Дверь во тьму (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/71
• Следующая

— Мы тоже были Крылатыми. И вправе остаться. К тому же, кому-то придется быть с этим мальчиком… потом. Присмотреть за ним.

— Хорошо, — хмуро согласился Шоки. — Ивон, ты доволен?

— Вполне! — нагло ответил тот.

— Ты так ненавидишь Даньку?

— я ненавижу Летящих. А он отпустил одного из них!

Шоки подошел ко мне и достал кинжал. Я задергался, но меня держали крепко, не вырвешься. Что же он собирается делать?

— Отпустите, все было не так! — крикнул вдруг Лэн. — Данька, скажи им…

— Молчи! — крикнул я. — Молчи, я приказываю тебе! Младший!

Лэн замолчал, зажав себе рот руками. Но смотрел он на меня с таким ужасом, что, отпусти меня сейчас помощники Ивона, — Я бы упал на землю. Ноги не держали.

— Зачем ты отпустил Летящего? — подойдя вплотную, спросил Шоки, Моя ложь его не обманула.

— Не смог ударить, он был похож на тебя, — так же шепотом признался я. И увидел, как побледнел мой единственный среди Старших заступник.

— Это был мой брат, — тихо сказал он. — Но это ничего не меняет.

Ивон вышел из-за моей спины, остановился рядом с Шоки и быстрым движением сорвал с меня очки. Я погрузился во тьму. Как неприятно быть слепым среди зрячих! Только шумное дыхание вокруг и страх, страх, страх…

— Дай мне! — сказал невидимый Ивон.

— Нет, — отрезал Шоки. — Держите ему голову!

И тут я понял. Понял все. И забился, пытаясь вырваться или хотя бы отвести назад голову, в которую вцепились чьи-то услужливые руки, а потом просто кричал:

— Не надо, не надо, лучше убейте меня!

Мне зажали и рот, я вцепился в чужую руку зубами, но не смог прокусить ткань Крыла. А потом была боль в левом глазе — огненная, сверлящая боль от удара кинжалом и вспыхнувший на мгновение кроваво-огненный свет…

Когда мне снова смогли зажать голову, то боль вонзилась в правый глаз. Только я этого уже не помнил. Или очень хорошо постарался забыть за то время, что провел без сознания.

Я лежал, накрытый одеялом, и ничего у меня не болело. Это потому, что ничего страшного и не случилось. Я просто уснул рядом с Солнечным котенком, и мы еще не тренировались с Лэном, и не было вылета, и не было…

Но ведь было. Было! Было!

Я вскрикнул, вспоминая случившийся ужас. И чья-то рука легла мне на лицо.

— Тихо, мальчик, тихо… Не кричи. И не плачь, если сможешь.

— Где я?

— У меня. — Голос был незнакомым, и его владелец сражу же поправился:- У Герта, у старого Герта. Ты не слышал про меня? я покачал головой.

— Ничего, это ничего, мальчик… Ты хочешь есть? Ты ведь недавно с вылета…

Но есть я не хотел.

— А пить?

Герт напоил меня чем-то, я даже не понял, что пил. Потом снова погладил по щеке.

— А где Лэн?

— Ушел к себе… к вам домой. Тебе лучше пока побыть у меня, мальчик. День, другой…

— Скажите, вокруг темно? — с глупой надеждой спросил я.

— Нет, — после короткой паузы ответил Герт. — У тебя глаза плотно закрыты.

— А если я их открою?

— Не надо, мальчик. Я наложил мазь, но если ты откроешь глаза, то боль вернется.

— Это навсегда? — спросил я.

Герт молчал.

— Что теперь со мной будет?

— Если ты не сможешь летать, тебя лишат еды.

Я засмеялся. Летать? Конечно, какая мелочь! Меня ослепили, но пока оставили среди Крылатых. Провинился не я, а мои глаза. Но меня бросят подыхать с голода. Разве что Лэн и сердобольные взрослые будут меня иногда подкармливать…

— Не плачь, — повторял Герт, вытирая с моих щек слезы. — Ты размываешь мазь, а у меня ее мало. Без нее вернется боль.

Пусть вернется… Пусть… Я поднял руку, но так и не смог коснуться своих плотно сжатых век. И в этот момент хлопнула дверь и послышались шаги.

Вот что мне теперь осталось — звуки. Навсегда. Только шорохи шагов и сочувственные голоса.

— Как ты, Старший? — тихо спросил Лэн.

Судя по звуку, он был рядом с кроватью, на которой я лежал. Я нашел на ощупь его руку и вцепился в нее.

— Зачем, зачем Шоки это сделал? — прошептал я. — Почему он сам меня… ослепил?

Почему-то это меня волновало.

— Если бы он дал кинжал Ивону, тот постарался бы тебя убить, — вполголоса сказал Лэн. Уткнулся мне в грудь и заревел.

— Это из-за меня, все из-за меня, Данька… я должен был сказать.

— Тебя бы точно убили.

— Мне надо было сказать с самого начала! Я трус, это все из-за меня, я трус, Старший!

— Не бросайся такими словами, мальчик! — строго сказал Герт. — Ты не трус. Просто ты не создан для этой войны. Мы совершили когда-то ошибку, а расплачиваться приходится вам.

— Это ты помнишь солнце? — спросил я, положив руку Лэну на плечо. Тот всхлипывал уже тише. Почему-то его слезы меня успокоили. Я — по-прежнему Старший. Я должен быть сильнее. Я смогу!

— Да, мальчик. Я одни из последних, кто помнит Настоящий свет.

— Вот мы и встретились, как хотели, — сказал я. — Лэн, а где Котенок?

— Здесь я, — подал голос Котенок, и по звуку я решил, что он парит в воздухе надо мной. — Я пока молчал, потому что изучал ситуацию.

Голосок у него был серьезный, но довольно спокойный. И ко мне вернулась надежда.

— Котенок! Ты же смог тогда меня вылечить! Помнишь?

Котенок молчал, зато Герт изменившимся голосом произнес:

— Мне не кажется? Ты разговариваешь?

— То, что я свечусь, тебе тоже не кажется, — отрезал Котенок. — Данька, я не смогу тебе помочь. Сейчас — не смогу.

Я вздохнул и подумал, как здорово было бы исцелиться, и снова посмотреть в лицо Ивону и Шоки, и вернуться в дом Лэна, и устроить там охоту с подушками на Солнечного котенка… Как-то само собой я опять заплакал.

— У меня не хватает сил, — извиняющимся голосом сказал Котенок. — Мне бы чуть-чуть света, Настоящего, и я бы тебя вылечил. Прости.

— А потом, когда найдем свет, сможешь? — с надеждой спросил я.

Котенок заерзал, опускаясь на постель рядом со мной. Похоже, он не летал, откуда у него силы-то на полет, его держал в руках Герт. вот всегда я теперь буду обманываться…

— Ответь! — потребовал я.

— Если немного времени пройдет, то вылечу.

Теперь настала моя очередь отмалчиваться. А Герт тяжело прошел по комнате и начал рыться в каком-то шкафу — я слышал, как скрипнула дверца, зашумели передвигаемые предметы…

— Данька, ты меня простишь? — спросил Лэн.

— Перестань, Младший, — попросил я. — Мы же партнеры.

— Эй, ребятки, если я не ошибаюсь, нужен Настоящий свет?

Я почувствовал, как встрепенулся Котенок, поворачиваясь на голос Герта.

— Да, чтобы спасти Даньку. Ну и мне бы чуточку не мешало.

— Я понимаю, что вы издалека, но ты-то, Лэн, наш, — продолжил Герт. — Я был Младшим у твоего прадеда. Тогда все только начиналось, дружок… Ты ведь слышал о Солнечном камне.

— Это сказка, — дрогнувшим голосом произнес Лэн. — Я так думал.

— Сказка… Мгла тогда была нестойкой. Временами солнце появлялось, и Солнечные камни, что добывали в наших горах, копили его свет.

— За столько-то лет они давно перестали светиться, — слабо возразил Лэн. Я понял, что он боится надеяться.

— Если положить камень в темноту — то да. А вот если спрятать его в шкатулку из зеркал, чтобы свет возвращался обратно… Что надо сделать?

— Положи шкатулку на кровать и открой, — велел Котенок.

И через мгновение я почувствовал на своем лице свет. Теплый, ласковый солнечный свет… Котенок замурлыкал.

— Зачем он лижет камень? — удивленно спросил Герт. И Лэн ему ответил:

— Он питается Настоящим светом. Ему нужно набраться сил… Так?

— Не мешайте, — буркнул Котенок. — Долго он будет светиться?

— Минут пять, камень-то маленький, — ответил Герт. — Хватит?

— Посмотрим, — окрепшим голосом сказал котенок.

Я лежал и ждал. А Герт тихо говорил, не то мне, не то Лэну:

— Мы тогда решили, что если не сможем победить, так хоть перед смертью увидим Настоящий свет. Не думай, я умирать не собираюсь. Я не суеверный…

• Предыдущая
• 13/71
• Следующая