Веселый господин Роберт - Холт Виктория - Страница 62
- Предыдущая
- 62/75
- Следующая
Елизавета была потрясена. Как и все остальные, она каждый день ждала войны и считала, что эта резня – первый шаг в полномасштабной военной кампании католиков против протестантов. Она послала солдат во все порты; все корабли Англии стояли наготове; позволила Бергли и Лестеру убедить ее предпринять определенные действия в отношении Марии, но не дала согласия на ее казнь. Марию следовало выслать обратно в Шотландию, где ее, без сомнения, будут судить за убийство Дарнли и казнят. Тогда Мария умрет, а Елизавета сможет сказать, что не приложила руки к ее смерти.
Шли месяцы, а нападения со стороны католиков не происходило. Мария все еще находилась в заключении в Англии; однако Елизавета и ее министры понимали: до тех пор, пока в мире существуют католики и протестанты, между ними в той или иной форме будет продолжаться вражда.
Даже просто глядя на окружавших ее министров, королева чувствовала, что они раздражены ее действиями в отношении Марии.
Бергли был убежденным протестантом. Роберт, хотя и не был религиозен, стоял на стороне протестантского дела. Только королева оставалась в нерешительности. Она не призналась бы в том, что на самом деле не отдавала предпочтения ни одной из этих религий. Обе призывали к кровопролитию, и этот факт не позволял ей одобрить ни ту ни другую. Какая разница, спрашивала она себя по секрету, верит человек в то, что хлеб причастия – это плоть Христова, или же в то, что это освященный хлеб? Значение имело только то, что она должна править своим народом, что ее народ любит ее и ее страна должна достигнуть величия через мирное процветание, которое может принести лишь терпимость.
Жизнь в Англии протекала спокойно, хотя королева и ее министры напряженно следили за событиями за границей с гораздо большим вниманием, чем до Варфоломеевской резни.
Голландцы во главе с принцем Оранским восстали против испанцев, которые вместе со своей безжалостной инквизицией проявили к ним жестокость.
В Ирландии начались беспорядки, однако Елизавета быстро подавила их, послав туда графа Эссекса, лорда Херефорда, мужа Летиции – центральной фигуры в эскападе Роберта несколькими годами раньше.
Король Франции умер, и Елизавета, которая рассматривала герцога Анжуйского, ставшего теперь Генрихом III, как одного из претендентов на свою руку, сделала вид, что раздражена его поспешной женитьбой.
Пшеница не уродилась, цена на нее поднялась до шести шиллингов за бушель. Это тревожило – народ начинал шептаться.
Потом пришла угроза войны. Принц Оранский, провинции Зеландия и Голландия предложили Елизавете стать их королевой, но она решительно отказалась, несмотря па требования ее министров.
– Что? – воскликнула королева. – Ввергнуть мой народ в войну с Испанией?
Тщетно они протестовали, убеждая, что таким образом она станет главой протестантского мира. Елизавета не желала участвовать в религиозных войнах. Пусть их ведут другие, говорила она, истинные победители те, кто стоит в стороне и наблюдает за чужими войнами.
Летом королева предприняла свою обычную поездку по стране. Роберт выехал раньше всех, потому что в этот год маршрут проходил через Кенилуорт и он должен был подготовить замок к приему Елизаветы с ее свитой на двенадцать июльских дней. Роберт намеревался устроить такие празднества и развлечения, каких никто еще не видел.
По дороге на Север он чувствовал себя неспокойно, беспокоясь, не вызвал ли кто-либо гнева королевы, рассказав о его женитьбе на Дуглас и рождении у них сына, не дошли ли до нее слухи относительно смерти лорда Шеффилда.
Последнее время Елизавета держалась с ним надменно – и именно это и навело его на столь тяжелые мысли, – демонстрировала, что больше привязана к «своему старому Барашку и Овечке» – новые прозвища, которые она дала Хаттону. Кроме того, очень любила своего Мавра – Уолсингама, такого смуглого человека, что ему вполне подходило это имя. Следовательно, думал Роберт, ему нужно придумать такие развлечения, каких еще не было, даже во времена кардинала Вулси и ее отца.
Замок Кенилуорт почти на двадцать миль был окружен богатыми землями. Роберт истратил тысячи фунтов, чтобы украсить поместье и культивировать земли, а потому, проезжая по ним теперь, испытывал гордость. Ему хотелось, чтобы его отец, всегда служивший ему примером, был жив и смог его видеть. Только в этом году королева позаботилась, чтобы он получил пятьдесят тысяч фунтов – и это в дополнение к доходу, который он получал от своих многочисленных предприятий.
Роберт больше не надеялся на брак с ней, потому что теперь понимал, что она никогда не выйдет замуж. Но и не мог судить эту странную женщину по обычным меркам. О ней ходило множество слухов. Говорили, будто Елизавета не выходит замуж потому, что не способна вступить в половые сношения. Он знал ее лучше, чем кто-либо другой, давно усвоив, что любовь для нее – это лесть, комплименты, поцелуи и нежные объятия. Ее глаза начинали блестеть при виде красивого мужчины; она никогда не могла удержаться, чтобы не приласкать его. И в самом деле странная женщина! Обожает мужчин, но навеки отдана власти. И… ей нравятся романтические прогулки по аллеям, которые никуда не ведут.
Прибыв в замок, Роберт испытал шок, потому что там оказалась Дуглас с ребенком. Он был ошеломлен. Она должна была находиться в одном из его поместий, дожидаясь, когда он сможет приехать к ней. И хотя люди, окружавшие ее, были его друзьями, Роберт не был полностью уверен, что всегда сможет положиться на их скромность.
Дуглас явно была настроена не смущать его.
– Мой дорогой друг, – сказала она, – я проезжала неподалеку и, услышав о ваших великих планах, решила заехать, чтобы вам помочь. Вам нужно будет сделать здесь очень много, и я полагаю, что смогу быть в некоторым смысле полезна.
Не появились ли насмешливые улыбки у окружающих? Не беспокойство ли промелькнуло в глазах Филиппа Сидни? Племянник Роберта любил его, как никто другой, и был мудр. Не почуял ли он опасность?
Роберт быстро собрался с мыслями.
– Вы очень добры, леди Шеффилд, – отозвался он. – Не сомневаюсь, я многим обязан вашей доброте. – А про себя с ужасом подумал: «Что, если бы здесь была королева?!»
Отправляясь в путешествие, Елизавета пребывала в отличном настроении. С ней ехали все ее придворные дамы, сорок графов и более шестидесяти лордов и рыцарей. С особым удовольствием она хотела посетить Кенилуорт, чтобы увидеть Роберта в окружении всего того великолепия, которым он был обязан ей.
Бедный Роберт! Он был уже не молод. Сказать по правде, его фигура, бывшая когда-то гибкой и стройной, перестала быть таковой; темные вьющиеся волосы, которые она так любила трепать, поредели и поседели, а под прекрасными глазами появились мешки. Елизавета, любившая его, видела все это ясно, как всегда видела все его недостатки. Однако это ровным счетом ничего не значило, поскольку не уменьшало ее к нему привязанности. Роберт не обладал ясным умом ее сэра Духа или ее дорогого Мавра, зато у него было вдвое больше амбиций. Он был чересчур внимателен к своему здоровью, любил принимать лекарства, серьезно обсуждать новые методы лечения различных болезней, что нередко вызывало у нее улыбку. Сама Елизавета никогда не признавалась, что у нее что-то болит, бросая вызов смерти и старости.
Она с трудом оторвалась от мыслей о предстоящих удовольствиях и уделила внимание более серьезным предметам.
Петерс и Турверт, два анабаптиста из Голландии, должны были быть сожжены на костре, пока ее не будет в столице. Королева получала множество писем относительно этих людей. Епископ Покс, которого очень заботила судьба мучеников, умолял ее не позорить свое имя, свое царствование и реформированную церковь, потакая католикам. Епископ Покс и те, кто с ним согласен, ничего не понимают. Она не должна открыто выступать в поддержку анабаптистов. Филипп Испанский постоянно за ней наблюдает. Если бы только ее народ знал, как Елизавета страшится этого человека, как хорошо понимает в глубине души, что он, с тем фанатичным блеском в глазах, который она когда-то у него подметила, ожидает дня, когда католическое сообщество во главе с ним воцарится над миром и все люди будут жить в страхе перед инквизицией!
- Предыдущая
- 62/75
- Следующая
