Тайна похищенной башни - Рудазов Александр - Страница 59

А Тур Ганикт сразу вычленил среди противников капитана и молча двинулся на него. Колобков ухмыльнулся, выпячивая живот, и без лишних слов поднял револьвер.

Ганикт замер. Он прекрасно понял, что это такое. Спокойно глядя в револьверное дуло, пиратский капитан вынул из-за пазухи правую руку… и в лицо Колобкову тоже уставилось дуло. Ружейное.

– Так вот что у тебя с рукой! – с некоторым разочарованием присвистнул Колобков. – А я-то думал – колдунство или мутация-хренация… А ты, выходит, просто волыну себе вместо руки присобачил?

– Тинди сиги эйз, – коротко ответил Ганикт, левой рукой нажимая на спусковой крючок.

Колобков отшатнулся. Плечо обожгло огнем. Если бы не качка, мешающая прицелиться, Ганикт наверняка бы закончил дуэль одним выстрелом.

Не тратя зря времени, он тут же выстрелил снова. Но на сей раз Колобков был готов, и успел дернуться. Морщась от боли в плече, он вскинул револьвер и трижды спустил курок – без пауз, подряд.

Тур Ганикт скривился от боли. Две пули землянина ушли в «молоко», но третья вошла пирату в бедро, вызвав обильное кровотечение. Колобков завороженно уставился на это зрелище – кровь Ганикта оказалась темно-фиолетовой, как ежевичный сок.

Ожесточенно ругаясь и пытаясь удержать равновесие на бешено качающейся палубе, два хромоногих капитана продолжали выпускать пулю за пулей. Тур Ганикт впервые за многие десятилетия встретил кого-то, обладающего таким же оружием, что и у него. Туземцы архипелага Кромаку всегда пугались его удивительной, выпускающей огонь и смерть руки. О ней сочинили столько баек, сколько не сочиняли, наверное, и о подводных змеелюдях.

Но этот одноногий толстяк без тени смущения палит из штуковины, очень похожей на его, Ганикта, протез. А это означает, что у него, вероятно, есть и патроны для нее. Неожиданная удача. У самого Ганикта патроны почти закончились – у последней коробки уже показалось дно. Приходится расходовать бережно – а то еще немного, и легенда о «Длинной Руке» перестанет существовать.

Всего рука-мушкет вмещает пять патронов. Пять раз можно изрыгнуть огонь и смерть. Потом – перезарядка. Но сделать это в боевых условиях практически невозможно – приходится вскрывать протез и долго-долго устанавливать патроны в отведенные им гнезда. Поэтому в битве Тур Ганикт Длинная Рука может выстрелить не более пяти раз.

Вот и все. Последний, пятый выстрел. Но и стреляющая штуковина одноногого толстяка тоже смолкла. Ганикт внимательно считал – она сделала шесть выстрелов. Значит, ее предел равен шести.

Колобков бросил опустошенный револьвер на палубу. Однорукий пират тоже больше не стреляет. Похоже, патроны кончились.

Опустив руку-мушкет, Ганикт быстро пошел на Колобкова, вытягивая здоровой рукой саблю. Из простреленной ноги по-прежнему льется кровь, но пиратский капитан словно вовсе не замечает боли. А Колобков недобро ухмыльнулся, приподнял полу клетчатой рубашки и… вынул из кобуры второй револьвер.

– Хы-хы, у меня запасной! – торжествующе объявил Колобков, глядя на окаменевшее лицо противника.

В голове Тур Ганикта мысли понеслись бешеным вихрем. Первая – у врага есть еще шесть выстрелов. Вторая – он, Ганикт, совершил большую глупость, что подошел ближе. На том расстоянии, что они перестреливались до этого, да еще при качке, попасть в цель было трудно – они и попали всего по одному разу. Но сейчас, когда расстояние сократилось более чем вдвое…

В следующий миг Колобков спустил курок, а Тур Ганикт рыбкой метнулся вправо, прячась в дверной нише. Сама дверь оказалась заперта изнутри, но углубление все же худо-бедно послужило укрытием. Тур Ганикт втянул живот, плотно прижимаясь к стене, и замер, чутко прислушиваясь. Из-за деревянной ноги этот странный тип не может ходить бесшумно. Если он подойдет поближе или расстреляет оставшиеся патроны… с саблей Тур Ганикт может одолеть даже троих.

На носу тем временем продолжалась драка. Команда «Кристурицы» понесла серьезные потери. Один пират стонет, держась за сломанную руку, второй плавает в море, выброшенный за борт приемом дзюдо, третий лежит без сознания с серьезной травмой черепа, а четвертый истекает кровью, тяжело раненный штык-ножом. Однако и Гюнтер Грюнлау выбыл из игры – ему разрубили плечо саблей и порезали бок кортиком. Теперь он сидит, прислонившись к бортику, и слабеющей рукой пытается сделать перевязку.

Гена с Валерой отделались легче. Оба на ногах, готовы продолжать бой. Валере резанули ножом предплечье, но рана легкая, даже кость не задета.

И теперь перед бравыми телохранителями остался только один противник – пиратский боцман Веданок. Детина более чем саженного роста – двести десять, а то двести пятнадцать сантиметров. С такими шкафами Гене с Валерой драться еще не доводилось.

Но если бы у этого великана была только физическая сила! Стоя перед двумя противниками, он окинул беглым взглядом поверженных товарищей и произнес несколько слов.

– Чего он говорит? – угрюмо повернулся к Валере Гена.

Валера молча пожал плечами.

– Он говорит, что вы отличные воины, раз сумели втроем победить четверых абордажных бойцов «Кристурицы», – подал голос из укрытия Чертанов. – А еще говорит, что раз вы такие отличные воины, он будет драться с вами в полную силу.

– У? О? – не понял Гена.

– Уяк? – присоединился Валера.

Стоя посреди палубы, Веданок с нарочитой ленцой стянул с себя рубашку. У телохранителей выпучились глаза – из боков этого великана растут еще две руки! Правда, совсем крохотные, слабенькие – размером с младенческие.

– Вот урод-то! – высказался Валера.

– Ыгы…

Но двумя дополнительными руками дело не ограничилось. Веданок весь сморщился, напрягся… и изо лба у него высунулся бычий рог! Коротенький, изогнутый – несомненно, совершенно бесполезный. Но тем не менее – самый настоящий рог.

– Гыагир синда из казух масина-асина ликхи и нись ти цукур, ниджиж щин ха такурид никса! – прогремел Веданок, уперев руки в бока.

– Он говорит, что этот рог – волшебный рог, – перевел Чертанов. – Он делает его непобедимым.

– В смысле? – нахмурился Гена.

Но пиратскому боцману уже надоело болтать. Он с хрустом сжал кулаки и в бешеном порыве понесся на противников. Однако неуклюжие движения сразу выдали в нем бойца хоть и зверски сильного, но не слишком умелого. Гена с легкостью ушел из-под удара, и нанес страшный джэб правой. Валера также уклонился и с развороту ударил локтем в грудь.

Воздух огласили болезненные хрипы. На палубу капнула кровь. Но… но не кровь Веданока.

Великан как будто даже не заметил нанесенных ударов. Зато у Гены голова качнулась назад, а изо рта вылетел зуб. Валера же сложился пополам, хватаясь за грудь, которую словно пронзило копьем.

– Че за?.. – прохрипел дзюдоист, кашляя кровью.

– Ы! – выдавил боксер, отпрыгивая назад.

Веданок оглушительно расхохотался. Гена и Валера помотали головами в совершенно одинаковом жесте, и снова бросились на противника. Страшные удары левой и правой!.. Захват бедер, толчок, бросок!..

И Гена отлетает назад, чувствуя, как трещат ребра, а Валера падает на палубу, подброшенный в воздух неведомой силой.

Все еще хохоча, Веданок произнес несколько слов и легонько пнул упавшего Валеру. Чертанов поспешно перевел:

– Он говорит, что это такое волшебство! Чем бы вы его ни ударили – удар к вам же самим и вернется!

– Хрена себе!.. – процедил Гена, с трудом держась на ногах. – Вот это я бью, оказывается!

– У-у-у!.. – прохрипел Валера, заставляя себя подняться.

Услышанное их ничуть не удивило. Раньше, на Земле – возможно. А здесь уже привыкли к странностям. В головах одна мысль – как же пробить такую мощную защиту?

– Огнестрел применять нельзя, – сразу решил Валера.

– Согласен, – кивнул Гена.

Телохранители медленно двинулись вокруг пиратского боцмана, ища лазейки, возможные слабые места в волшебной броне. Ища – и не находя. Валера кинул в спину Веданоку зажигалку – и тут же почувствовал легонький удар в лопатку. Метательное оружие так же бесполезно, как и ближний бой.