Лихорадка - Герритсен Тесс - Страница 14

• Предыдущая
• 14/79
• Следующая

Ее спешно доставили в травмпункт и положили на операционный стол. Сразу стало шумно, медперсонал дружно принялся за работу — они разрезали одежду пострадавшей, подсоединяли ЭКГ, кислородную маску, надевали манжету для измерения кровяного давления. На кардиомониторе высветился учащенный синусовый ритм.

— Систолическое — семьдесят! — крикнула медсестра.

— Уточняю группу и резус-фактор! — объявила Клэр. Она схватила с лотка венозный катетер 16 и ловко затянула жгут на руке пациентки. Вены едва просматривались, у жертвы был болевой шок. Она проткнула вену иглой и установила пластиковый катетер. Шприцем вытянула несколько пробирок крови, после чего подсоединила к катетеру трубку капельницы. — Еще один раствор Рингера! — крикнула она.

— Систолическое — шестьдесят, пульс едва прощупывается!

— Вздутие брюшной полости, — констатировал хирург. — Думаю, там полно крови. Распакуйте хирургический поднос и подготовьте отсос! — Он бросил взгляд на Макнелли. — Вы первый ассистент.

— Но ее нужно поместить в операционную…

— Некогда. Мы должны обнаружить источник кровотечения.

— Давление пропало! — закричала медсестра.

Первый надрез был быстрым и жестоким — скальпель прошел вдоль брюшной полости, разделив кожу. Сделав более глубокий надрез, хирург добрался до желтого слоя подкожного жира, а потом попал в брюшину.

Кровь, брызнув, хлынула на пол.

— Я не вижу, откуда она идет!

Отсос не успевал откачивать кровь. Макнелли в отчаянии заткнул в брюшную полость два стерильных полотенца и снова извлек их — ткань насквозь пропиталась кровью.

— Вот, кажется, вижу. Пуля задела аорту…

— Господи, как хлещет!

Дежурная сестра, заглянув в дверь, крикнула:

— Еще двоих привезли! Сейчас будут здесь!

Макнелли через стол взглянул на Клэр, и она заметила панику в его глазах.

— Это ваши! — рявкнул он. — Вперед, Клэр.

Сердце билось уже где-то в горле. Доктор Эллиот выбежала из травмпункта и увидела первую каталку, которую уже завозили в один из процедурных кабинетов. Пациентом был хныкающий рыжеволосый мальчик, рубашка на нем была разрезана, а на плече краснела набухшая от крови повязка. Вот и вторая каталка показалась в дверях — на ней лежала светловолосая девочка-подросток с залитым кровью лицом.

«Дети, — подумала Клэр. — Они ведь совсем дети. Бог мой, что же случилось?»

Она сначала подошла к девочке — та плакала, но все-таки могла шевелить конечностями. Взглянув на окровавленное личико, Клэр ощутила панику: у жертвы было огнестрельное ранение в голову. Она все-таки нашла в себе силы взять девочку за руку, спокойно спросить ее имя, даже несмотря на то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Хватило нескольких вопросов, чтобы убедиться — Амелия Рейд находится в полном сознании и трезвой памяти. Височная рана оказалась поверхностной, и Клэр быстро обработала ее и наложила повязку.

Бросившись к рыжему мальчугану, она заметила, что его уже осматривает педиатр.

— Кого-то еще везут? — спросила она у дежурной сестры.

— Вроде никого. Может, некоторые остались на месте происшествия…

Прибыл второй хирург. Ворвавшись в отделение неотложной помощи, он объявил:

— Я здесь! Кому я понадобился?

— Травмпункту! — отозвалась Клэр. — Нужно отпустить доктора Макнелли.

Он уже подошел к двери травмпункта, когда оттуда, едва не сбив его с ног, выскочила медсестра.

— Есть кровь для Горацио? Группа первая, резус отрицательный! — прокричала она дежурной медсестре.

Горацио? Клэр не узнала пациентку из-за пластыря на лице, но имя было знакомым. Дороти Горацио.

«Учительница биологии у моего сына». Клэр взглянула на часы — половина двенадцатого. Третий урок. У Ноя биология — в кабинете госпожи Горацио.

Приехал еще один доктор, еще одна пара рук — акушер из Двух Холмов. Клэр еще раз заглянула в операционную и убедилась в том, что ситуация под контролем.

Сердце охваченной паникой матери подсказало единственно верное решение.

Она бросилась к машине.

Тридцать два километра дороги слились в пятно из осенних полей, поднимающейся дымки тумана и частокола сосен. Тут и там мелькали фермерские домики с покосившимися крылечками. Вот уже восемь месяцев она колесила по этой дороге, но еще ни разу не ездила на такой скорости, и никогда еще у нее так не тряслись руки и не сжималось от страха сердце. Она преодолела последний подъем, выжав до упора педаль акселератора, и ее «Субару» проскочила мимо знакомого плаката:

«Вы покидаете Два Холма. До скорой встречи!»

А чуть дальше, метров через девятьсот, показался следующий указатель поменьше, краска на нем облупилась:

«Добро пожаловать в Транквиль.

Выход к озеру Саранча.

Население — 910 человек».

Она свернула на Школьное шоссе и увидела мигающие разноцветные огоньки служебных автомобилей. Полицейский патруль припарковался прямо у входа в здание из красного кирпича, рядом стояли две пожарные машины — полный набор спасательной техники для чрезвычайной ситуации.

Клэр выскочила из машины и бросилась к школе, где во дворе, за лентой оцепления, стояли десятки удивленно-испуганных школьников и учителей. Скользнув взглядом по их лицам, она не увидела Ноя.

Полицейский из Двух Холмов преградил ей путь к двери.

— Туда нельзя.

— Но я должна пройти!

— Вход только для работников экстренных служб. Она набрала в грудь воздуха.

— Я доктор Эллиот, — произнесла она спокойным голосом. — Врач из Транквиля.

Полицейский пропустил ее.

Она ворвалась в вестибюль школы. Здание было построено около века назад и уже насквозь пропиталось застоялым запахом подросткового пота и пыли, которую ежедневно вздымают тысячи снующих вверх-вниз ног. Клэр взбежала по ступенькам на второй этаж.

Вход в кабинет биологии был крест-накрест перекрыт полицейской лентой. За ней были видны перевернутые стулья, битое стекло, разбросанные по полу бумаги. Среди руин прыгали лягушки.

А еще в классе была кровь — запекшиеся лужицы виднелись тут и там.

— Мам!

Ее сердце подпрыгнуло от этого звука. Она резко обернулась и увидела своего сына в дальнем конце коридора. В тусклом свете он казался пугающе маленьким, а его забрызганное кровью лицо — бледным и худым.

Клэр бросилась к нему, обхватила руками его неподатливое тело, прижала к себе, насильно заключая в объятия. Она почувствовала, как сначала расслабились его плечи, а потом его лицо уткнулось ей в грудь, и Ной заплакал. Он плакал беззвучно — просто сотрясался от сдерживаемых рыданий, а по щекам катились теплые слезы. Наконец его руки сомкнулись вокруг нее, обняли за талию. Пусть его плечи уже стали широкими, почти мужскими, но сейчас к ней приник ребенок, и в этих слезах выплескивалось детское горе.

— Ты ранен? — спросила она. — Ной, ты весь в крови. Ты ранен?

— Он в порядке, Клэр. Кровь не его. Учительницы.

Она подняла голову и увидела Линкольна Келли. Полицейский стоял в коридоре, и на его мрачном лице отражались недавние трагические события.

— Мы с Ноем только что закончили восстанавливать картину происшествия. Я как раз собирался звонить вам, Клэр.

— Я была в больнице. И узнала, что здесь стреляли.

— Ваш сын выхватил пистолет у того мальчишки, — сообщил Линкольн. — Отчаянный поступок, конечно. Но смелый. Возможно, он спас несколько жизней. — Линкольн перевел взгляд на Ноя и тихо добавил: — Вы можете им гордиться.

— Да не был я смелым, — выпалил Ной. Он отстранился от Клэр, стыдливо утирая слезы. — Я просто испугался. Сам не знаю, почему я это сделал. Я вообще не соображал, что делаю…

— Но ты это сделал, Ной. — Линкольн положил руку на плечо мальчика. Мужское благословение, сухое и грубоватое. Казалось, Ной воспрянул духом от этого простого жеста. «Все-таки мать не может воспитать своего сына рыцарем. Это должен сделать мужчина», — подумала Клэр.

Ной медленно выпрямился, наконец взяв себя в руки.

• Предыдущая
• 14/79
• Следующая