Остров амазонок (Дикие) - Конран Ширли - Страница 10

Кэри была помощником архитектора в небольшой конторе. Все ее коллеги мечтали о том дне, когда они сами для себя смогут построить хоть один из тех домов, которые ежедневно проектировали для других. Например, комплекс под названием «Водопад» в Франк-Ллойд-Райт в Северной Шотландии: дом из песчаника, балансирующий между двумя небольшими водопадами, затененный лавром и рододендронами, дикими цветами, с лесом на заднем плане… Наверное, это райское наслаждение – дремать под плеск во… Размечтавшись, она еле-еле вписалась в поворот. Пожалуй, надо чуть сбавить скорость, иначе до Артура и Эда доедет только ее бездыханное тело. Обычно Эду было все равно, опаздывает его жена куда-нибудь или нет, – сам он не отличался пунктуальностью. Она не была суперженщиной и не хотела ею быть. Но в то утро Эд настоятельно просил ее прибыть вовремя и прибавил, что это может иметь для него огромное значение. Казалось, он полностью растерял свое чувство юмора, едва встал вопрос о том, что Артур скоро уйдет в отставку. Кэри уже смирилась, что все придет в норму лишь после того, как будет оглашена кандидатура преемника президента «Нэксуса».

Вообще Эду несвойственно было то угнетенно-мрачное состояние духа, в котором он пребывал все последнее время. Просто эта игра в кошки-мышки в компании, длящаяся уже несколько месяцев, измотала его окончательно. И чем напряженнее был Эд, тем больше хромала их семейная жизнь. В этом смысле Эд уже не был способен ни на что, даже сексом он занимался с женой не чаще раза или двух в месяц. И Кэри знала, что причина их разлада кроется в напряженном состоянии мужа.

Она хотела, чтобы Эд хоть раз откровенно поделился с ней своими бедами, волнениями. Но нет, он вел себя так, как будто все идет нормально. Эд считал себя сильным человеком и полагал недостойным демонстрировать свои слабости.

Кэри резко вильнула, избегая столкновения с выбежавшей на дорогу белкой, глянула в зеркальце заднего вида, чтобы убедиться в том, что зверек не пострадал, затем улыбнулась своему отражению. Кэри была статной блондинкой. Многие говорили ей, что она похожа на принцессу Диану, но сама Кэри знала, что пошла в свою прабабку, которая жила в Стокгольме.

Она была крупной женщиной, но мало кто догадывался о том, что за подобной внешностью крылась нерешительная, слабовольная натура. Если речь заходила о каком-то вопросе из области архитектуры, она не колеблясь бросалась отстаивать свое мнение и добивалась успеха, но посмотрели бы вы на то, как с ней обращались продавцы, парикмахеры и прочие представители сферы обслуживания (особенно женского), присылая ей на дом чеки, в которых указывалась сумма, вдвое превосходящая договорную. Кэри приходилось надевать туфли, которые ей были малы («У вас такой большой размер, мадам»), носить платья, которые ей не подходили и не нравились («Горизонтальные полоски сделают вас стройнее, мадам») и приобретать вещи, которые стоили намного дороже, чем она предполагала («Ну, – презрительное фырканье, – если вы хотите дешевку…»).

Страх Кэри за то, что она что-нибудь не так сделает, поведет себя не так, как принято, стоил ей уймы часов, потраченных на мучительные размышления и приготовления, и такой же уймы денег. Она готова была пойти на все, лишь бы не видеть поджатых губ, удивленно приподнятых бровей, презрительно-снисходительных взглядов или надменного вида тех людей, которые ждали от нее чаевых. Любой человек, если б захотел, мог легко вогнать Кэри в краску. Кэри знала, что перед этим чертовым вечером у Артура ей следовало сходить к парикмахеру, но она этого не сделала по одной причине: она не умела давать на чай, ей было стыдно это делать. Теперь она, конечно, жалела об этом, так как понимала, что все остальные приглашенные женщины несколько часов просидели в различных кабинетах для того, чтобы придать себе неотразимый вид.

Она вздохнула, свернула с шоссе и выехала на узкую аллею, засаженную деревьями. Через несколько минут она, однако, заметно приободрилась, так как увидела вдали свое жилище. Она часами могла любоваться своим белым дощатым домом, построенным восемьдесят лет назад, и окружающим его ландшафтом. Она любила высокие потолки и за несколько лет собрала отменную коллекцию мебели Шекера для всего дома. Воду они получали из источника в горах. Им принадлежала вся земля вокруг дома, так что за ними никто не подсматривал, и казалось, что они живут где-то в сельской глубинке. Но если Эд говорил: «Может, глянем, что играют сегодня вечером у Стенли?» – им требовалось меньше получаса, чтобы добраться туда, поэтому они почти не пропускали джазовых концертов.

Эд стоял на крыльце дома, совсем как мама Кэри. Она всегда выходила смотреть на дорогу, когда дочь задерживалась до полуночи.

Кэри быстро проговорила:

– Слушай, я очень извиняюсь. Через десять минут буду готова. – И поцеловала его в твердую щеку.

Кэри пробежала через открытую дверь в квадратный холл и стала подниматься по лестнице. Наверху, оперевшись на перила, свешивали вниз головы Ингрид и Грета. Они смотрели на мать укоризненно и очень походили в ту минуту на сестру Эда, эту мрачную, с темными рыжеватыми волосами мышь в очках. В один голос девочки сказали:

– Ты опоздала. Папа сходит с ума.

Временами Кэри начинала понимать, почему от Эда ушла первая жена. Но она не любила вслух распространяться на эту тему, так как самой тоже было что вспомнить: и она была до Эда замужем. Институтская любовь. Спустя полгода после свадьбы он заделался хиппи и бросил ее ради того, чтобы отправиться в Индию изучать йогу. Это было унизительно для нее, но и принесло облегчение. Она-то думала, что на зависть всем выходит замуж за футбольного защитника, а оказалось, что за полупомешанного, который ходил вокруг нее в шафранных робах и начиная с пяти часов утра распевал какие-то непонятные протяжные мелодии.

Кэри с улыбкой поднялась вверх по лестнице.

– Привет, девочки. Как наш домик?

В прошлые выходные она показала дочерям, как построить игрушечный дом, и вручила им набор миниатюрных строительных материалов.

– Ску-у-учно! С ним такая возня-я-я!

– Вместо него мы устроили у куклы чаепитие.

– Вы снова трогали мою косметичку?

Она видела плохо накрашенную – а если точнее, то всю замаранную пудрой и помадой – куклу.

– Нет, нет, это наши краски… Почти… Мы играли в дочки-матери!

Она купила им, кажется, все игрушки, развивающие интеллект и вкус к труду – от набора рабочих инструментов до кубика Рубика, – но им все это было не по душе. Временами, глядя на них, и самой Кэри приходило в голову, что, может быть, она все в своей жизни делала зря, не тому училась в колледже и не в той области работала.

Порой Кэри думала, что лучше было бы иметь мальчика, но тут же отгоняла от себя эту мысль. Когда родилась вторая девочка, Кэри была очень удивлена тем, что мучиться ей пришлось так же, как и с первой. Казалось бы, со вторым ребенком все должно быть проще. У нее была сильная послеродовая депрессия, из которой она вышла, лишь когда Грете исполнилось пять и Кэри смогла вернуться к своей работе. Нет, она любила своих дочерей, просто… Может быть, они и не играли бы в дочки-матери, не пугались бы одного вида отвертки, если бы Кэри смогла уделить им больше времени.

Кэри, пока она была в душе, вдруг захлестнуло чувство вины. В эти дни она всегда чувствовала себя в чем-то виноватой. Виновата – когда осталась дома, виновата – когда ушла из дома.

Эд появился в дверях спальни. Лицо его все еще сохраняло мрачное выражение.

– Ну, сколько еще можно собираться?

– Почти готова. Застегни мне, пожалуйста, «молнию».

Он и не заметил сначала, что по такому случаю, как вечер у Артура, она приобрела новое платье от «Билла Бласса». Оно было простое, длинное, строгое, из черного пике. Кэри казалось, что она выглядит в нем испанской инфантой. Она быстрым движением застегнула воротничок с жемчужиной, ощущая, как сзади возится с «молнией» Эд.

– «Молния» сломалась.

– Эд! Ну кто тебя просил тянуть?