Соверен - Сэнсом К. Дж. - Страница 162

— Вы правы, — просто ответил Джайлс. — Король Эдуард Четвертый — мой сводный брат, значительно превосходящий меня годами. Нынешний король, таким образом, доводится мне внучатым племянником. Когда я увидел его в Фулфорде, различил печать злобы и порока на его лице, ощутил исходящий от него запах разложения, я понял, что древнее пророчество исполнилось и Англией правит король-еретик. Сама мысль о существующей меж нами кровной связи мне отвратительна. И я всей душой ненавижу этого фальшивого короля, который на самом деле является потомком простого лучника.

— А когда вы узнали правду о вашем отце?

— Если вы настаиваете, Мэтью, я все вам расскажу.

Голос Джайлса звучал размеренно и невозмутимо, лишь сверкающие глаза выдавали охватившее его волнение.

— Возможно, вы поймете меня и простите за то, что я злоупотребил вашей дружбой. Возможно, вы даже признаете мою правоту.

— Говорите.

— Как я и сказал вам тем памятным вечером в Хоулме, детство мое было счастливым и безоблачным. Я знал, что отец мой перебрался в эти края за много лет до моего появления на свет. Думаю, в молодости он был настоящим красавцем, вроде молодого Ликона. Высокий, стройный, белокурый. О прошлом своем он никогда не распространялся, упоминал лишь, что родился в Йоркшире. И я думать не думал, что имя Ренн, которое носил отец и которое он передал мне, является вымышленным.

— Перебравшись на новое место, сменить имя не трудно, — вставил я.

— Вскоре после того, как отец перебрался в Хоулм и приобрел там ферму, он женился в первый раз. Брак его остался бездетным. Когда отцу было уже за сорок, жена его скончалась от чахотки. В заболоченной местности подобный недуг встречается весьма часто. Год спустя отец женился на моей матери. Я был их единственным ребенком.

Джайлс скатал из хлеба шарик и принялся вертеть его в пальцах.

— Когда мне исполнилось семнадцать, я отправился в Лондон изучать закон. А на следующий год, на Рождество, поехал навестить родителей. Это было в тысяча четыреста восемьдесят пятом. За четыре месяца до этого граф Ричмонд, впоследствии ставший отцом нынешнего короля, разгромил Ричарда Третьего в битве при Босуорте и взошел на престол под именем Генриха Седьмого. Отца я застал на смертном одре, — продолжал Джайлс, и впервые за все время голос его дрогнул. — Он рассказал мне, что год назад обнаружил у себя в боку опухоль, которая, разрастаясь, высосала все его силы.

Рука Джайлса непроизвольно потянулась к собственному боку.

— Лекарь не скрыл от отца, что недуг неизлечим и ему остается лишь готовиться к смерти. Я горько сожалел о том, что он не сообщил мне о своей болезни ранее. Но, думаю, подобно вашему отцу, он не хотел тревожить меня, отвлекать от занятий и развлечений, которым я предавался в Лондоне.

Как-то ночью отец позвал меня. Дни его были уже сочтены, тело, некогда столь сильное, превратилось в обтянутый кожей скелет. То же самое происходит со мной, — вздохнул Джайлс, глядя на раскрошившийся хлебный шарик. — Ночь выдалась холодная, повсюду лежал снег. Казалось, вся земля погружена в сон и безмолвие. В ту ночь отец открыл мне тайну, которую хранил больше сорока лет. Он хотел, чтобы я записал с его слов признание, и я выполнил его просьбу. Вы хотите, чтобы я повторил это признание вам?

— Да, — кивнул я.

Рука Джайлса коснулась кармана камзола. Несомненно, там он держал нечто важное. Поймав мой взгляд, он слегка нахмурился.

— Документ, написанный мною под диктовку, гласил, что настоящее имя моего отца — Эдвард Блейбурн, он является отпрыском бедной семьи и ведет свой род из Кента. Подобно многим юношам, вынужденным с молодых лет зарабатывать себе на жизнь, он поступил на королевскую службу и стал лучником. Шли последние годы войны с Францией, Жанна д'Арк уже была сожжена, и вся Франция поднялась против нас. В тысяча четыреста сорок первом году отца моего отправили в Руан. Герцог Йоркский, возглавлявший английские войска, носился по полям сражений. Отец мой оказался в числе солдат, которым было доверено охранять герцогиню.

— Сесиль Невиль.

— Да. Герцогиня была молода, хороша собой и в чужой враждебной стране чувствовала себя одинокой и несчастной. Она прониклась симпатией к пригожему лучнику, и симпатия эта зашла так далеко, что однажды ночью он оказался в ее постели. Они провели вместе всего одну ночь, но этого было достаточно, чтобы зачать дитя. Обнаружив, что она в тягости, герцогиня решила обмануть мужа и выдать сына лучника за сына герцога. Она сообщила всем, что понесла еще до отъезда своего мужа. Когда ребенок родился, его сочли переношенным. Что до моего отца, с ним герцогиня обошлась чрезвычайно милосердно. Она могла приказать его убить. Но вместо этого отослала его прочь, снабдив соучастника своего грехопадения деньгами, вполне достаточными для того, чтобы начать новую жизнь. Да, она подарила ему целую шкатулку золотых монет, очень красивую шкатулку…

— Ту самую.

— Да. А еще кольцо с изумрудом, которое прежде носила сама.

Он вскинул руку, показывая мне кольцо.

— Отец мой никогда не снимал его. В ту ночь он передал его мне. С тех пор я ношу его не снимая.

Джайлс замолчал. Дождь барабанил по крыше с такой силой, словно хотел пробить ее насквозь.

— Но почему в тысяча четыреста восемьдесят третьем году, когда постаревшая Сесиль Невиль сделала свое признание, она не указала на вашего отца как на человека, который может подтвердить истинность ее слов?

— Она не имела понятия, где он. Не знала даже, жив ли он. О ее признании отец узнал несколько месяцев спустя.

Джайлс вновь испустил тяжкий вздох.

— В ту глухую зимнюю ночь телесные страдания моего отца отступили перед страданиями душевными. Всю свою жизнь он терзался сознанием собственного греха, ощущал свою ответственность за то, что английский престол занял человек, не имеющий на то законных прав. Он скрывал свои переживания под личиной жизнерадостности и спокойствия. Подобно ему, я тоже умею скрывать свои истинные чувства. Но вот сын его, Эдуард Четвертый, умер, и на трон взошел Ричард Третий. Радости моего отца не было предела, ибо Ричард являлся законным отпрыском герцога Йоркского и Сесиль Невиль, истинным потомком королей. Однако вскоре Генрих Тюдор, герцог Ричмонд, одержал над Ричардом победу и объявил себя королем. Кровь, что текла в его жилах, имела лишь слабую примесь королевской. Он женился на Елизавете, дочери Эдуарда Четвертого, дабы потомки его имели больше оснований претендовать на престол. Вы, конечно, помните королевское родословное древо?

— Помню. Елизавета Йоркская, супруга Генриха Седьмого и мать нынешнего короля, на самом деле является внучкой простого лучника Эдварда Блейбурна.

— Да, и моей племянницей. Принцы Тауэра тоже доводились племянниками мне, а вовсе не королю Ричарду. По иронии судьбы Генрих Седьмой добавил в жилы своих потомков не крови королей, а крови простолюдинов. Для отца моего это послужило источником новых душевных терзаний. Свой мучительный недуг он воспринял как наказание, посланное свыше.

Джайлс сделал глубокий вдох.

— В ту ночь отец заставил меня принести клятву на Библии. Я поклялся, что сделаю все, дабы вернуть на трон законных потомков королей. И использую отцовское признание, как только в этом возникнет необходимость.

— Подходящего момента вы ждали пятьдесят лет, — усмехнулся я.

— Да, я ждал долго, очень долго! — с внезапной горячностью воскликнул старик. — Год за годом я пребывал в бездействии, словно позабыв о своей клятве. Я наблюдал, как родной мой край впадает в нужду и бедствия из-за бесконечных притеснений Тюдоров. Наблюдал, как нынешний король, воистину заслуживший звание еретика, разоряет и уничтожает старинные семьи, способствуя возвышению алчных невежд, подобных Малевереру. Наблюдал, как он разрушает монастыри, притесняя истинную веру. Наблюдал, как земли бедных фермеров превращаются в пастбища и честные труженики отправляются собирать милостыню по дорогам. Вы спросите, почему же я не спешил выполнить клятву, данную отцу на смертном одре? И я отвечу — я счел вымыслом историю, которую он мне рассказал!