Полное собрание стихотворений - Северянин Игорь Васильевич - Страница 54

Еще не значит быть сатириком -

Давать озлобленный совет

Прославленным поэтам-лирикам

Искать и воинских побед…

Неразлучаемые с Музою

Ни под водою, ни в огне,

Боюсь, что будем лишь обузою

Своим же братьям на войне.

Мы избалованы вниманием,

И наши ли, pardon, грехи,

Когда идут шестым изданием

Иных “ненужные” стихи?!..

– Друзья! Но если в день убийственный

Падет последний исполин,

Тогда ваш нежный, ваш единственный,

Я поведу вас на Берлин!

1914. Зима

По слезным лестницам, как белка, прыгая,

Крепясь при публике, во сне рыдая,

Мелькает белая, святая, тихая,

Такая скромная и молодая.

И в годы-сумерки, и в зори вешние,

И в жизни вечером – одна и та же:

Всегда безвестная, всегда нездешняя,

Покоя раненых она на страже.

В палатах буднично, – и удивительно ль,

Что фея белая больным желанна?

Кто поднимается, кто руку вытянул,

Смеются ласково и осиянно.

Полетом голубя бинты покажутся,

Шампанским вспенится лекарство в склянке,

И что-то доброе такое скажется,

Непроизвольное сестре-смуглянке…

Негромким отзвуком, неясным отблеском

Сестры и матери, жены, невесты

Провеет строгая героям доблестным,

А где расплачется – то свято место!

1914. Октябрь

Кто знает? – ты явь или призрак?

Ты будешь ли? есть ли? была ль?

Но лик твой прекрасный нам близок,

В котором восторг и печаль…

Волшебница! ты златодарна:

Твоих городов карусель,

Под строфы Эмиля Верхарна

Кружа, кружевеет Брюссель…

Не верим – не можем! не смеем!-

Что в брызгах снарядовых пен,

Смертельно ужаленный змеем,

Сгорел бирюзовый Лувэн…

И чей это шепот crescendo

Сверляющий умы и сердца,

О бегстве народа в Остендэ,

Где будет начало конца?

О, город прославленных устриц,

И пепельно-палевых дюн,

И волн голубеющих шустриц,-

О, город, трагичний канун!..

Ужель затерялась тропинка,

Тропинка туда, под уклон,

В укромный приют Метерлинка,

Дающего сладостный сон?…

Дождя светозарные нити

Сулят плодородье опять…

Помедлите, нежно усните,-

Не надо, не стоит бежать!..

Нам нужно дружнее сплотиться,

Прияв твой пленительный плен,

О, Бельгия, синяя птица

С глазами принцессы Малэн!..

1914. Октябрь

Петроград

Вы, чьи стихи как бронзольвы,

Вы поступаете бесславно.

Валерий Яковлевич! Вы -

Завистник, выраженный явно.

Всегда нас разделяла грань:

Мы с вами оба гениальцы,

Но разных толков. Ваша брань -

Уже не львы, а просто зайцы…

Различны данные у нас:

Я – вдохновенностью экватор,

И я осоловил Парнас,

Вы – бронзовый версификатор!

И свой у каждого подход

Все к тем же темам мирозданья,

У каждого свой взгляд, свой взлёт,

Свои мечты, свои заданья.

Вы – терпеливый эрудит,

И Ваше свойство – всеанализ.

Я – самоучка-интуит,-

Мне непонятна Ваша зависть!

Но чем же, как не ею, чем

Я объясню нападки Ваши

На скудость тем, моих-то тем!

На лейт-мотивность, мая краше!

Не отвечаю никому:

Достойных нет. Но Вам отвечу,

Я вам отвечу потому,

Что верю в нашу снова встречу.

Я исто смел. Я исто прям.

Вас ненавидят много трусов.

Но я люблю Вас: вот я Вам

И говорю, Валерий Брюсов.

Не вы ль приветили меня

В те дни, когда еще бутылки

Журчали, весело звеня,

Как Фофанов приветил пылкий?

Я Вам признателен всегда,

Но зависть Вашу не приемлю…

Прояснись, каждая звезда,

Ты, озаряющая землю!

1915. Январь

Погасли пламенные похороны

Поэта, спящего в мечте…

Да озарится имя Фофанова

В земной рутине и тщете!

Не позабудьте, люди, подвига его:

Он златолетье с вами жил…

Душа измучилась юродивого,-

Разузлена система жил.

Сожженный трезвыми и пьяницами,

Лежит обуглившийся ствол.

Благоговейно ветер кланяется

Тому, чье имя – Произвол!

Листва седеет, и седеющая

Испепеляется во прах.

А сердце… сердце стонет: “где еще его

Ждет неизбежный новый страх?…”

О, ожидание убийственное!

Но, может быть, Земля – пролог

К загробному, всегда невыясненному,

Где есть спокойный уголок?…

Там Царство неба – аметистовая

Страна, где в мире и любви

В душистых сумерках посвистывая,

Перятся серо соловьи.

1911. Май

Он отошел под колокол обедни,

Порвал злоцепь с печалью и нуждой.

Благословен почивший в день святой

Певец нужды – из могикан последний.

Храня заветы славной старины

В своей душе, душа идеалиста,

Он жизнь будил на пиршество весны,

И просыпалась жизнь, смеясь лучисто.

Но пробил час, как зло земли, жесток.-

Борцу за свет объятья тьма раскрыла.

Спокойно спи: ты сделал все, что мог,

И Смерть тебя на жизнь благословила.

1908. Март

Я окропил росой его таланта

Свои мечты и вижу: входят в парк -

Как призраки – Онегин, Иоланта,

Татьяна, Лиза, Герман, Жанна д'Арк.

Струи ручья целуют черевички…

Эскиз теней набросила луна…

И гости грез запели там, где птички

В березах спят и дремлет тишина.

О греза-сон! о, греза-чародейка!

О, греза-луч созвездия поэм!

Но вскоре жизнь, как ведьма, как злодейка,

Рассеет сна обманчивый эдем…

1908. Октябрь

Он стал на миг бесстранным королем:

“Гном” стал велик…

Загрезился, забылся над рулем -

На миг…

“Куда хочу – везде: в дурман гитан,

Иль на Квантун…

Я все могу!” – подумал капитан -

Летун.

“Не всё”,– шепнулось кем-то, и на твердь,-

Ни то, ни се -

Он грохнулся. То прошептала смерть:

“Не все…”

Столяр, сюда! Рубанок – касса ты

Для всех порфир…

В эфир, кто в смерти ищет красоты,-

В эфир!

1910. Сентябрь

Мравина и колоратура -

Это ль не синонимы и стиль?

Догорела лампа. Абажура

Не схранила выблеклая Джильда:

Нет ни лампы, ни надлампника,-

Всё сгорело…

(Недосмотр неопытного рампника?…)

Отчего так жутко-онемело

Поднялась навстречу мне она?

И она ли это? Как больна!-

Ничего от Мравиной. Тень тени.

Ветка перееханной сирени,

И бокал, извиненный до дна.

1913. Март

Ялта