Вор и любовь - Картленд Барбара - Страница 23

• Предыдущая
• 23/50
• Следующая

Элоэ не нашлась, что ответить, и, как будто чувствуя, о чем она думает, Лью неожиданно сказала:

– Я подозреваю, ты думаешь о Стиве. Что ж, забудь о нем. Он сыграл на твоих чувствах, как он играл бы на моих, если бы я встретилась с ним. В мире есть другие мужчины помимо Стива Вестона, и, как я тебе уже говорила, я хотела бы стать герцогиней.

Лью говорила с вызовом, и Элоэ чувствовала, что она спорила не столько с ней, сколько со своими собственными мыслями.

Дверь неожиданно открылась, и на пороге появилась миссис Деранж с платьем в руках.

– Право, Лью, – сказала она, – ты небрежна. Я уже говорила тебе об этом; и Жанна тоже хороша. Она не распаковала для тебя вещи.

– О чем ты говоришь? – спросила Лью.

– Посмотри на это платье, – сказала миссис Деранж. – Посмотри на него.

Обе, и Лью, и Элоэ, уставились на платье, которое она держала за вешалку так, что оно висело очень высоко над полом.

Это было симпатичное платье из цветного шелка с довольно сложным узором, так что Элоэ, высматривая на нем пятна или дырки, не могла найти ничего такого.

И вдруг, неожиданно, так, что у нее подскочило сердце, она поняла, о чем говорила миссис Деранж. К его вырезу, так, что Лью, снимая платье, в свое время не заметила ее, была приколота сапфировая брошь, которую они все считали украденной.

Элоэ почувствовала внезапный прилив облегчения, охватившей ее. Дикс говорил правду.

Она верила ему, и все же в глубине души оставалась крошечная толика сомнения.

Элоэ находилась около «Шато Пужи» и наблюдала за лучами солнца, искрившимися в крепостном рву.

Цветы в искусно разбитых садах слегка покачивались от дуновения легкого ветерка, а мраморные статуи стояли на страже зеленых газонов. Цветущие каштановые деревья и пышные ряды кустарников, усыпанных цветами, выглядели как в сказке.

«Само здание скорее было похоже на дворец, чем на жилой дом», – подумала Элоэ и задалась вопросом, а что будет, если она выскользнет из машины и пойдет прогуляться по садам. Ей очень хотелось взглянуть на конюшни, которые она приметила недалеко от оранжереи, построенной в шестнадцатом веке.

«Шато» был одним из самых красивых зданий, которые она когда-либо видела. Длинная лестница вела к главному входу, над которым висел огромный родовой герб, вырезанный из камня и провозглашавший о том, что род де Ранж-Пужи королевского происхождения.

Когда они прибыли, лакеи в бархатных ливреях, богато отделанных позолоченной тесьмой, заспешили вниз по ступенькам, и даже миссис Деранж, казалось, испытывала легкий благоговейный трепет, пока они с Лью проходили через парадный вход, оставив Элоэ позади себя.

На какое-то мгновение Элоэ даже смогла понять честолюбивые мечты миссис Деранж, в которых она видела Лью владелицей замка в таком сказочном месте. При всех ее деньгах в Америке не найти ничего подобного.

«И все же, – размышляла Элоэ, – даже если в венах Лью течет кровь де Ранжев, сможет ли она чувствовать себя здесь как дома?» Задаваясь этим вопросом, она уже знала ответ. Все зависело от герцога. На самом деле никакие владения не играют решающую роль. Счастье исходит от людей, и какой бы роскошной и прекрасной ни была окружающая обстановка вокруг Лью, она будет счастлива здесь только, если ей понравится ее будущий муж.

При этом мысли Элоэ неизбежно вернулись к Диксу. Ее интересовало, находился ли он все еще в Байонне. Где он остановился? Что он сейчас делает? Думает ли он вообще о ней? Может быть, они никогда больше не встретятся.

Она стала гадать, в какого рода месте он мог родиться. Наверное, на одной из бедных ферм, которые они миновали по пути в «Шато». Скорее всего, в одном из полуразвалившихся деревенских домов, достаточно живописных, с развешенными на балконах стираным бельем, но, без сомнения, слишком грязных и убогих для того, чтобы там жить.

Ей вдруг захотелось познакомиться с семьей Дикса. Она была уверена, что это явилось бы ключом к пониманию поведения Дикса.

Как часто она слышала от отца, что за каждым юным правонарушителем стоит виновный и пренебрегающий своими обязанностями родитель. Были ли родители Дикса действительно в ответе за то, какую жизнь он вел теперь? Почему-то она пришла к убеждению, что ответ нужно искать здесь.

– Элоэ!

Она услышала свое имя и быстро повернула голову. Лью стояла наверху ступенек перед главным входом. Элоэ открыла дверцу машины и вышла.

– Что такое? – спросила она, взбегая по лестнице.

– Герцогиня говорит, что ты должна войти. Она спросила нас, как мы добрались сюда, и, когда мама рассказала ей про тебя, она сказала, что хочет тебя видеть.

– О! – Элоэ глубоко вздохнула. – Я только возьму мою сумочку.

Она побежала назад к машине, и только когда она открыла дверцу, она увидела, что Лью последовала за ней.

– Элоэ, это замечательно! – говорила Лью мягким голосом. – Я никогда не видела таких сказочных домов. И герцогиня такая милая. Я в восторге, действительно в восторге. Мама была права! Теперь никаких вопросов не может быть о ком-то другом, после того как я увидела это место.

Элоэ не ответила ничего, чтобы не омрачать ее настроения. Вместо этого она улыбнулась и, повесив на плечо сумочку, спросила:

– Ты вполне уверена, что герцогиня хочет меня видеть?

– Да, конечно. У нее исключительные манеры. Она как будто из фильма. Трудно поверить, что она настоящая. А когда она услышала, что тебя тоже зовут Деранж, она сказала, что, естественно, она не может позволить, чтобы кто-то из членов семьи находился за пределами дома. То, как она произнесла слово «семья», привело меня в трепет.

Элоэ захотелось рассмеяться, но она чувствовала, что Лью может обидеться. К этому моменту они вошли в дом, и ее внимание было отвлечено красотой и грандиозностью холла.

Она никогда не думала, что такое огромное количество изысканных украшений может представлять совершенный вкус. Расписанные живописью потолки, двери и стенные панели были весьма живописны и выдержаны в мягких голубых, зеленых, желтых и красных тонах.

На стенах широкой лестницы висели гобелены, а сама лестница с золотыми перилами и хрустальными поручнями взмывала высоко под купол потолка.

– Герцогиня в «Гранд-салоне», – сказала Лью голосом, полным благоговения.

Элоэ не удивилась благоговению Лью, когда увидела комнату. В ней царила симфония золотого и розового цвета, стены были увешаны (о чем она узнала позже) абессинскими гобеленами, за исключением тех мест, где на декоративных стенных панелях висели картины Тициана, Рафаэля и Ватто. Мебель шестнадцатого века была покрыта коврами ручной работы.

Сидевшая на софе женщина была необычайной красоты. Ее кожа казалась алебастровой, а абсолютно белые волосы были убраны в высокую прическу. Она была одета в черное, на шее у нее было изысканное ожерелье из нескольких нитей жемчуга, а рука сверкнула бриллиантами, когда она ее протянула Элоэ.

– А вот и другая родственная линия, – сказала она по-французски.

– Элоэ принадлежит к британской ветви, – пояснила миссис Деранж. – Мой муж пытался выяснить, что с ними случилось, но он умер прежде, чем добрался в Англию и закончил свои исследования.

– Очень рада с вами познакомиться, дорогая, – обратилась герцогиня к Элоэ.

– Вы были очень любезны, пригласив меня, мадам, – ответила Элоэ.

– У вас хороший французский, – улыбнулась герцогиня. – Вы были во Франции прежде?

– Нет, к сожалению.

– Тогда в вас говорят ваши предки, и это помогает вам говорить в совершенстве.

Элоэ зарделась от удовольствия. Герцогиня поднялась.

– Прошу к столу, – произнесла она.

Обед был подан в огромном обеденном зале, так же по своему красивом, как и «Гранд-салон». За каждым стулом стоял лакей, и Элоэ с трудом сдерживала себя, чтобы не глазеть на золотые украшения, покрывавшие дамасский стол.

Миссис Деранж, тем не менее, казалась ничуть не смущенной окружающей обстановкой. Она без конца болтала на безумно плохом французском, и, по мнению Элоэ, обескураживающе навязчиво о том, как богата Лью и как огромны их владения в Америке.

• Предыдущая
• 23/50
• Следующая