Выбери любимый жанр

Имя - Гор Геннадий Самойлович - Страница 7


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

7

Строгая сестра или нянечка переспросила:

– Какому это еще Левитану?

– Тому самому, – ответили мы, – выдающемуся русскому художнику.

Левитан болел-болел, а потом вдруг поправился.

И снова принялся за работу.

Однажды я прихожу к нему один, без Мишки, а у него уже сидит комендант, такой любезный и снисходительный.

Комендант задал мне вопрос:

– Скажи, мальчик, а ты хотел бы побывать на другой планете?

– Хотел бы, – ответил я. – Разве кто-нибудь откажется?

Потом комендант перевел разговор на другую тему, и я так и не узнал, почему он мне задал такой необычный вопрос. Комендант стал жаловаться Левитану на проводку и плохую изоляцию в доме и на то, что у него много забот и у некоторых жильцов плохой характер. А затем комендант посмотрел на меня и спросил:

– Как ты думаешь, мальчик, у разумных существ с других планет тоже дурной характер?

Я ответил:

– Думаю, что не у всех. У некоторых хороший.

И комендант рассмеялся и сказал:

– Точно.

И сказал таким тоном, словно это ему было хорошо известно.

Потом комендант сказал Левитану:

– Ты бы, Исаак, изобразил этого мальчика. Он своим скромным поведением, вероятно, этого вполне заслуживает.

Левитан покачал головой:

– Я изображаю только березы, реки и облака, а также озера. А мальчик, к сожалению, не облако и не река.

Комендант достал из кармана кожаную штучку, и я подумал, что он сейчас даст мне свою визитную карточку, но он карточку не дал, а штучку положил обратно в карман.

Затем комендант спросил меня:

– Как ты представляешь, мальчик, свое будущее?

– Близкое или далекое?

– И близкое и далекое.

– А как вы представляете свое будущее?

– Далекого будущего, мальчик, у меня нет, – сказал комендант.

– Почему?

– Потому что я старик.

– А как вы представляете близкое будущее?

– Близкое будущее я рисую себе так. Я иду по улице и нахожу кем-то оброненный чертеж. Вместо того чтобы сдать его в стол находок, я присваиваю его и совершаю крупное научное открытие. Ну вот и все, мальчик. Далекого будущего у меня нет. Я старик. И в жизни мне не посчастливилось: я не сделал ни одного великого открытия. И вероятно, никогда уже не сделаю.

Мне стало немножко жалко нашего коменданта, и я сказал:

– Почему? Может, еще совершите.

– Нет, мальчик. Я упустил свое время. У меня было его уйма, так же как у тебя. Но я его упустил. А теперь я старик. И с грустью смотрю на свое прошлое, с которым я поступил так легкомысленно.

Комендант вынул карманные часы, открыл крышку и посмотрел. Затем он любезно раскланялся и ушел. Мы остались вдвоем с художником.

– Вы тоже смотрите с грустью на свое прошлое? – – спросил я художника.

– Нет, мальчик, я никогда не грущу о прошлом. Я думаю только о будущем. И для этого я пишу свои картины.

– Но вы же не будущее изображаете в своих картинах.

– Я изображаю, мальчик, природу. А природа – это нетолько прошлое, это и будущее.

– Чье будущее, ваше?

– Нет, твое, мальчик.

13

Мама пришла с рынка очень чем-то взволнованная и довольная.

– Могу сообщить тебе, – сказала ояа дяде Васе, – приятную новость. Вчера уволили коменданта, и на его месте уже сидит другой.

– А за что уволили?

– За эту ужасную привычку совать всем визитные карточки и выдавать себя за тех, кого уже давным-давно нет.

– Только за это?

– А разве этого мало? От такого человека можно ожидать всего.

Мама не сказала, чего можно ждать от коменданта, а скорей ушла в булочную. А дядя Вася стал выражать беспокойство, что комендант не зашел за своей рукописью и теперь, наверно, переехал, не оставив даже адреса.

Меня стала волновать судьба не столько коменданта, сколько того, другого, который был с ним связан. Может, и Левитана тоже попросят уехать из нашего дома на том основании, что он лишний. Ведь в прошлом веке был уже Левитан, а в нашем должен быть кто-то другой, совсем на того непохожий. Наш же Левитан очень походил на того, который когда-то жил, и на этом основании его могли попросить вернуться в свою эпоху.

Я забежал к Мишке Авдееву и рассказал ему о судьбе коменданта и о своих опасениях, но Мишка сказал, дожевывая морковку:

– Левитан никуда не уедет. Он тут обосновался. И ему у нас нравится.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда? А я был у него вчера, как раз когда заходил прощаться комендант. Комендант сказал, что он уже стар и ему пора на покой, что ему надоели вечные жалобы на водопровод и на отопление.

– А что сказал Левитан?

– Ничего. Он как раз работал. Писал новую картину.

– Дядя Вася говорит, что он новые не пишет, а повторяет только старые.

– Ну и что? Мне старые нравятся даже больше, чем новые.

По правде говоря, мне старые тоже нравились больше, чем новые, но я этого не сказал Мишке, боясь прослыть консерватором и невеждой.

Выходя от Мишки, я взглянул на соседнюю дверь – висит ли еще там медная дощечка с фамилией. Все было в порядке. Дощечка висела на том же месте, извещая всех, что в этой квартире живет знаменитый художник. А уж тот или не тот это Левитан, подумал я, пусть решают специалисты. Мне казалось, что это был именно тот.

Комендант все-таки зашел к нам, вернее, не к нам, а к дяде Васе за своей рукописью. Он вежливо поздоровался, трогательно улыбнулся и попросил дядю Васю высказать свое мнение о рукописи.

Дяде Васе, по-видимому, очень не хотелось огорчать коменданта, и он сказал:

– Мое мнение не имеет значения. Я геолог, а тут речь идет о языке.

– А все-таки, – сказал комендант. – Я буду вам очень благодарен. Мне хотелось бы услышать вашу оценку.

Я не слышал, что сказал дядя Вася коменданту, – меня позвала на кухню мама.

А потом комендант ушел, держа свою рукопись под мышкой, и больше я его никогда не видел, словно он вернулся к себе в прошлое.

Когда комендант исчез, я спросил дядю Васю:

– Что же ты сказал коменданту? Как ты оценил его труд?

И тогда дядя Вася возбужденно стал ходить по комнате из угла в угол и рассказывать мне о том, какое сильное впечатление произвела на него рукопись комен-танта.

Что-то случилось с дядей Васей, на щеках его появился румянец, в глазах блеск, а на лице новое, никогда не виданное мною выражение. Он вдруг спросил меня:

– Как тебя зовут?

– Саша. Александр, – ответил я. – Неужели ты мог забыть мое имя?

– Когда я читал эту рукопись, я попытался забыть всё имена на свете, даже свое собственное.

– – Почему?

– Я вместе с автором рукописи попытался взглянуть на мир как бы из того времени, когда на Земле не существовало ни одного имени.

– А разве было такое время? – спросил я.

– Было.

– Когда?

– Всего миллион лет тому назад. Тогда еще на Земле не было людей.

– Людей не было, – сказал я, – а этот комендант был, что ли?

– Нет. Он только вообразил, что он был, для того чтобы создать картину мира, где нет языка.

– Для чего?

– Для того, чтобы понять самому и объяснить другим, что язык внес в мир.

– А что он внес?

Дядя Вася укоризненно посмотрел на меня и покачал головой.

– С помощью языка все было названо и обрело смысл.

Я подумал: комендант совершил великое открытие, но никто об этом открытии еще не знает, кроме дяди Васи и меня. Еще вопрос – признают ли открытие великим и когда? Может, много лет спустя. Мне почему-то стало жалко коменданта. Он, судя по его визитным карточкам, очень хотел быть великим, но пока ему это не удавалось.

А дядя Вася ходил из угла в угол и о чем-то думал. Потом он спросил меня:

– Ты можешь представить себя без имени?

– Нет, не могу, – ответил я. – Хотя это и случается, когда едешь в автобусе, в троллейбусе или в трамвае. Толпится много людей, и в это время у них нет имен. Они обращаются друг к другу, не называя ни имени, ни отчества: «Эй, гражданин, оторвите, пожалуйста, мне билет». Значит, можно обходиться и без имени.

7

Вы читаете книгу


Гор Геннадий Самойлович - Имя Имя
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело