Ты – вся моя жизнь - Бьянчин Хелен - Страница 17

• Предыдущая
• 17/25
• Следующая

Официант принес главное блюдо.

– Зная твое упрямство, – с некоторым сожалением произнес Рафаэль, – я не должен был выпускать тебя в город одну.

Микейла пристально посмотрела на него, и в ее глазах вспыхнул изумрудный огонь.

– Я не упряма.

– Упряма, да еще как.

– Нет, – заспорила она, – не упряма.

– Мы так и будем перебрасываться словами?

– Не опекайте меня, черт возьми!

– Разве я тебя опекаю?

– Вы обращаетесь со мной, как с малым ребенком.

– Микейла, я каждый день благодарю Бога, что ты уже давно не ребенок, – заметил он.

Она сразу поняла, что он имеет в виду. Щеки у нее зарделись, румянец окрасил скулы.

– Так ничего и не скажешь?

– Я все еще решаю, являются ли ваши слова комплиментом или осуждением.

– Думаю, тебе лучше пока сосредоточиться на еде, – предложил Рафаэль.

– Кажется, у меня совсем пропал аппетит. – Девушка отложила вилку и глотнула вина.

Он отрезал ломтик сочного филе, поймал вилкой крошечный маринованный гриб и протянул ей.

– Попробуй хоть немного.

Микейла посмотрела на кусочек мяса, который он держал перед ней, затем подняла глаза, чтобы уловить его взгляд, сжала губы и покачала головой.

Было уже почти одиннадцать часов, когда они возвратились в номер, и там она сразу сняла свой вечерний жакет. Между тем Рафаэль снимал пиджак.

– Позвольте мне помочь вам, – медовым голосом проговорила Микейла. Она ослабила его галстук и расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки.

– Что ты делаешь?

– Я удивлена вашим вопросом, – с притворным недоумением возразила она, и ее пальцы продолжали двигаться вниз, пока все пуговицы не оказались расстегнуты. Тогда она взялась за ремень и тоже расстегнула его. – Я делаю то, что полагается делать любовнице.

– Доставлять удовольствие своему, – он сделал многозначительную паузу, – благодетелю?

Микейла подняла взгляд и пристально взглянула ему в лицо. – Да. Глаза Рафаэля потемнели.

– Давно бы так.

Его тягучий голос лишь укрепил ее решение выполнить то, что она так отчаянно предложила ему больше трех недель назад.

Неторопливыми движениями она сняла блузку, затем брюки, затем все остальное, оставшись только в туфельках на шпильках.

Шпильки не только делали ее выше. В них таилась какая-то волшебная сила, которая делала ее изысканной и обворожительной. А ей сейчас полагается выглядеть как можно более соблазнительно.

– На тебе слишком много одежды, – заметила Микейла.

И услышала его хриплый медленный ответ:

– Думаю, что ты намерена снять ее.

– О, да. Ботинки и носки, – предложила она.

Чтобы она могла снять их, ему пришлось по очереди поднять ноги. Дальше дело пошло быстрее. Она расстегнула молнию, и его безупречно скроенные брюки упали на ковер. Черный шелк боксерских трусов скользнул вниз по бедрам, и Рафаэль шагнул, освобождая ноги. Теперь он стоял перед ней во всем своем великолепии, обнаженный, готовый принимать ее ласки и дарить свои.

Рафаэль уловил в ее глазах зеленый колдовской огонь. Если она затеяла игру, то он был более чем счастлив, подыграть ей.

Микейла неуверенно начала ощупывать его грудь, исследуя твердые холмы мышц, дразнящими движениями следуя за дорожкой волос, сбегающей по животу.

Его дыхание замерло, а бедра напряглись, когда она провела ладонями по их внутренней стороне и прижалась к нему.

Боже мой, думала она, осмелится ли она на самый немыслимый поцелуй? Черт возьми, разве он не подарил ей величайшее наслаждение? Ей захотелось отплатить ему тем же, чтобы он узнал дразнящее прикосновение ее рук, захмелел от ее тихого смеха. Она чувствовала себя доброй волшебницей, обладающей огромной властью над чувствами мужчины.

Может быть, судьба подарила ей радость стать любовницей, чтобы принимать ласки мужчины и отдавать ему свои?

Потом Рафаэль опустился на кровать, держа ее в объятиях. Глаза у нее стали огромными. Он начал ласкать ее, унося с собой куда-то ввысь…

А потом она просто лежала рядом с ним, усталая и опустошенная настолько, что не могла двигаться, и лишь вздохнула, когда он ее обнял.

Он поцеловал ее в висок, а потом глаза ее закрылись, и она заснула.

Рафаэль назначил переговоры на два часа, и после неторопливого завтрака Микейла позвонила в больницу, где лежал отец.

Его состояние не ухудшилось, и у Микейлы, к ее большому облегчению, появилась надежда.

В девять они спустились в лифте на первый этаж, вышли из отеля, сели в лимузин, и Рафаэль распорядился, чтобы шофер провез их по центру города.

– Нью-Йорк – твой родной город? – спросила Микейла.

– Да, – ответил он.

– А какая часть?

– Одна из наименее привлекательных. – В этих немногих словах содержалось все и ничего. Пустота, которая захватывала душу.

Она уловила все не произнесенное им вслух, интуитивно поняв, что человек, которым он стал, носит в себе воспоминания маленького мальчика, которому удалось выжить на улице.

– Давай погуляем. – Ей стало необходимо почувствовать свежий воздух на лице.

– Центральный парк, Пятая авеню, – распорядился Рафаэль.

Погуляв, они поели в одном из многочисленных кафе. Рафаэль доехал с Микейлой до здания, где были должны состояться переговоры, и Микейла попросила, чтобы шофер отвез ее в Гринвич-Виллидж. Там она накупила сувениров, которые собиралась привезти домой.

Она возвратилась в отель в пять часов, приняла душ и стала ждать прихода Рафаэля.

Обедать они поехали в Гринвич-Виллидж, где ночная жизнь была бурной и богемной.

Микейле здесь очень понравилось, и она убедила Рафаэля посмотреть небольшое театральное представление, а затем пойти в кафе.

Дни в Нью-Йорке для нее были волшебными. Она изучала город, ходила в музеи. Когда у Рафаэля выдавалось свободное утро, он проводил его с Микейлой. В один из таких дней они на пароме уплыли на остров, где размещался ботанический сад. Каждый вечер они обедали в ресторане, ходили в кино или театр.

А ночи… Ночи были просто чудесны. С каждой новой ночью она все более понимала, что ее чувства выходят из-под контроля, а желания растут.

День отъезда наступил неожиданно быстро. В воскресенье утром они уже прибыли домой, приняли душ, переоделись и распаковали вещи.

Микейла отправилась в больницу к отцу. Он выглядел утомленным, и цвет его лица изменился… или ей так показалось, поскольку она не видела его целую неделю?

На обратном пути она остановилась у магазина Мэйзи и около получаса делилась с ней впечатлениями от поездки в Нью-Йорк, потом вернулась домой.

Рафаэль работал, его пальцы бегали по клавиатуре, но, как только, увидел ее бледное лицо и темные круги вокруг глаз, сразу же выключил компьютер.

– В постель, и немедленно, – проговорил он спокойно.

– Я не устала.

– Устала.

– Нет, не устала.

Он легко поднял ее на руки и понес наверх в спальню, разделся сам, снял одежду с нее, лег рядом с ней и натянул одеяло. Ей стало тепло и уютно.

– Спи, – велел он, и она заснула.

Спала она долго и крепко. Проснулась как раз перед рассветом. И тогда настало время любви. Он ласкал ее так медленно, так бережно, что она едва не заплакала от переполнившего ее счастья.

• Предыдущая
• 17/25
• Следующая