Избранник Пентакля - Вильгоцкий Антон Викторович - Страница 33

— Здравствуйте, господин Итрандил, — сказал парень, подойдя к эльфу, и замялся, не зная, стоит ли протягивать кандарскому гостю руку. Думал, должно быть, что эльф может побрезговать человеческим рукопожатием. Это, конечно, было не так. Эльфы редко подавали кому бы то ни было руку при встрече просто потому, что у их народа было заведено приветствовать окружающих поклонами. Индалинэ понял, в чем дело, и сам протянул ладонь худосочному юноше, от которого вряд ли стоило ожидать подвоха.

— День добрый, — сказал эльф. — Чем могу быть полезен?

— Мне очень понравилось, как вы играли вчера в таверне. И я подумал… — Скольд опять слегка замялся. — Я хотел бы научиться играть так же хорошо.

— Хочешь получить от меня совет?

— Да. И еще… Песня, которую вы пели. Я ее никогда раньше не слышал.

— Ну, разумеется. Я сам ее сочинил. Хочу, чтобы в мире было как можно больше песен.

— А у меня вот не получается самому писать стихи, — посетовал Скольд. — Зато я умею сочинять музыку.

— Тоже неплохо, — улыбнулся эльф.

Он подумал, что сможет, пожалуй, выкроить часок и помочь этому парню. А почему бы и не прямо сейчас?

— Тут есть поблизости какое-нибудь тихое место? — спросил Индалинэ. — Давать уроки музыки на улице мне еще не приходилось.

— В Билане сейчас все места стали тихими, — сказал молодой музыкант. — Страх поселился в людских сердцах. Сначала похитители, теперь вот еще и вампир. Я слышал, что герцог Фирен пригласил ко двору нового мага. Может, хоть он сможет навести здесь порядок.

— Да, этот маг — пронырливый малый. — Губы эльфа тронула улыбка.

— Малый? удивленно повторил Скольд.

Ну да, конечно, он не мог знать, что стоявший напротив эльф старше гитариста на десятки лет.

— Внешность обманчива, Скольд, — сказал Итрандил. — Ты можешь думать, что я твой ровесник, но мне уже пошел семьдесят первый год. Так что я имею полное право называть «малым» не только придворного мага Кедрика, но и самого герцога Фирена. Ну, так куда же мы пойдем?

— Неподалеку есть парк.

— Отлично. Надеюсь, ваш вампир сегодня там не появится.

— Не стоит думать, будто у эльфов есть какие-то особенные приемы, которые позволяют нам играть лучше других, — сказал Итрандил, когда они присели на скамью в глубине городского парка, усаженного липами, акациями и вязами. — Секрет — если, конечно, это можно так назвать — заключен в твоем отношении к тому, что ты делаешь. Вот скажи мне — что такое для тебя музыка?

— Ну, — пожал плечами парнишка, — это моя работа.

— Об этом я и говорю, — усмехнулся Индалинэ. — Если будешь продолжать относиться к музыке так же, она никогда не позволит тебе чего-то большего, чем развлекать кабацкую публику.

— Так что же мне делать?

— Ты должен впустить музыку поглубже в себя. В самое сердце. Пусть она станет твоей кровью. Исполнение мелодий подобно применению Силы во время волшбы.

— То есть музыка — это как магия?

— Совершенно верно. Значительно проще, конечно. Есть лишь одно условие, которое можно было бы назвать своеобразным «секретом».

У Скольда загорелись глаза.

— Прошу вас, скажите, — взмолился он.

— Звучат вовсе не струны, — усмехнулся эльф. — Звучат пальцы. Дай-ка мне гитару.

Скольд снял с плеча инструмент, расчехлил и бережно вручил Итрандилу. Индалинэ сразу начал играть, и звуки, которые он извлекал из струн, казались живыми человеческими словами. Скольд заметил, что эльф, вместо того чтобы брать аккорды, невероятно быстро прижимает струны, мгновенно отпуская предыдущие. В итоге аккорды не чередовались, а плавно перетекали друг в друга. Да, научиться играть подобным образом было невероятно сложно. Но результат, как казалось Скольду, стоил сколь угодно долгого обучения. Индалинэ сыграл несколько тактов вступления и запел:

Страх спутал все мысли, и гнев хрустит в кулаках.

Как построить хрустальный дворец, стиснув камень в руках?

Мы ослепли в поисках солнца, а глаза, как и прежде, горят.

Но скажи нам, что все хорошо, и с неба польется яд.

Обглодан ветром мудрый дуб,

Несутся листья в высоту,

И мертвый иней на камнях.

Ржавеет разум, тускнеет сталь.

Их свет обезумел, их мир устал.

Багровым сном прошлась война.

Ты не знаешь, на каком берегу искать пропавшее сердце,

Только призрак счастья неподвластен смерти.

Не исчезнет, слившись с облаком вдалеке,

Не растает, словно от крови лед на реке.

Он обернулся меркнущим лицом,

Он обернулся в листьях мертвецом,

Он обернулся в саван бирюзовых глаз.

Ветра иные в грудь вошли, не оторваться от земли.

В твоих глазах разбито счастье, что никого не пощадит.

Сотрет в пыль горы, погасит звезды и все сначала сотворит.

Но твое сердце во льдах не мерзнет, оно любовь свою хранит.

Пусть куют золотую монету на алтаре войны,

Где распяты сердец миллионы и наши мечты.

Изумруд растворится в воде, с ним надеждам твоим утонуть,

Но если травы растут сквозь гранит- не растопчешь, а стало быть — в путь!

— Отличная песня, — сказал Скольд. — Тоже ваша, я правильно понял?

— Да, — кивнул Итрандил. — Я сочинил их несколько тысяч. Хватило времени за семьдесят-то лет.

— Я лишь не понял, почему она про войну, ведь в Схарне давно никто ни с кем не воюет.

— Я порой и сам удивляюсь тому, что пишу. Я никогда не был на войне, но в своих снах сражаюсь очень часто. Должно быть, память рода говорит во мне.

— А может, это вещие сны?

— Не хотелось бы, — поморщился эльф. — Хотя как знать… Посмотришь вокруг — и поверишь, что скоро будет война.

— Это точно, — печально вздохнул музыкант.

— Извини, я некоторое время не смогу поддерживать беседу. — Индалинэ ощутил знакомое покалывание в затылке.

Вместе с этим пришло облегчение: значит, с Эрталионом все в порядке.

«Да, отец».

«Здравствуй, сынок. Твое расследование продвинулось?»

«Пока что нет. Я, можно сказать, только начал».

«Можешь не продолжать. Хранители ошибались, считая убийцу эльфом. Он не имеет к нашей расе ни малейшего отношения».

«Как ты узнал об этом?»

«Сказали сами хранители. Двое из них прибыли сегодня в Кандар. Им удалось узнать, что отступник — человек и что он служит герцогу Фирену».

«Вот как? Так, может, мне все же попытаться вычислить его? Я успел познакомиться с придворным магом герцога».

«Оставайся в городе, но пока ничего не делай. Ты не подумал о том, что твой новый знакомый сам может оказаться тем самым отступником?»

«Ты прав. Не подумал. Но зачем, в таком случае, мне оставаться в Билане?»

«Хранители Лой и Даргор вечером отправятся туда. Будете действовать вместе. Эльфийская честь не попрана, но покойный Ангус был моим другом, не забывай».

«Понятно. Скажи им, что меня можно найти в гостинице «У лепрекона». Да, что там с троллями?»

«Тех, что вторглись вчера в наш лес, больше нет. Но много еще осталось в других местах. Сегодня состоится небольшой совет, а через несколько дней — удар возмездия».

«А я, как всегда, должен буду пропустить самое интересное».

«Разве охота за магом-отступником — менее интересное дело, чем вышибание душ из мерзких болотных карликов?»

«Знаешь, честно сказать, я бы лучше у пруда с девчонками посидел».

«То-то же. Ладно, я заканчиваю. Гости начинают прибывать. Всех благ».

«Всех благ, отец».

Индалинэ вышел из прострации и увидел, что по аллее движутся в их со Скольдом сторону две мужские фигуры. Один из идущих, высокий и толстый человек, чья массивная фигура в буквальном смысле заслоняла солнце, что-то говорил своему спутнику, указывая на эльфа. Из-за плеча его выглядывало что-то, весьма напоминавшее рукоять меча. «Неужели снова придется драться? — подумал Индалинэ. — Занзара, как же мне это надоело!»