Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" - Страница 4

• Предыдущая
• 4/197
• Следующая

— Давайте сделаем так, — говорит она и чувствует слабую боль в горле. — Мы остановимся где-нибудь в пригороде. К примеру, в Оби. И ваш любимый аэропорт рядом… Опять же…

— Вы согрелись?

— Почти.

— Ладно, посмотрим. У меня, правда, еще не пропало ощущение, что нам дышат в затылок… Но нет вящей необходимости носиться, как ужаленным в з-з-з… гм…

Впервые за весь вечер девушка вымучивает улыбку. Может быть, Саша сознательно хотел ободрить ее недосказанным выражением, не слишком (как представляется Ренате) свойственным ему. А он тем временем сворачивает на ужасную, состоящую из одних кочек и разбитой колеи, проселочную дорогу.

Только возле ветхой дачной избушки, затерянной среди десятков таких же кособоких товарок, Рената спрашивает:

— А что сие?

— А сие, Рената Александровна, заброшенная дачка. Еще мой батюшка продал участок нашему соседу, но тот заколотил дом и не был здесь уже лет десять. А потому — уж не взыщите, барыня, но почивать на пуховых перинах, наверное, не придется…

Теперь девушка не может сдержать невольной улыбки.

— Все ж не в машине! — бодро откликается она.

Едва они покидают джип, откуда-то слышится приглушенная музыка. Это мотив известной песни Гребенщикова о прекрасном городе.

— Что это?

Саша раздумывает ровно секунду. Затем ныряет в салон машины, находит карман в куртке Сокольникова. Мелодия становится громче. Телохранитель вытаскивает мобильный телефон, дисплей светится неоном. Рената узнает отцовский сотовый.

— Да? — тихим и посерьезневшим голосом отзывается Саша.

…Сердце Ренаты запорхало, ноги снова онемели…

Прошла вечность, прежде чем телохранитель, выслушав неизвестного, отключает мобильный. Он не помрачнел, не изменился в лице, ничего ему не ответил, но Рената понимает: дело — швах…

— Ну?

— В машину, — мотнув головой, бросает Саша. — Дача, баня и девочки отменяются… Боюсь, охота открыта и на вас, Рената Александровна… И опасаюсь, что времени ждать билета у нас нет совсем…

— Думаете, нас вычислят? Здесь?

— Здесь — еще как вычислят…

«Чероки» снова скачет по кочкам.

— Саша… — нерешительно начинает Рената. — Как получилось, что вас не было рядом, когда убили папу?

— Он не всегда приглашал с собой охранников. Я предупреждал его, что это неосмотрительно, но вы же хорошо знаете вашего отца…

— Да. Нрав у него был крутой… Мы часто ссорились… О, боже! — она всхлипывает.

Телохранителя тоже не радует участь рассказывать все это осиротевшей девчонке. Да, она еще девчонка. Сколько ей, интересно? На вид и не определишь. Она из того типа женщин, кому до тридцати дают шестнадцать… Рыженькая, миловидная. Затравленная. Еще бы!.. И рука его сама собой тянется к очередной сигарете…

— Я опоздал на несколько минут… — неохотно поведал он, подкуривая. — Застал Александра Палыча в этой машине, умирающим. Он говорил о каком-то «дипломате». Между прочим… — телохранитель шумно затянулся, помедлил и лишь потом продолжил: — Дважды повторил, между прочим. Значит, это была очень важная информация. Для него и наверняка — для вас. Что это за «дипломат», Тан… Рената? Знаете?

Рената замялась. Знает, конечно. Но стоит ли посвящать в это Сашу?! Отец часто говорил, что доверяет одному человеку — своему тезке. Наверное, речь шла об этом Саше. Но разве доверие отца — повод открывать телохранителю еще и свои секреты? Причем стыдные секреты… Только вот откуда папа знал о распроклятом «дипломате»? Хотя — могут ли быть тайны от полковника, пусть и в отставке?..

— «Дипломат»?.. — промычала она не слишком уверенно, скорее, чтобы потянуть время. — Нет, не знаю. Может, он имел в виду дипломатического посла?

— Да нет, — Саша насмешливо покосился на нее, — «чумодан» он имел в виду — и ничего более. Саквояж такой.

— Не-а! Тогда — точно не знаю!

— Да? Ну что ж, кузнечик дорогой, коль много ты блажен...

— И при чем же здесь Михайло Васильевич? — не утерпела грамотная Рената.

Саша усмехнулся, словно провокатор, добившийся задуманного:

— Поспите, говорю!

Она откинула спинку до упора и свернулась калачиком на сидении, положив под щеку кулак:

— Спасибо вам, Саша!

Телохранитель как-то странно посмотрел на нее и не ответил.

Все закружилось перед внутренним взором Ренаты. Всплыл из небытия образ погибшей Дарьи. «Дашка, Дашка, замечательная ты была подруга! Сколько раз мы с тобой «лечились от скуки» хорошим коньяком да шампанским с шоколадом!..»

Саша задумчиво поглядел на умиротворенное лицо заснувшей спутницы. Да, если бы с ее отцом все получилось правильно, они уже сейчас знали бы всё о том «дипломате»…

— Ой! — Рената вздрогнула и огляделась, не понимая, где находится.

Саша убрал руку с ее плеча. Не с первой попытки удалось ему разбудить попутчицу. Сладок был ее сон, и так не хотелось разрушать спасительное царство грез! Дай волю ей — и проспит всю жизнь…

Двигатель джипа тихо работал, но сам автомобиль стоял. Снаружи было сумрачно, и Рената не могла сообразить, утро это или вечер. Электронные часы мигали цифрами «7:03». На японских иномарках это может обозначать и три минуты восьмого, и девятнадцать — ноль три. Как на американских — девушка не знала.

«Чероки» стоял в каком-то перелеске: сосны, пихты, лиственницы, березы…

— А где мы уже, Саша? — сладко потягиваясь, спросила девушка.

Онемевшее от неудобной позы тело заныло.

Глаза у телохранителя были усталыми, ввалившимися и почти воспаленными. На веках проступили морщинки.

— Подъезжаем к Куйбышеву[3]. Вы умеете водить машину?

— Очень плохо, — Рената зевнула и ощутила резкую боль в горле. Ну вот, этого и следовало ожидать!

— Ладно, тогда спите дальше, — согласился Саша и снова положил руку на рычаг передач.

Но Рената запротестовала:

— Вы устали, вам надо отдохнуть! Я могу вести потихоньку.

— Лучше не надо. На рассвете это опасно... Заедем поглубже в лес, и я чуть-чуть подремлю.

— А сколько примерно мы проехали?

— Немного. Часто сворачивали на проселочные.

— М-м-м… А так — все спокойно?

Саша покосился на нее, но ничего не ответил. Рената выбралась из-под куртки и выглянула наружу. Наверное, не стоит говорить и без того измотанному спутнику о проблемах с горлом. Не так уж оно и болит. Впрочем, а горло ли это?

И, пощупав челюсть, девушка поняла: это не ангина. Просто от холода начинает болеть зуб и воспалилась десна. Только этого ей не хватало в довершение всех бед!

— Не глушите мотор, теплее будет, — посоветовала Рената, увидев, что Саша вытаскивает ключи из замка зажигания.

— Вы думаете, у нас много денег? — в его тоне прозвучал оттенок раздражения.

Как человек, Рената поняла его. Но как дочь нувориша и дама, которой с вожделением целовали ручки рафинированные мужчины бомонда, ощутила укол самолюбия. Деньгам она цены не знала. Для нее они были только туманным символом престижа. Откуда они берутся и как связаны с достатком — представляла смутно, потому что прежде у нее всегда были средства на все, что заблагорассудится.

— Вы прекрасно знаете, что у меня их нет! — огрызнулась девушка. — При чем, вообще, здесь деньги?

Саша оценил ее ответ и, сделав определенные выводы, терпеливо пояснил:

— В баке бензина — кот наплакал. Сколько нам еще ехать — неизвестно. Возможно, придется где-то останавливаться. Я взял с собой все, что у меня было, но этого может не хватить. А коммунизм нам обещали только к двухтысячному… Теперь понимаете мысль?

— Ну, и что? Будем околевать? Куртки нам на двоих не хватит, а у меня ноги замерзли и зуб ноет! — (вот, про зуб все-таки вырвалось: как говорится, у кого что болит…).

— Сочувствую, но я тут не при чем. Можете побегать по лесу, позаниматься спортом, — Саша разложил кресло и откинулся на спину, даже не взглянув на куртку, в которую Рената укутала закоченевшие ноги.

• Предыдущая
• 4/197
• Следующая