Земля Павшего - Исьемини Виктор - Страница 45

Пересечь первую радиальную улицу оказалось несложно – всадникам дорогу уступили. Паломники, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо выждали и, едва четверка с взволнованным Разбойником в поводу проследовала поперек их пути – тут же, чуть ли не бегом, устремились к храму.

Перед вторым проспектом пришлось выждать – богомольцы шли сплошным потоком, они бы и хотели, да не могли освободить проход. Наконец толпа сделалась жиже. Людской поток не иссяк, но стал немного слабее – и Джегед первым двинул огромного коня из боковой улицы.

– И как местные умудряются здесь жить? Ведь не пройти... – недовольным голосом пробурчал Годвин. – Если нужно в другую часть города, так что же, ночи дожидаться?

– Они не ходят по проспектам, пользуются переулками между домами, – объяснил Мороган. – Это удобнее, я тоже скоро привык, хотя жил-то здесь недолго...

– Ну, от окраины к центру можно пройти переулками, – согласился Годвин, – а поперек?

Мороган пожал плечами.

Вскоре паренек указал на здание – вот здесь живет господин Валлант. В самом деле барельеф на фасаде оказался приметный. Джегед спешился, снял шлем и подошел к двери.

На стук отворил пожилой мужчина в темном камзоле – должно быть, слуга.

– Мы с друзьями хотели бы видеть господина Валланта. Это ведь его дом?

Старик в темном неторопливо оглядел пришельцев. Похоже, Морогана он вспомнил. Окончив осмотр, ответил:

– Сожалею, мои господа, но хозяина сейчас нет. В такое время он уже исполняет обязанности при дворе. Его милость встает до рассвета и требует, чтобы свитские собирались пораньше.

– Его милость?

– Его милость канцлер Арденор, в свите коего состоит мой сеньор, – пояснил старик. Он держался со спокойной медлительной уверенностью, присущей старым опытным лакеям. Каждый жест и каждое слово были выверены и в точности соответствовали предписаниям этикета. Инига даже ощутила мимолетный приступ неловкости из-за того, что на ней вульгарный плащ с чужого плеча. Старик, разумеется, верно оценивает, что за одежда на девушке! Но ощущение быстро испарилось, растаяло, растворилось в куда более мощном чувстве, вызванном близостью Павшего. Инига не могла сейчас сосредоточиться на чем-либо ином.

– Так, стало быть, господин Валлант сейчас во дворце? – уточнил Джегед.

– Не уверен, мои господа. Он может быть и в канцелярии. Если желаете, можете попытаться отыскать его там. Я вижу, вы прибыли издалека, и возьму на себя смелость предположить: вам неизвестно, что его милость Арденор перенес канцелярию из дворца в здание, примыкающее к его собственному дому. Это второй круг, напротив дворца, отыщете без труда. Но там ли сейчас мой сеньор, я не могу утверждать. Господин Арденор часто рассылает вельмож своей свиты со всевозможными поручениями.

Джегед задумался. Видя его сомнения, старик предложил:

– Если господам угодно явиться вечером, я передам господину Валланту, что его желают видеть. Полагаю, к шестому часу пополудни вы застанете моего хозяина здесь.

– Хорошо, – кивнул Джегед. – Мы возвратимся к шести.

Колдун отступил от двери и обернулся к спутникам:

– Годвин, тебе ведь не хочется с нами в мавзолей, верно?

– Неохота, – признал воин.

Джегед взгромоздился в седло, тронул вороного с места и, наклонившись к приятелю, шепнул:

– Есть дело. Сейчас мы отъезжаем, ты тихонько спешиваешься и идешь между домами. Мне интересно, не покинет ли кто дом господина Валланта?

– Я тоже не хочу в храм, – буркнул Мороган. – Джегед, отпусти меня с Годвином. Я лучше знаю город.

– Подслушал? Ладно, будь по-твоему. Тем более ты знаешь не только город – ты единственный, кто знаком с Валлантом. Я не удивлюсь, если выяснится, что он сейчас дома. Давайте ваши поводья... Годвин, я надеюсь на тебя! Ничего не предпринимать, только смотреть! Встретимся в пять в дальнем конце этого круга, перед проспектом. Отсюда этого места не видать, там поговорим и примем решение. А я провожу невесту в мавзолей Павшего.

Распрощавшись со спутниками, Джегед и Инига свернули на радиальный проспект и двинулись к центру города, к центру страны Павшего. Девушка стремилась на зов, наконец она с наслаждением подчинилась порыву, влекущему к гробнице. Остаток пути проделали в молчании... ни слова не произносили и паломники – даже когда приходилось сторониться, если Разбойник волновался и рвался с привязи... Слова были излишни, слова не могли ни помочь, ни даже повредить – люди шли поклониться тому, кто выше любых слов!

Вот и мост. Здесь, по эту сторону, пришлось оставить коней. Доброжелательные жрецы приняли поводья, особенно их заинтересовал Разбойник. Джегед заметил, что священники переговариваются и украдкой тычут пальцами в сторону клячи. Но сейчас им с Инигой не было дела до подобных мелочей. Они шли к Павшему.

Джегед в тяжелых латах и Инига в ярком вышитом плаще были далеко не самыми примечательными фигурами в толпе. Среди паломников попадались куда более экзотические личности. Больные, покрытые язвами, стареющие красотки в богатом платье, полуголые кающиеся грешники с собственноручно исхлестанными до кровавых полос спинами – кого только не увидишь в потоке богомольцев! Многие мужчины, как и Джегед, шли в полном вооружении, закованные в сталь ноги с лязганьем опускались на камень мостовой. А навстречу тянулся поток уходящих – тех, кто уже посетил гробницу Павшего. Эти шагали неохотно, многие с сожалением оглядывались... кое-кто переставлял ноги с заметным усилием, словно заставляя себя удаляться – шаг за шагом – от мавзолея.

Джегед заметил – перед входом на мост и позади, за рекой, выстроились воины в лимонно-желтых плащах. Юные лица под тяжелыми шлемами были бесстрастны, руки в окованных стальными бляхами боевых перчатках твердо сжимали оружие. Послушники при храме на полуострове. Воины не меняли позы, только глаза двигались под прищуренными веками, провожая проходящих паломников. Прежде здесь не было охраны – во всяком случае, такой многочисленной. Что и от кого стерегут стражи в желтом? В веренице паломников всегда хватало воинов в полном вооружении... А такой бдительной стражи прежде не было.

Но едва колдун глянул на спутницу, подозрения тотчас оставили его. Инига шагала, улыбаясь, навстречу потоку эманаций. Джегед припомнил, как сам впервые явился к Павшему, представил, какие чувства владеют теперь невестой, и тоже улыбнулся... Стянул латную перчатку, отыскал ладонь девушки и слегка пожал. Инига, не оборачиваясь, ответила на пожатие – и Джегед ощутил волну тепла, восходящую из глубины души. «Волна» и «тепло» – не вполне подходящие обозначения для оттенков прекрасного чувства единения с девушкой, которое испытывал Джегед... да подходящих слов и не придумано! «Из глубины души»? Разве в ином месте Джегед задумывался, есть ли у него душа? И какой она глубины? Только здесь, только...

Подле Павшего маг с потрясающей, невероятной ясностью ощутил, что он живет для Иниги, что они вместе, их сердца бьются в унисон... Он чувствовал шаги и дыхание девушки, как свои собственные, ее кровь пульсировала в жилах Джегеда, но главное было даже не это! Куда важней, что маг знал: Инига чувствует то же самое по отношению к нему, точно так же дышит его грудью и видит его глазами... легко сжимает его ладонь его же пальцами... и вместе с ним, Джегедом, впитывает эманации божественного Павшего тем таинственным органом, названия которому не придумали предки, жившие до нисхождения. Любовь? Что могут знать о ней те, кто не чувствителен к эманациям Павшего? Что могут они понимать в подлинном слиянии душ? А Джегед и Инига знали о любви все. Здесь, сейчас, в гробнице, над телом Павшего. В центре острова, в центре города, в центре королевства, в центре мира. Здесь сквозь общие сердце, душу, разум, нервы Джегеда и Иниги, проходила ось мира. Мир вращался вокруг них, слившихся в едином дыхании.

Они стояли посреди. Просто посреди. Посреди сущего. Посреди чего бы то ни было. От них расходились эманации, растекалась чудесная сила, которую подарил этому миру Павший... И вот – Он!