Арийка (СИ) - Умнова Елена - Страница 25

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая

— Да по разному, кому как хочется.

— Ну, хоть расскажи тогда что-нибудь. А то тишина мне эта не нравится.

— А что рассказать?

— Ну, у вас практика тоже была, что вы там делали?

— Да ничего особенного. Суд был. Разбирали дело о лишении родительских прав, но мы дело выиграли. Так что права остались у матери, — ответил Ива.

— А что за дело-то было?

— Да там необычный случай, — начал Ива, чем больше он говорил, тем явственнее слышались рокочущие нотки в голосе. Ну вот, хоть убей, не понимаю, почему бы не мурлыкать, если хочется. Если бы я умела, то точно бы не стала ставить себе никаких ограничений! Похоже, говорить и мурлыкать вполне можно, а вот говорить и не мурлыкать, когда очень хочется, сложнее.

Я полировала скользкую саблю, когда в комнату забежал Лехо.

— Шелгэ, как ты это плела! — с порога воскликнул он.

Я вскинула на него глаза, хрюкнула и выронила саблю. Та слабо звякнула и уехала к ногам Лехо, в миллиметре затормозив гардой, которая с силой трения дружила, как и любой другой предмет, кроме клинка этой сабли.

— Стоп! — воскликнула я. — Зависни!

Я подорвалась с места, подобрала саблю и поскорее сунула ее в ножны, скрепив их с гардой.

— Все отвисни!

— Шелгэ, как ты это плела? — повторно спросил Лехо.

Я бросила на него еще один взгляд и снова расхохоталась.

— Я плела руками, а чем плёл ты, я не знаю! — еле выговорила я.

В жизни еще не видела такой лохматой и кривой косы из толком не причесанных или сильно запутанных в процессе заплетания волос. Мне казалось, ТАК заплести в принципе нельзя. Но с чем не справится толпа арийцев, справился один аладар!

— Шелгэ! — пропищал Лехо.

— Иди сюда, — поманила я его к себе. — Давай расческу, нет, пореже. Мне твои художества теперь долго раздирать.

— Раздирать? — было усевшийся аладар подскочил на месте.

— А ты как думал? Такого наплести — это надо уметь! Что ты с ними делал, что так запутал?

— Да ничего я с ними не делал!

— А кто же делал? Ива, что ли, расстарался?

— Ива? Нет, я сам. Но я…

— Запутал ты свои волосы основательно, садись и терпи. Буду распутывать!

Мальчик сел и понурился.

— А вот голову лучше держи ровно, если тебе уши дороги, — посоветовала я, мальчик тут же выпрямился.

Расческу я впрочем, пока отложила и стала распутывать пряди руками. Лехо мужественно терпел, изредка порывисто втягивая воздух.

— Уй! — пискнул мальчик, когда я дернула за прядь слишком сильно.

— Радуйся, что еще выстригать не надо. И как ты умудрился такое сотворить? Ведь на волосах даже лака нет!

— Ай… — горько и обречено сказал Лехо.

— Верю, а что делать?

Я, наконец, вооружилась расческой и стала раздирать уже развязанные, но все еще спутанные пряди. Волосы поддавались с трудом, но я думала, что будет хуже. Все же волосы у аладаров на редкость не путающиеся. Что он с ними сделал?

— Лехо, расскажи все-таки, как ты до такой жизни дошел.

Мальчик косо на меня посмотрел, тяжело вздохнул и признался.

— Я шампуни перепутал, потом спать лег, а утром решил косичку сплести, ну как ты мне плела, а вышло вот что.

— Н-да, весело. И чем же ты голову намыл?

— А я случайно из какой-то синей баночки жидкостью попользовался.

Расческа вывалилась из моих рук, а челюсть громко стукнула об пол. Нет, к счастью, челюсть осталась при мне, это расческа так звякнула.

— Это же… это же… шампунь для хвоста! Я его в ванной вчера забыла. Им же голову мыть вообще противопоказано! Волосы после него пушистые, мягкие и не нуждаются в дополнительной фиксации, но это на хвосте, а не на голове!

— Ну да, утром волосы были мягкие, пушистые и каменные, причем застывшие в той позе, в какой и спали, — еще горше вздохнул Лехо.

— Горе ты мое недомытое! На, иди вот этим вымой, волосы нормальные будут, но больше из моих баночек ничем не пользуйся. У аладаров и арийцев волосы разные!

— И хвоста нет.

— Как у тебя уши в трубочку от средства для хвостов не свернулись!

— Так я уши шампунем не мою!

Я озадачилась. Как можно вымыть волосы, не намочив уши? Впрочем, наверное, аладары как-то приспособились.

— Иди, потом придешь, я тебя посушу.

Ожидая ненормального аладара, я села снова к сабле. Нет, ну надо додуматься, средством для хвостов голову мыть? Лехо вернулся довольно быстро с мокрыми, но вполне нормальными волосами.

— А что это такое? Волосы сразу такими мягкими стали, — спросил он, возвращая мне мой шампунь.

— Ну, еще бы! Если бы уж тебе это средство не помогло, то твои волосы бы уже ничего не спасло, — усмехнулась я. — Это мой шампунь для придания волосам хоть как-то послушности. Для твоих волос это должно быть убойное средство.

— Эх, надо себе такой же купить.

— С ума, что ли, сошел? Тебе нельзя таким волосы мыть, они вылезут все!

— Как это? — Лехо схватился за мокрые пряди.

— А вот так.

— Но я же вымыл, и все на месте.

— То один раз, да и после средства для хвоста опасаться было уже нечего. А если мыть постоянно, то вылезут.

— Но у тебя же не вылезают.

— А ты волосы мои потрогай! Такие даже маргиевой кислотой не возьмешь! Все равно будут лежать, как им вздумается!

Лехо послушно пропустил мои волосы между пальцами.

— Такие жесткие и густые.

— И это после вот этого убойного средства, да еще с кучей всяких средств для укладки. Даже чуть-чуть реже не стали, и как прутья!

— Вот это да!

— Это из-за пигмента. Вот такие они, синие волосы! Садись, сушить буду.

Я быстро нашла фен, поставила минимальную скорость и температуру и вооружилась расческой. Одно применение, и волосы как шелк! Ну почему на мои волосы так не действует?

Лехо немного посидел, изучая фен и свои волосы (видимо, проверял, не выпадают ли) и успокоился. Через пару минут я услышала, а скорее, почувствовала, ибо фен все же шумел прилично, мурлыкание.

— Ты сильно-то не расслабляйся и за ушами следи. Я, конечно, постараюсь осторожнее, но все же могу и забыть. У меня-то уши обычные, — сказала я ему.

Лехо кивнул и предусмотрительно прижал уши к голове. Ну да между двух зол «расческа» и «фен» предпочтительнее выбрать частый гребень, чем горячий воздух.

— Слушай, а ты можешь не мурлыкать, если захочешь? — неожиданно вспомнила я.

— Могу, но это все же трудновато, — ответил Лехо.

— То есть проще мурлыкать, если есть желание, чем сдерживаться? — сделала вывод я.

— Нет. Можно в принципе легко и не мурлыкать, только зачем?

— Да я тоже не поняла, — пожала я печами.

— А это ты про кого? — оживился Лехо.

— Да про Иву.

— А что он? — заинтересовался Лехо.

— А ты видел, сколько у него косичек на голове?

— Это ты все плела?

— Я, кто же еще? Я пока плела, даже испугалась, не помер ли он. Сидит неподвижно, и тишина! — сказала я.

Лехо расхохотался, видимо, прекрасно представив себе эту картину.

— Тут я и выяснила, что вполне можно и не мурлыкать даже при желании, особенно если еще и молчать.

Лехо расхохотался еще пуще.

— Нет, а чего ты смеешься?

— Пытаюсь себе это представить. Получается плохо, — я снова услышала этот странный хриплый и какой-то утробный голос, только гораздо больше похожий на мурлыкание, чем до того в исполнении Ивы. — Нет, у меня не получается!

А, так это он попробовал говорить, не мурлыкая!

— Н-да. Ну и на фига это надо? Что мешает спокойно мурлыкать, если хочется? — возмутилась я.

— Ну не всегда же можно.

— В смысле? А кто запретил?

— Как бы тебе объяснить, чтобы ты поняла. Ну, вот допустим, ты пришла на похороны и улыбаешься во весь рот. Разве это нормально? Так делать нельзя!

— Ну тут и мурлыкать будет неуместно. Но что мешает в компании друзей, или сидя в той же парикмахерской!

— Ну, с парикмахерской проблем нет, да и массажным кабинетом и прочими такими же услугами, а вот с компанией есть.

• Предыдущая
• 25/52
• Следующая