Шут и император - Гордон Алан - Страница 18
- Предыдущая
- 18/61
- Следующая
— Учитывая монашескую маскировку, следить мог кто угодно, кроме церковников. Уж они-то наверняка оделись бы мирянами. Ладно, хорошо, что этот обряженный в рясу незнакомец пока перестал осложнять нам жизнь. Так что давай скорей навестим лачугу нашего пройдохи.
Решив не предупреждать заранее о визите, я ворвался в его хибару с ножом в руке. Скромный мошенник как раз разжигал благовония в металлической чаше. Я схватил его за шкирку и помахал ножом у него перед носом.
— Смотри-ка, какая удача, — сказал я. — Я передумал. Меня заинтересовали твои безделушки.
— Конечно, конечно, — выдавил он. — Забирай все, что угодно, только не тронь меня.
Клавдий закрыл дверь и встал на страже. Я отпустил трясущегося торговца реликвиями, настороженно поглядывая на его руки. Он суетливо развязал веревку на поясе и наконец распахнул полы плаща. Я показал ему на предмет, уже упомянутый мной, — оловянный перстень с черепом, залитым черной эмалью.
— Отличный выбор, — залепетал он. — Предохраняет от врагов, приносит…
Он заткнулся, когда я вновь поднес нож к его носу.
— Взгляни-ка лучше сюда, — сказал я, показывая ему вторую руку.
Он судорожно втянул воздух, увидев подобное кольцо на моем пальце.
— Оно ни от кого не предохраняет, — сказал я. — А возможно, даже притягивает врагов. Я снял его с пальца одного мертвого шута, забрав также его одежду и пожитки. И с тех пор сам стал шутом. Порой мне удается шуточками поднять настроение людям. А порой я поднимаю им настроение вот так. Я слегка коснулся его шеи лезвием ножа, и он тут же заскулил.
— Итак, это кольцо принадлежало шуту по имени Деметрий, — продолжил я. — Я ищу его. Он хранил для меня одну вещь, и настала пора забрать ее. Ради этого я готов на все, даже на убийство.
Я взмахнул ножом, перерезая нитку, на которой висело кольцо, и оно упало. Не дав ему коснуться земли, я подбросил его в воздух концом ножа. И поймал его уже мизинцем, где кольцо заняло место рядом со своим двойником. Продавец реликвий с ужасом следил за моими трюками. Я вновь нацелил на него нож и приказал:
— Выкладывай все начистоту.
— Я тоже снял его с мертвого шута, — сказал он. — С Деметрия.
— Когда? Где?
— В начале ноября, в лесу за городом.
— Кто завлек его туда? Говори все, что знаешь.
— Они были одеты как монахи, но определенно не принадлежали к церковной братии, — сказал он. — Я бродил по лесу, собирая травы и проверяя заячьи силки. Тушеная зайчатина у меня в доме не переводится. Но императорские леса неприкосновенны. Никому нельзя пользоваться ими, ни охотникам, ни корабельщикам, никому. Поэтому, услышав шум, я спрятался.
— Сколько их было?
— Трое, они тащили тело. Я сразу понял, что это Деметрий. Он много лет выступал в нашем городе, и я узнал расцветку его костюма. Только так его и можно было узнать. Потому что от лица осталось лишь кровавое месиво. Они притащили с собой лопаты. Выкопали яму, опустили его туда и закопали.
— Они что-нибудь говорили?
Он задумался.
— Один из них сказал: «Мертвого дурака и могила не исправит», и все они рассмеялись.
— Ты узнал бы этот голос, если бы снова услышал его?
— О нет, нет, — запричитал он, отчаянно мотая головой.
— Но разговор шел на греческом языке?
— Конечно, конечно.
— С акцентом или без?
— Я не заметил никакого акцента.
— Продолжай.
— Я вспомнил о кольце и серьге. И прикинул, что ему они больше не нужны.
— Может, ты нашел у него еще что-то?
Продавец реликвий порылся в куче неприглядного хлама возле тюфяка и извлек оттуда старый кожаный кошелек.
— В нем не было денег, — заявил он весьма неубедительным тоном. — Но там лежал клочок бумаги. Я не понял, что на нем написано.
Я забрал у него кошелек и открыл. Там лежала бумажка с едва различимыми буквами. Записку написали по-немецки. Глянув на нее, я передал листок Клавдию и открыл дверь.
— Ты никогда не видел меня, — бросил я напоследок. — Не забывай об этом, иначе мы обязательно встретимся еще раз.
— Убирайтесь, — прошипел он.
Мы вышли на свет божий.
Пройдя к пристани, мы уселись на край причала. Клавдий повернул листок к свету и прочел:
— «Сегодня вечером не смогу. Т.». Тиберий?
— Или Талия, — ответил я. — Возможно, нам не суждено узнать, кто это написал.
Перед нами высились судостроительные верфи. Они пребывали в запустении. В былые времена Византия выводила в Босфор по двести кораблей, готовых дать отпор любому арабскому флоту. Сейчас здесь насчитывалось едва ли штук двадцать старых развалин, половина стояла в сухих доках, и все явно нуждались в ремонте. Однако мы не заметили вокруг них даже охраны, не говоря уже о конопатчиках, кипятящих смолу в огромных чанах, о канатчиках, плетущих снасти, и плотниках, ремонтирующих корпуса и палубы.
— Этот город созрел для захвата, — заметил я.
— Его охраняют войска, — возразила Виола. — И стены.
— Стены тоже отчаянно нуждаются в ремонте, — сказал я. — Да и бдительность охраны вызывает сильные сомнения. Отрядам, охраняющим Анастасийские стены, платят так нерегулярно, что они уже готовы разбежаться. В этом городе творятся очень темные делишки.
— Неужели это как-то связано с исчезновением шутов? — спросила она.
Я пожал плечами.
— В круг наших интересов входит сохранение мира. С устранением шутов исчезает и один из источников добрых советов и благонамеренных действий. Но я не думаю, что все происходящее здесь вызвано тем, что кто-то решил уничтожить пятерых шутов и трубадура.
Я встал, потянулся и, прогнувшись назад, коснулся пяток. Виола наблюдала за мной с любопытством.
— Физические упражнения помогают тебе размышлять? — спросила она.
Я задумался на мгновение, ответил:
— Нет, — и выпрямился.
— Что же дальше? — спросила она. — Ты хочешь найти Талию и карликов?
— Нет, — сказал я. — Они все жили возле Влахернского дворца. Туда мы направимся завтра. А сейчас давай сходим на ипподром и выясним, что нужно сделать, чтобы получить разрешение выступить на скачках.
Мы прошли вдоль морских стен и свернули на север перед началом Вуколеонской набережной. Там красовалась мраморная композиция, изображающая смотрящих в море быков и львов. Это были самые бдительные стражи, каких мы видели со времени прибытия в город.
Южный конец ипподрома был оформлен величественным резным фасадом с огромными мраморными арками шириной никак не меньше шестисот футов. Обрывистый склон холма, служившего основанием этому грандиозному сооружению, вынудил древних архитекторов укрепить его массивными колоннами. Под прикрытием арены располагались обширные конюшни, примыкающие к склону, их нужды обеспечивались множеством опытных кузнецов, плотников и строителей колесниц. Именно туда я и предпочел зайти, минуя главный северный вход.
Если защита города явно не была первостатейной заботой нынешнего императора, то о развлечениях заботились с прежним усердием. Лошадей всячески холили, обеспечивая самый лучший уход и лечение при малейших следах повреждений или признаках болезни. Далеко не сразу удалось нам найти нужного человека, но после настойчивых расспросов мы в итоге разыскали его. Объем бицепсов этого могучего детины на вид равнялся объему моего торса, а его торс казался таким же мощным, как колонна Аркадия. Густая борода оставляла для обозрения лишь незначительную часть лица, покрытого копотью кузнечных печей. Одет он был в плотные кожаные штаны и защитный кожаный шлем. По его обнаженному торсу струились обильные ручейки пота, оставляя бледные полоски на прокопченном теле. Он равнодушно посмотрел на нас.
— Меня зовут Фесте, — крикнул я, перекрывая громкий шум мастеровой деятельности. — Это мой подручный, Клавдий. Говорят, шутам надо переговорить с тобой насчет выступлений на скачках.
— Верно говорят. Меня зовут Самуил. Кто тебя послал? — спросил он зычным раскатистым басом.
— Да никто не посылал, — сказал я. — Но в прежние времена я работал с Деметрием и Тиберием. Они могли бы дать хорошую рекомендацию моим дарованиям.
- Предыдущая
- 18/61
- Следующая