Операция «Феникс» - Прудников Михаил Сидорович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/61
- Следующая
Пэт нередко встречала Уолта и на официальных приёмах, и на вечеринках в известных домах Лондона, и просто в коридорах, и на пресс-конференциях. И всякий раз ей доставляла тщеславное удовольствие его неловкая внимательность к ней.
— Послушайте, Чарли, — как-то сказала ему Пэт, — у меня сегодня коктейль. В семь часов, но можете прийти, когда вам удобно. Будут забавные люди. Почему бы вам ко мне не заехать?
Уолт приехал в точно назначенное время и весь вечер не отходил от хозяйки. Говорил он мало, только улыбался своей детской улыбкой, не сводя с Пэт глаз.
С того вечера Уолт стал частым гостем в особняке Пэт на Срик-стрит. Они почти не оставались наедине. Если Уолт и стремился к этому, то недостаточно настойчиво. Пэт тоже не очень поощряла робкое ухаживание Уолта. Она только добродушно подшучивала над ним. Жизнь крутилась в таком бешеном темпе, что у неё не было времени задуматься, насколько серьёзно она должна отнестись к Уолту. Она знала лишь, что не будь его так часто рядом, ей чего-то не хватало бы.
И сейчас, сидя в холле резиденции, Пэт вспомнила об Уолте. Вот кто мог бы ей помочь! Вот с кем она должна увидеться, и немедленно! Пэт взглянула на наручные часы: было без четверти три. Она вошла в телефонную будку и набрала помер Уолта.
— Говорит Пэт Бувье, — сообщила она секретарше, снявшей трубку, — соедините меня с Чарльзом Уолтом.
— Одну минуту, мисс.
В трубке щёлкнуло, потом загудел баритон Уолта. Услышав голос. Пэт, он обрадовался, и обрадовался искренне. Коктейль? О, он очень польщён приглашением. Да, да, непременно. В семь? Нет, в семь не сможет. Немного позже. Будет, будет непременно. Ведь он не видел Пэт целую неделю.
Повеселевшая Пэт повесила трубку и вышла на улицу. Через несколько минут она уже сидела в машине, чувствуя прилив энергии, знакомое ощущение, что для неё в этом мире нет ничего невозможного, ощущение, которое она так любила в себе. Она вклинилась в густой поток машин и включила приёмник: пел мягкий баритон. Кто это? Фрэнк Синатра? Или, может быть, Вин Кроссби? А впрочем, какая разница. Важно, что впереди встреча с Чарли. Важно, что ей двадцать три года, и она несётся в открытой машине, и ветер треплет её льняные волосы. Важно, что сейчас она вызовет парикмахера и сделает причёску. А потом она наденет… Да, что она наденет? Пожалуй, длинное вечернее платье цвета морской волны, то, что месяц назад она заказала в Париже. Или, может быть, скромное белое, с красной розой на груди. И, кроме Уолта, она никого не пригласит. То-то он удивится, когда увидит, что они одни. Он так обалдеет, что наверняка она выжмет из него всё, что ему известно. «Нет, — самодовольно подумала Пэт, — с кем, с кем, а с Уолтом я справлюсь».
Да, это был Фрэнк Синатра. Он пел песенку об английском короле Эдварде, который оставил трон ради своей возлюбленной. «Смешная песенка, — думала Пэт. — Глупая и смешная…»
Пэт жила в восьмикомнатном особняке, который оставил ей отец. Сам он перебрался за город: столица пришлась старому торговцу не по душе. Прислуги в доме было немного: экономка да старый Джекоб, которого Бувье оставил присматривать за дочерью. Экономку Пэт отпустила к родственникам, а Джекобу велела никого не принимать.
К семи часам Пэт была готова: причёсана, одета в белое платье тунику, начинавшее входить тогда в моду, надушена; не зная, чем занять себя до прихода Уолта, приготовила себе виски с содовой и льдом.
В гостиную вошёл Джекоб, высокий сутулый старик.
— Никто не заезжал? — спросила его Пэт.
— Слава богу, нет, — проворчал Джекоб. — Спокойный день выдался. Один только мастер приходил — вот и все гости.
— Мастер? Какой мастер? — удивилась Пэт.
— Электрик, проводку починил.
— Разве ты вызывал?
— Не помню. Он, говорит, вызывали. Может, кто и вызывал. Всего не упомнишь.
Какое-то неприятное чувство охватило Пэт, что-то вроде лёгкого беспокойства, но оно продолжалось всего лишь мгновение. Мысли о предстоящей встрече с Уолтом снова заняли её целиком.
Старик потоптался в гостиной, придирчиво осмотрел низкий столик, на котором стояло несколько бутылок и стаканов, ваза со льдом, а другая ваза — с букетом лиловых роз, и, убедившись, что всё в порядке, оставил Пэт одну.
Без четверти восемь Пэт услышала, как Джекоб пошёл открывать ворота. Она отдёрнула гардину и выглянула в окно: так и есть, это был зелёный «седан» Уолта. Пэт бегло осмотрела себя в зеркало. От выпитого виски лицо её было бледно, глаза лихорадочно горели. Сейчас они казались особенно большими и тёмными, хотя на самом деле были серыми…
— Мистер Уолт! — со старомодной торжественностью доложил Джекоб, открывая дверь в гостиную.
Увидя Пэт одну в гостиной, в которой он привык видеть всегда толпу подвыпивших гостей, Уолт на мгновение растерялся.
— Пэт, дорогая…
Пэт поспешила ему навстречу, протягивая руки.
— Чарли, ужасно рада тебя видеть. Как мило, что ты нашёл время заехать. Я сегодня одна, устала — никого не хочется видеть. Поскучай со мной… Согласен?
Уолт с восторгом согласился. Он никак не мог окончательно прийти в себя. Пэт ждала его! Неужели это вечернее платье, эта роза в волосах и, главное, пустой дом — всё это ради него?
— Выпьешь?
Уолт кивнул головой. Пэт приготовила виски для него и себя.
— Знаешь, — медленно сказала Пэт, — мы столько раз виделись, но у нас почти не было случая поговорить.
— Пэт, я так рад! Мне так хотелось побыть с тобой наедине. Но это невозможно! Вокруг тебя всегда люди…
От волнения у Чарльза перехватывало дыхание. Пэт, блестящая Пэт, сидела напротив него и не спускала с его лица смеющегося, тёплого взгляда. Уолту казалось, что всё это происходит с ним во сне. Он наклонился и поцеловал ей руку…
Пэт засмеялась и погладила его по рыжевато-каштановым волосам. Она подумала, что, в сущности, её всегда тянуло к Уолту. Но почему? Он красив, прекрасно воспитан… Но разве только поэтому? В нём было много мальчишеской целомудренной чистоты, того качества, которого она почти не встречала в окружавших её людях. Да она и не очень задумывалась над их душевными качествами. Они были забавными фигурами — не больше. Их интересно рассматривать, но, рассмотрев, Пэт тут же про них забывала.
Уолт прижал её руки к щеке. Она высвободила их, пересела к нему на софу и прислонилась головой к его плечу. Уолт обнял её, обнял робко, нерешительно. На нём был тёмно-серый фланелевый пиджак. Такие пиджаки носит большинство высокопоставленных служащих. И вдруг Пэт вспомнила, зачем она пригласила Уолта! Это проклятое заседание! Вот ведь ради чего Уолт сидит здесь. Но сейчас ей ужасно не хотелось говорить с ним на эту тему. Хотелось вот так, не шевелясь, сидеть, прижавшись к его плечу. Но не может же она прийти в редакцию с пустыми руками! Она высвободилась из его объятий и встала.
— Хочу выпить!
На сей раз виски готовил Уолт, а она смотрела, как он кладёт в стакан лёд, как наливает из бутылки, и, любуясь им, думала о том, какие у него изящные движения. Они могли бы быть прекрасной парой! Может быть, бросить к чёрту газету, всю эту бесконечную суету и выйти замуж за Уолта. Народит кучу детей, и она будет ждать Уолта с работы…
Он подал ей стакан, но опа, улыбаясь, покачала головой.
— Я не хочу виски, — прошептала она. — Я хочу поцеловать тебя.
— Пэт! — крикнул он. — Поставив стакан на столик, он кинулся к ней: — Пэт, Пэт, Пэт…
…Потом они пили и танцевали в огромной гостиной, обшитой шёлком и увешанной редкими картинами. И, положив голову на плечо Уолту, слегка опьянённая, Пэт слушала его признания и думала, что она была бы счастлива, если бы не предстоящий разговор. Пэт просто не знала, как его начать. Может быть, перенести на следующий раз? Но она же обещала в редакции!..
А Уолт лихорадочно целовал её — она не сопротивлялась. Не сопротивлялась она, когда он поднял её на руки и понёс в спальню. Ею овладело чувство отрешённости, детской беспомощности. Не хотелось думать ни о чём, хотелось отдаться во власть этого бездумного оцепенения.
- Предыдущая
- 2/61
- Следующая
