возраста играли в покер. Четверо перебрасывались картами, а пятеро других, холодных и чопорных, потягивая коньяк, следили за игрой равнодушно, словно она их совершенно не интересовала. Несколько молодых пар лежали на самом откосе, под яркими «грибами» из нейлона, к целовались так же лениво, как пожилые женщины метали карты.

Только двое мальчишек, увлеченно игравших с мячом, оживляли картину. Царившая вокруг лень еще не коснулась их. Кожаный шар с грохотом бил в легкую деревянную стену домика, заменявшую футбольные ворота.

Дональд, ухмыльнувшись, представил себе, как весело живется в нем хозяину. Он увлекся наблюдением за мальчишками и даже испугался за них, когда старший случайным ударом послал мяч в голову пожилого итальянца, дремавшего в качалке.

«Не миновать скандала… Стоило платить бешеные деньги, чтобы тебя будили таким способом!»

Мужчина действительно вскочил, недоуменно озираясь. Но, поняв, что это лишь удар мячом, которым играют ребята, с улыбкой погрозил пальцем и улегся вновь.

«Что это – леность или всепрощение футболу?»

Затем Роуз увидел двух парней, вразвалочку направившихся к воде. Взобравшись на катер, они запустили семидесятисильный «Эвенруд», и суденышко, громко хлюпая днищем по мелкой зяби залива, сделало большой плавный круг. Не доходя до берега метров сто, парни заглушили мотор, бросились в воду и поплыли, оставив катер болтаться по волнам.

Роуз не заметил, откуда появилась безмолвная фигура человека в белом костюме. Он быстро погнал к катеру крохотный ялик.

Загорелый, с тяжелым торсом негра-молотобойца, гребец был ничуть не старше катавшихся на катере молодых людей, которые в эту минуту выбирались на берег.

Служащий пригнал брошенный парнями катер и поставил его на место. А потом скрылся в небольшом, напоминавшем конуру, домике, спрятанном так, что его почти не было видно с пляжа.

Двое же молодых людей подошли к черноволосой девушке в розовом купальнике и улеглись рядом. В то время как они ей что-то говорили, она продолжала читать модный – в виде свитка египетского папируса, – ярко раскрашенный детектив. Порой она поднимала длинный, сантиметров в пятьдесят, мундштук и затягивалась.

• 1/64
• Следующая