Магия спецназначения - Коваль Ярослав - Страница 80

• Предыдущая
• 80/81
• Следующая

Перебравшись через остро обколотый скальный гребень, девушка поднялась по валунам и выбралась на открытое пространство. Здесь лежал еще один камень, прежде сидевший глубоко-глубоко, а позднее вывернутый и стоймя установленный рядом. По-прежнему было заметно, что здесь кто-то не слишком давно копался, хотя большую часть усилий ветер и дождь за прошедшее время сгладили. Непосвященного могло бы удивить то, что кто-то решил рыться именно здесь, где ничто не предвещало ценных находок. Но люди здесь хаживали редко.

Она присела рядом с вывернутым камнем и потрогала его рукой. Ей показалось, что он все еще теплый, хотя это являлось, конечно же, обманом. Вздохнула и опустила голову, будто разглядывала что-то у своих ног.

Кайндел могла бы просидеть здесь очень долго, однако от размышлений ее отвлек хруст камушков под подошвами. Она приподняла голову – к ней приближался молодой мужчина в таком же, как и у нее, плаще поверх обычной, повседневной и вполне современной одежды. Именно в тот момент, когда она подняла голову, он задержал шаг, будто раздумывая – идти или не идти – но, поколебавшись, продолжил путь. Подошел к камню, заглянул в рукотворную, давно заполненную водой выемку, словно рассчитывал увидеть там что-нибудь интересное.

– Привет, – сказал он очень просто.

– Привет, – ответила она.

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Почему?

Девушка посмотрела на него. Он выглядел чуть смугловатым, черноволосым и кареглазым, подбородок и верхняя губа заросли коротенькой бородкой, а у горла плащ был заколот огромным – в ладонь – аграфом с крупным ониксом в середине. Оникс слегка искрился – его переполняла магия. Но искры эти не встревожили Кайндел, потому как она чувствовала, что артефакт сейчас дремлет.

Молодой человек слегка развел руками, давая понять, что его удивление вполне закономерно. И она снова опустила голову.

– Тебе же известно, моя названная сестра погибла, и где она похоронена, я не знаю. И не могу знать. И приходить мне к ней больше некуда. Только сюда.

– Я думал, что ты побоишься сюда приходить.

– А надо бояться? – улыбнулась Кайндел. Но не собеседнику – все тому же камню.

Смуглый мужчина еще раз развел руками.

– Ты же понимаешь, что я не собираюсь нападать на тебя. Тем более здесь.

– Ну, вот и я не собираюсь.

Они еще немного помолчали, глядя на отваленный камень.

– Ты знаешь, что Волк был ранен?

– Меня это не интересует.

– Действительно совсем не интересует? – с улыбкой спросил черноволосый.

Она замялась лишь на несколько секунд.

– Совсем.

– А ведь я помню вашу феерическую любовь…

– Много воды утекло, теперь этого нет. Как бы там ни было, тебя это мало касается.

– Не кипятись. – Он помолчал, потом со вздохом присел на землю. – Я просто так упомянул Волка. Чтобы завязать разговор. Ты же знаешь, я не одобрял того, как Ночь обошлась с тобой. Я всегда считал, что убеждения человека – это его право, и гнать только за них…

– Полагаю, Блеск, тебя-то как раз и не спрашивали.

– Лучше называй меня Гленом.

– То же самое, только на старонорвежском. Какая разница? Но, впрочем, как тебе угодно… И спасибо тебе. Я уж думала, теперь от меня все старые знакомцы будут шарахаться.

Ветер продрался сквозь густую голую лесную поросль и ударил девушку в лицо. Она зябко поежилась, жалея немного, что сукно плаща такое тонкое. Глен заметил ее движение и машинально зажег на ладони огонек, будто хотел дать прикурить. От него в первый момент потекло тепло, правда, почти столь же слабое и зыбкое, как от свечи, к которой подносишь ладони. Кайндел отрицательно качнула головой, и молодой человек стряхнул остатки огня в мокрый мох.

– Может, выпьем? – предложил он вдруг – и сам удивился, потому что был совершенно уверен – она откажется, – а отказа ему не хотелось.

– Давай, – улыбнулась она.

Оба почти одновременно сняли с поясов фляжки. Посмотрели друг на друга – и залились смехом.

– Из какой станем пить?

– Да из обеих. По очереди.

Они обменялись фляжками и отпили по глотку. Посмотрели друг на друга и снова рассмеялись – просто так, без повода.

– Я, в самом деле, ужасно рад встретить тебя здесь. И ужасно рад, что ты жива.

– Да, это ужасно, – с чопорным видом согласилась Кайндел. Снова вспышка смеха. – Можешь не верить, но тебя живым и невредимым я рада видеть не меньше.

Несколько минут они просто отхлебывали по крошечному глоточку, время от времени обмениваясь фляжками. В голове у девушки мелькнуло, что зря она не прихватила из машины пару яблок, два ящика которых везла к столу оэсэновцев.

А Глен думал только о том, какая безмерная глупость – превращать жизнь Семьи в войну со всем миром и во внутреннюю междоусобицу, но теперь, когда война уже начата, ее нельзя прекратить и вернуться к тому, с чего все началось.

– А ведь все было по-другому, – проговорил он. – Помнишь? Тогда, в самом начале, все было по-другому…

– Не совсем так, – осторожно возразила она. – Вспомни – еще не появилось никакой магии – а мы уже вовсю интриговали, кого-то выпихивали, кого-то звали к себе, мерялись силой… Семья тоже постепенно преобразовалась в маленькое общество, живущее по кем-то придуманным законам.

– Но ведь есть и исключения.

– Да. Пепел, например. И его Семья. Но исключения лишь подтверждают правило.

Глен криво улыбнулся.

– Я чертовски не хотел бы стать причиной твоей смерти.

– Я тоже. Но, – она пошевелила пальцами и сунула ему свою флягу, – жизнь продолжается. Лишь боги знают, что нас ждет через неделю.

– Ты думаешь, мы можем когда-нибудь поубивать друг друга?

Они посмотрели каждый в свою сторону.

Глен, когда-то называвший себя Бенедиктом и другими заимствованными из мифологии прозвищами (у него имелась едва ли не дюжина имен на все случаи жизни), всегда по-дружески общался с Кайндел. И даже попытался как-то за ней поухаживать, но стоило ей, как вежливой девушке, немного его поощрить, объяснил, что, оказывая знаки внимания, просто выполнял свой долг перед ней и никаких серьезных видов на нее не имел. Тогда она посмеялась. Почему-то с этим молодым человеком они легко понимали друг друга, в прошлом пару раз напивались в компаниях, орали песни, отнимая друг у друга гитару, хохотали байкам и анекдотам.

Их ничто не связывало, кроме приятных воспоминаний. И оба понимали – даже если бы они помнили во много раз больше важного и прекрасного, это вряд ли могло сейчас свести их в один лагерь.

– Все возможно в этом мире, – девушка посмотрела на него грустно. – Но я не хотела бы умереть от твоей руки.

– А я думал, это в первую очередь касается Волка…

– Я давно потеряла интерес к Волку. И оставим это…

– Извини. – Она дернула плечом, и Глен заволновался. – Тебе холодно? Может, костер разложим?

– Не стоит здесь устраивать костер. Спасибо. Мне не холодно. Просто… Так…

Кайндел вновь дернула плечом и поднялась. Отсюда, в просвет между двумя крыльями леса, обнимающими холм, виднелось большое озеро – и небо над ним, где в облачной непроницаемой толще только сейчас появились разрывы, и проглянула синева. Удивительно убеждаться, что даже в такой день, когда облака укутывают землю, будто плотный кокон, небо над ним остается неизменным, таким же праздничным и ярким. Свет солнца ненадолго пробился сквозь серый покров и превратил дальний край небес над самым горизонтом в величественный белый замок, увенчанный приземистыми и высокими башнями.

– Ты уже уходишь? – спросил Глен, будто раздумывая – пытаться удержать или нет.

– Пожалуй. Мне нужно торопиться. Меня ждут – сам понимаешь.

– Я бы хотел еще раз пригласить тебя сюда, если б знал, что это возможно…

– Я бы не вернулась, даже случись такая возможность. Передай Ночи (если, конечно, захочешь ей что-нибудь передавать от меня), что она может, конечно, продолжить охоту на меня, хотя смысла в этом я не вижу. То, что знала я, и то, что теперь знают в Организации, все равно просочилось бы другими путями, хотя бы через тех же техномагов. Ее усилия бессмысленны. Вряд ли моя смерть принесет ей большое облегчение и какой-то прок. И лучше бы ей изменить свое отношение к миру, если она действительно хочет сохранить Семью.

• Предыдущая
• 80/81
• Следующая