Умирать вечно - Алейников Кирилл - Страница 14

По правую руку от богатыря стоял и надменно лыбился невысокий, чуть полноватый, с орлиным носом и такими же орлиными глазами, человек. Черные как смоль волосы выбивались из-под вязаной шапочки, на плече висел автомат, на бедрах — какие-то металлические штуковины, очевидно, приборы неизвестного мне назначения. В тонких губах охотника порхала изжеванная зубочистка, пальцы правой руки, перекинутой через матовое тело автомата, отбивали какой-то ритм. Одна бровь его была насмешливо поднята, поперек другой же красовался розовый рубец.

— Как звать? — спросил чернявый, обращаясь ко мне. Голос его оказался скрипуч и довольно-таки неприятен, как вначале почудилось.

— Меня? — смутился я, то и дело скашивая взгляд на оружие охотников.

Из всех возможных ответов я выбрал самый для минуты неподходящий, за что и поплатился тут же. Презрительно растянув губы, так что зубочистка едва ли не выпала изо рта, чернявый гаркнул:

— Нет, бл…дь, меня!

— Гоша! — прикрикнул третий член команды охотников.

Третий член команды охотников был девушкой. Симпатичной, стройной, не воплощением, не идеалом красоты в моем представлении, но все же достаточно милой. Немного неправильные черты ее лица добавляли лишнюю нотку обаяния, большие глаза, расставленные непривычно далеко друг от друга, сверкали зелеными огоньками. Светлые каштановые волосы были собраны на затылке в аккуратную косичку, ногти на пальцах острижены, но кокетливо выкрашены в алый цвет. В воротнике куртки, из-под которой выглядывала черная футболка сеточкой, я заметил рукояти небольших ножей для метания, еще два ножа ремнями крепились к упругим бедрам поверх плотной материи защитной раскраски.

— Цивилизация рухнула недавно, но люди успели-таки деградировать до уровня приматов, мать вашу!

— Гоша! Заткнись!

Судя по тону девушки, она была в четверке лидером. Может быть, не командиром этого весьма экстравагантного отделения охотников, но моральным лидером — бесспорно. Гоше ничего не осталось кроме как подчиниться требованию девушки и прикусить язык.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Витя… Виктор, — запнулся я.

— Меня зовут Ника, — представилась девушка. — Этот старый ворчун — Георгий Виссарионович. Можно просто Гоша…

— Кому можно, а кому, мать, не можно! — вставил Георгий Виссарионович, выплевывая зубочистку.

— …Это Молот, — кивнула в сторону здоровяка девушка. Затем указала на четвертого члена команды. — И Хакер.

Худой, в смешных очках, Хакер протянул костлявую руку. Я пожал ее.

— Очень пгиятно, — улыбнулся Хакер, обнажая жемчужные зубы. — Добго пожавовать в постапокавиптическое настоящее…

Из-за явного дефекта речи Хакера мне пришлось с полминуты переводить то, что он сказал.

Четверка хоть и состояла из разных людей, разных как по характеру, так и по внешности, но было в них нечто общее, общее окромя одежды цвета хаки, оружия и высоких утепленных ботинок. В глазах каждого охотника я отчетливо мог разглядеть отражение какого-то чувства, вероятнее всего — тоски, тоски пришедшей на смену ужасу и горечи пережитых потерь. Глаза их были живыми, но в то же время мертвыми, словно люди смирились с некоей горькой истиной, смирились с непреодолимостью вставших на их пути препятствий, но продолжают жить лишь по инерции, не ради чего-то конкретного, не ради перспектив…

— Значит, ты из тех придурков, которые не помнят, где прошлялись последние семь лет, — не просил, но констатировал Георгий Виссарионович, выуживая из нагрудного кармана новую зубочистку. — А старик Василич думает, что ты Энвиад…

— В словах пророчества говорится, что Энвиады будут спать семь лет, а затем проснутся и…

— Да знаю я, что там говорится! — крякнул чернявый. — Просто за последнее время слишком уж много лже-Энвиадов встречается. Прознают вот такие вот придурки, как этот, о пророчестве и его словах, да начинают свои, бл…дь, поганые игры в спасителей и мессий. Возись потом с каждым…

Мне оскорбления в свой адрес слушать было недосуг. Раньше-то, в прошлой, как видимо, уже жизни я никому не позволял безнаказанно оскорблять меня, так что сейчас где-то в груди всклокотал справедливый гнев. Я дерзко сказал:

— Я тебе не придурок, слышишь?!

Поднятая бровь Георгия Виссарионовича, в прошлом бывшего, наверное, мастером на каком-нибудь заводе (а может и наемным убийцей, поди разберись) медленно опустилась. Переставшая порхать из одного уголка рта в другой зубочистка заколыхалась в такт словам:

— Ну да, конечно, приятель, ты у нас не придурок. Но вот если ты решил поиграть со мной в свои темные игры, я тебя, мудака, пристрелю раньше, чем…

— Да успокойся ты! — воскликнула Ника. — Виктор, не обращай внимания на его оскорбления. Он постоянно на всех бузит, но делает это беззлобно. Просто такой вот противный человек…

— Экспгессивные выгажения, содегжащие в себе матегные свова, отгицатевно ввияют на биопове находящихся побвизости вудей! — со знанием дела доложил очкастый Хакер.

— Да пошел ты!.. — шикнул Георгий Виссарионович и погрузился в думы.

— Значит, ты, по словам Петра Васильевича, не помнишь, где был и что делал последние несколько лет, так? — вновь обратилась ко мне девушка.

Я кивнул.

— Что ж, — вздохнула она. — Ситуация такова, что мы обязаны сопроводить тебя до Виссена. Однако Гоша прав: если ты претворяешься, что ничего не помнишь, мы тебя убьем. Последнее время, знаешь ли, многие хотят правдами и неправдами попасть в Виссен, некоторые проходимцы даже объявляют себя Энвиадами.

Теперь я едва сглотнул плотный ком, вставший поперек горла. Девушка не шутила, прямо говоря о том, что пристрелит меня сразу, едва усомнится в том, что я… какой-то там Энвиад. Или поручит сие дело Гоше, а тот, не колеблясь, выполнит поручение и тут же забудет обо мне. Но ведь я в самом деле никакой не Энвиад! Я всего лишь бедняга, оказавшийся черт знает где и почему, неудачник, потерявший память, и не просто память, а семь лет жизни! Ведь в зеркале, висящем в обиталище Василича, я долго разглядывал собственное отражение и дивился тому, как получилось, что семь лет не отразились на моем лице. Я не постарел, говоря иначе. Не постарел ни на год!

— Ты уверен, что хочешь отнять наше время? — дав мне подумать, спросила Ника.

Я повторно сглотнул. Я не был ни в чем уверен, а в особенности в нужде куда-то отправляться с этими вооруженными людьми.

— Думаю, нет, — осторожно ответил я, помня про автоматы и пулемет Молота. Молящий взгляд метнулся в сторону Петра Васильевича.

— Ну что я вам говорил! — хмыкнул Гоша. — Давайте уже кончать с этим спектаклем! Нам надо до рассвета покинуть город.

Впрочем, никто не спешил досылать патрон в патронник и снимать свое оружие с предохранителя. Это уже само по себе меня обрадовало.

— Витёк, но ведь ты в самом деле ничего-то не помнишь! — положил руку мне на плечо Петр Васильевич. — Не бойся, эти люди не причинят тебе вреда!

— Но я никакой не Энвиад! — попытался я оправдать то, что отнял явно дорогое время у охотников. — Я даже не знаю, кто они такие, ваши Энвиады!

Все разом нахмурились. В конце концов, слово опять взяла девушка:

— Ладно, Василич, мы доставим его в Виссен. Все-таки я доверяю твоим словам, а он… он пусть успокоится. Даже если он и не Энвиад, думаю, нет смысла его убивать.

— Зато есть ох…енный смысл тащиться за тысячу миль ради какого-то барана! — взревел Георгий Виссарионович.

Этот низкорослый человек нравился мне все меньше и меньше. Вернее, гораздо правильней сказать, что Гоша мне не нравился все больше и больше. Такие, как он, вообще не могут нравиться людям, и непонятно даже, как с ним уживаются остальные охотники…

— Нам все равно уже пора возвращаться, — парировала Ника.

— Может, все-таки не стоит? — робко предложил я.

— Стоит, — не согласилась девушка. — Мы обязаны доставлять людей вроде тебя в Виссен.

— Но почему?! Вы хотя бы объясните, почему вы обязаны доставлять меня куда-то? И что это за место такое — Виссен!