Лихорадка - Герритсен Тесс - Страница 44

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая

Холодок пробежал у нее по спине.

«Это повторяется», — подумала она.

— Почему вы мне об этом не рассказали? Почему держали в секрете?

Линкольн подошел к двери и закрыл ее. После чего повернулся к Клэр.

— Это было давно. Я не видел смысла ворошить старую историю.

— Но это же история города! А с учетом того, что произошло здесь за последний месяц, связь представляется мне очевидной.

Доктор Эллиот выложила на стол начальника полиции фотокопии статей из газеты «Транквиль».

— Взгляните на это. В сорок шестом году были убиты семь человек, а девочку из Бостона так и не нашли. Похоже, жестокость здесь не внове. — Она постучала по стопке бумаг. — Почитайте эти статьи, Линкольн. Или вы уже знаете все детали?

Келли медленно опустился в кресло и задумчиво уставился на статьи.

— Да, большинство деталей мне известно, — тихо признался он. — Я слышал эти истории.

— Кто вам рассказал?

— Джефф Уиллард. Когда я заступил на службу двадцать два года назад, начальником полиции был он.

— А до этого вы ничего не знали?

— Нет. А ведь я здесь вырос. Пока Уиллард не рассказал мне, я ничего не знал. Люди просто-напросто не говорят об этом.

— Предпочитают делать вид, будто ничего не было.

— Ну, здесь нужно учитывать и вопрос нашей репутации. — Линкольн поднял голову, наконец встретившись с ней взглядом. — Это ведь курортный городок, Клэр. Люди приезжают сюда, чтобы отдохнуть от больших городов, от преступности. Нам совсем не хочется трубить на весь мир о том, что у нас тут свои проблемы. Эпидемия убийств.

Клэр села напротив полицейского, и они посмотрели друг другу в глаза.

— Кто знает об этом?

— Те, кто жил здесь в то время. Старики, кому сейчас за шестьдесят, за семьдесят. Но не их дети. Не мое поколение.

Она в изумлении покачала головой.

— И они столько лет держали это в тайне?

— Вы ведь понимаете, почему? Они не просто город защищают. Речь ведь идет о семьях. Дети, совершившие эти преступления, все были из местных. Их семьи по-прежнему здесь живут и, возможно, до сих пор стыдятся этого. И страдают от последствий.

— Как Уоррен Эмерсон.

— Вот именно. Посмотрите, как он живет. Один, без друзей. Он ведь больше не совершал преступлений, но его все равно избегают. Даже дети, которые понятия не имеют, что в нем такого страшного. Они просто знают от своих бабушек и дедушек, что Эмерсон — человек, от которого нужно держаться подальше. — Линкольн перевел взгляд на фотокопию статьи. — Ну, вот теперь вы знаете историю своего пациента. Уоррен Эмерсон — убийца. Но не единственный.

— Вы должны были провести параллели, Линкольн.

— Хорошо, признаю: кое-какие параллели существуют.

— Их все даже не перечислить. — Она потянулась к стопке вырезок и отыскала статью из октябрьского номера. — В тысяча девятьсот сорок шестом году все началось с драк в школе. Двое учеников были исключены. Потом по городу прокатилась волна вандализма — били стекла, нападали на дома — и опять виновными были признаны подростки. Наконец, в последних числах октября пятнадцатилетний мальчик зарубил своих родителей топором. Младшая сестра, защищаясь, вытолкнула его из окна. — Клэр подняла глаза на полицейского. — И с каждым разом преступления становятся все серьезнее. Как вы это объясните?

— Когда речь идет о жестокости, Клэр, этот вопрос можно адресовать только человеческой натуре. Но факт остается фактом: мы до сих пор не знаем, почему люди убивают друг друга.

— Взгляните на последовательность событий. Вначале был тихий спокойный городок. Потом тут и там начинают шалить дети. Сначала дерутся между собой. А спустя какое-то время начинают убивать людей. В городе паника, все требуют принятия мер. И вдруг — словно по мановению волшебной палочки — все разом прекращается. И город снова погружается в спячку. — Она замолчала, опустила взгляд. — Линкольн, здесь есть еще одна странность. В больших городах самое опасное время года — лето, когда жара провоцирует повышенную возбудимость у людей. С наступлением холодов преступность резко снижается. Но в этом городе все по-другому. Жестокость пробуждается в октябре и достигает пика в ноябре. — Она подняла на него взгляд. — И тогда, и сейчас убийства начались осенью.

Клэр вздрогнула от внезапно прозвучавшего сигнала пейджера. Она взглянула на номер, высветившийся на дисплее, и потянулась к телефону на столе Линкольна.

На ее звонок ответил техник из отделения компьютерной томографии.

— У нас готова энцефалосцинтиграмма вашего пациента Уоррена Эмерсона. Доктор Чепмен уже едет к нам, чтобы расшифровать ее.

— Вы что-нибудь обнаружили? — поинтересовалась Клэр.

— Отклонения очевидны.

Доктор Чепмен прикрепил снимки к негатоскопу и включил подсветку. На вспыхнувшем экране появились поперечные срезы мозга Уоррена Эмерсона.

— Вот что я имел в виду, — пояснил он. — Вот здесь, распространяется в левую лобную долю. Видите?

Клэр подошла ближе. То, на что указывал ее коллега, представляло собой небольшое сферическое затемнение в передней части мозга, прямо за бровью. Затемнение было однородным, без просветлений. Она просмотрела и другие снимки, но больше никаких отклонений не обнаружила. Если это опухоль, то, похоже, уже локализованная.

— Каково ваше мнение? — спросила она. — Менингиома?

Он кивнул.

— Скорее всего. Видите, какие ровные края? Конечно, потребуется провести диагностику ткани, чтобы установить, злокачественная ли опухоль. Она примерно два сантиметра в диаметре и, похоже, хорошо инкапсулирована. Окружена фиброзной тканью. Думаю, ее можно удалить без остаточных опухолей.

— А она может служить причиной припадков?

— Они у него давно?

— С юности. Уже примерно лет пятьдесят.

Чепмен посмотрел на нее с удивлением.

— И эти массы никогда не исследовали?

— Нет. Поскольку он всю жизнь страдал от эпилепсии, думаю, Помрой счел лишним проводить дополнительное обследование.

Чепмен покачал головой.

— Возможно, мне придется пересмотреть диагноз. Прежде всего потому, что менингиомы крайне редко встречаются у подростков. К тому же менингиома имеет тенденцию к росту. Так что либо она не является причиной эпилепсии, либо это вообще не менингиома.

— Но тогда — что еще?

— Глиома. Метастаз какой-то другой первичной опухоли. — Он пожал плечами. — Это может быть даже давняя инкапсулированная киста.

— Но массы кажутся плотными.

— Скажем, если бы она возникла из-за туберкулезной палочки или какого-нибудь паразита, организм мог бы отреагировать воспалением. Окружить или переплести его рубцовой тканью. Больного проверяли на туберкулез?

— Десять лет назад результат был отрицательный.

— Ну, в любом случае патология налицо. Этому пациенту необходимо провести краниотомию и удалить опухоль.

— Полагаю, это означает, что мы должны перевезти его в Бангор.

— В нашей больнице краниотомию не делают. Мы обычно передаем нейрохирургических больных Кларенсу Ротстейну, в Медицинский центр восточного Мэна.

— Вы его рекомендуете?

Чепмен кивнул и выключил негатоскоп.

— У него золотые руки.

Брокколи на пару, рис и символический кусочек трески.

Луиза Ноултон не знала, хватит ли у нее сил изо дня в день наблюдать, как ее сын голодает. Он потерял еще килограмм, но при этом выражение его лица стало еще более угрюмым, и в нем все чаще сквозило раздражение. От жизнерадостного Барри не осталось и следа.

Луиза посмотрела на сидящего напротив мужа и прочла те же мысли в глазах Мела: «Это все диета. Он такой из-за диеты».

Луиза кивнула на блюдо с картофелем фри, которое она приготовила для себя и Мела.

— Барри, милый, у тебя такой голодный вид! От нескольких ломтиков ничего не будет.

Не обратив никакого внимания на маму, Барри с зубодробительным скрежетом продолжал скрести по тарелке вилкой.

• Предыдущая
• 44/79
• Следующая