Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо - Горбачева Наталья Борисовна - Страница 52
- Предыдущая
- 52/63
- Следующая
– Странно… Родители ничего об этом не говорили…
– Еще одна семейная тайна, – разозлился Гриша. – А ты поговори с ними. Если у нас будет эта вода… Ты не представляешь, какие это перспективы!
– Гриша, даже не проси… Об одной семейной тайне… Гриш, а по-другому как-нибудь нельзя?
– Нет, нельзя! Все расчеты Прорвы строились вокруг этой воды! Автоматическая линия уже закуплена. Не хватает только воды… Прибыль будет огромная! Знаешь, сколько офисов в Москве? И все заказывают воду. Мы задавим конкурентов себестоимостью. Нам-то она достанется, считай, даром! Что плохого в том, что я хочу сделать фабрику рентабельной?
– А что плохого в том, что я уважаю решение родителей? Они этого не хотели…
– Они не хотели, чтобы это делал Прорва! И в этом ничего удивительного. А теперь фабрика принадлежит тебе…
Наталья Аркадьевна внимательно следила за разговором. Когда Гриша ушел спать, Люба спросила у нее:
– Вы заметили? Для Гриши деньги стали важнее всего.
– Это не так, Люба, – чуть подумав, ответила свекровь. – Как всякий мужчина, он старается обеспечить свою семью.
– Думаете, я к нему несправедлива?..
– Думаю, что у вас начинается тяжелый период жизни. Каких еще не было…
– Да что вы! – отмахнулась Люба. – Я Гришку знаю как облупленного. Его надо правильно корректировать – и порядок!
Родиона Козловского Гриша теперь почти совсем не видел и старался с ним не разговаривать – участки их работы на складе были разграничены, и каждый занимался своим делом. Волей-неволей пришлось разговориться, когда Гриша стал потихоньку таскать в складской офис пухлые тома фабричной документации и потихоньку разбираться в них.
– Правильно делаешь, что сам все проверяешь. Людям нельзя верить, – сочувственно сказал Козловский, наблюдая за совладельцем. – Гляжу, хорошую тачку я тебе привез: директорского ранга… Что скажешь, хозяин?
– Я не хозяин, – сухо ответил Гриша, не отвлекаясь от своих бумаг.
– Будешь!
– Сколько раз тебе повторять, фабрика принадлежит Любе.
– Это формальность. Главное – кто у руля… Если тебе понадобится помощь, то я… Ты же знаешь, у меня большой опыт…
Гриша поднял наконец голову и выразительно посмотрел на Козловского.
– Гриш, ну что ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию! – обиженно произнес тот. – Я же вижу, что ты зашиваешься, а у меня есть пара-тройка идей, как сделать твою фабрику суперрентабельной и…
– В прошлый раз, когда ты так говорил, меня чуть в тюрьму не упекли, – перебил его Гриша. – Оставь свои идеи при себе.
– Ладно… – согласился Козловский, зная, что пробьет и его час.
Вскоре оказалось, что на фабрике нечем платить зарплату рабочим.
– Денег нет, – объяснил Калисяк.
– Как нет? Куда же они делись? И почему я узнаю об этом последним?
– Во-первых, бухгалтер вам уже докладывала о временных затруднениях. Во-вторых, я не хотел беспокоить вас раньше времени. Надеялся, что деньги на счета поступят…. Но пока что-то не сложилось, – рассудительно сказал Калисяк, потом сбился на упаднический тон. – Эх, ладно: не хотел вам говорить… думал, все образуется. Но если уж совсем откровенно, дела наши плохи.
Гриша оторопел и даже сел в столь им нелюбимое директорское кресло, для значимости.
– Юрий Демьянович, ты же сам говорил, что наши соки и джемы не хуже, чем у других, а в чем-то – даже лучше…
– Плохая конъюнктура, – просто ответил Калисяк.
– А чего это она вдруг так поплохела?! – завелся Гриша. – Юрий Демьянович, ты мне сказки не рассказывай! Учти, я не первый день в бизнесе! Ты же сам говорил, что у фабрики был приличный доход – и что же с теми деньгами случилось?
– Распоряжался деньгами Вадим Борисович, царствие ему небесное, мое дело было – только исполнять… Пожалуйста, смотрите документы, там все отражено. Он заказал у немцев машины…
– Какие машины? – подозрительно спросил Гриша.
– Разные. Для удаления косточек, сепараторы… На ремонт сколько ушло. Вот эти инвестиции все и съели.
Гриша помчался в бухгалтерию. Там подтвердились худшие подозрения: непродуманные инвестиции, платежи опаздывают, фабрика лишь со своими джемами и вареньями не может конкурировать с подобными в округе, вот если бы лобовскую воду достать…
Гриша, недолго думая, распорядился:
– Пожалуйста, составьте списки наших работников, и все, что возможно, выдайте. Да. И повесьте объявление, что долг по зарплате будет погашен в течение двух недель… Это мои проблемы.
– А списки работающих для чего? Увольнять будете? – спросили в бухгалтерии.
Гриша перестал изучать пухлые тома на складе и весь день просидел мрачнее тучи. Козловский весь день крутился у него на глазах.
– А как у нас с деньгами? – вдруг спросил Гриша.
– Неплохо. Аскольд так клиентов уламывает – просто песня! Но тебе теперь наши успехи как мелкие облачка?
– Мне деньги нужны. Можно, я возьму из общей кассы? Отдам в следующем месяце… – стараясь говорить бодро, попросил Гриша.
– Хочешь еще фабричку прикупить? Небось деньги шапкой гребешь.
– Скоро с этой шапкой пойду Христа ради просить, – вдруг признался Гриша.
– Быть такого не может! У Прорвы фабрика работала отлично, а развалить ее так быстро – даже ты не смог бы… – сказал Козловский, чувствуя, что становится «горячо». Увидев испепеляющий Гришин взгляд, поправился: – Шучу, шучу.
– Сколько я уговаривал Любу принять наследство… Но эта фабрика скоро оставит нас без штанов. Вот какой я молодец!
Гриша, помяни мое слово: тебе впаривают туфту, а ты уши развесил! Соглашайся, пока я добрый: посмотрю документы – найду, кто на фабрике воду мутит.
– Да почему ты так уверен, что сможешь разобраться и этого… который ворует, поймать? – внутренне Гриша уже согласился с предложением Козловского.
– Гриша, ты знаешь, кого в казино нанимают, чтобы ловить разных мухлевщиков? Самых лучших шулеров, которые на этом деле зубы съели. Между прочим, платят им большие деньги. Вот и я… Ты же знаешь, в махинациях я целую стаю собак съел!
– Один раз ты меня уже кинул… мордой об забор…
– Виноват! Дай кровью смыть позор… как штрафнику на фронте.
– Ладно. Только очень тебя прошу: чтоб случайно никого понапрасну не обидеть, об этом не должен знать никто, кроме нас с тобой.
– Гриша, об этом даже мы с тобой знать не будем.
Старшего Жилкина теперь трудно было застать дома: его жизнь теперь была работа, работа, одна работа… Помочь никто не хотел, но домашние стали все чаще предъявлять к нему претензии. Наталья Аркадьевна не выдержала и однажды за ранним завтраком, за которым только и можно было застать сына, поставила вопрос ребром:
– Гриша, скажи, тебе что дороже: фабрика – или семья? Люба, дети, я, наконец…
Гриша растерялся, перестал жевать, так и застыл с набитым ртом. Дальше Наталья Аркадьевна произнесла заготовленную проповедь:
– Ты в самом деле не видишь, что все стало другим: разговоры, отношения, даже смотрите вы с Любой друг на друга теперь по-другому. На детей у тебя вообще нет времени. Гриша, зачем тебе все это нужно? Ну, не нажили палат каменных – так что же? Большинство так живет…
Зато у вас была такая семья – очень многие позавидовали бы.
– Почему была? Есть… – тихо возразил Гриша.
– И все это ты разрушаешь сам, своими руками. С чем же ты останешься, Гришенька? – Наталья Аркадьевна, не слушая сына, взяла заключительный аккорд.
На фабрику Гриша поехал в подавленном настроении.
Весь день он думал о материнских предположениях, в результате на склад не заехал, а помчался в больницу встречать после дежурства жену.
Застав его сидящим в коридоре на банкетке, Люба испугалась:
– Господи, что случилось? Почему ты в больнице?
– У меня здесь любимая жена работает, – он поднялся ей навстречу.
– Наталья Аркадьевна в порядке? А ребята? – недоверчиво спросила она.
- Предыдущая
- 52/63
- Следующая
