Фраера - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая

– Десять миллионов долларов – такова средняя стоимость награбленного… – как и его собеседник, Савва Родионович сделал ударение на последнем слове и вперил в блатаря победный взгляд, – одним мародером.

Хозяин офиса вскочил и заходил кругами по кабинету.

– Пивка не желаете? – остановился наконец Профессор.

– Нет, но от хорошего чая не отказался бы, – весело отозвался посетитель.

Авторитет нажал на кнопку. В помещение тут же вошел здоровенный, но кривоплечий, как параллелограмм, секретарь-охранник.

– Принеси пару бутылок «Хольцена» и чаю… Какого? – хозяин кабинета обернулся к своему гостю.

– «Липтон», если можно. – Искусствовед мило улыбнулся секьюрити.

Видимо, просьба старика озадачила охранника – он продолжал недоуменно топтаться на месте.

– Ну, хули встал, как приблудный! – раздался окрик босса, и секьюрити мгновенно исчез.

Прихлебывая каждый свой напиток, собеседники, а скорее уже сообщники, продолжали деловой разговор.

– Сколько вы хотите за вашу… м-м… информацию? Если она, конечно, окажется результативной?

– Десять процентов после реализации. Причем реализацию я могу взять на себя – за небольшие комиссионные, разумеется. Это еще пять процентов.

Профессор согласно кивнул.

– Значит, говорите, вашу соседку Алину никто не навещает. А сама она в гости хаживает?

– Я понимаю, о чем вы… – Гость помрачнел. – К сожалению, в последнее время она вообще никуда не выходит – с ногами у нее худо. Над Алиной Серафимовной шефствует некая благотворительная организация: девица какая-то звонит иногда – спрашивает, что ей надо, и доставляет необходимое на дом. Пенсию тоже домой с почты приносят.

– А что соседи?

– Две пенсионерки. Обеим лет под шестьдесят. Но эти часто по своим делам отлучаются.

Авторитет погрузился в раздумье.

– Ну, хорошо, – произнес он наконец. – Считайте, что мы в принципе договорились. Через неделю я вам позвоню.

Старичок откланялся, приветливо улыбнувшись, и двинулся к дверям.

– Савва Родионович, – остановил его ехидный голос хозяина кабинета. – А вы сами что же, к Алине Серафимовне не подкатывались?

– Было дело, – вздохнул искусствовед, оборачиваясь у порога. – Намекнул я как-то соседке про ее блокадную коммерцию. Сказал, что органы, мол, могут этой темой заинтересоваться. – Он махнул рукой. – В общем, никакой реакции…

– А почему вы так долго ждали? Надеялись, что она отойдет вперед вас, а вы бы в ее конуре шмон устроили? А Алина Серафимовна оказалась живее всех живых?

– Угадали, – последовал еще один вздох, и наводчик удалился.

«Если даже расчеты хитрозадого дедушки верны только на десять процентов, – пришел к заключению Профессор, – то и тогда это дело стоит того, чтобы ради него отложить все остальные».

Савва Родионович возвращался домой удовлетворенным: удалось-таки произвести нужное впечатление на этого уголовника.

То, что он рассказал криминальному лидеру, было правдой. Алина действительно меняла во время блокады продукты на драгоценности. Но вот откуда она брала тушенку и хлеб, искусствовед понятия не имел. Все «продовольственные посты» соседки он просто выдумал.

Не располагал Савва Родионович и какими-либо данными по арестованным мародерам, что, конечно, не снижало достоинств его гениальной формулы, которая – хорошо было видно! – потрясла воображение бандита.

Теперь уж как пить дать эти уркаганы из Алины всю душу вытрясут.

Найдут золотишко, и ему что-нибудь обломится. Не найдут – придется им ее…

В общем, тогда комната соседки автоматически достается ему, Савве Родионовичу…

Согласно команде, первым должен был идти Серега.

Ему нацепили шлем, включили подачу воздуха и рацию, благодаря которой он мог постоянно держать связь с катером.

Павлов взял с собой мощный подводный фонарь и неуклюже, словно медведь, сполз по кормовому водолазному трапу в воду.

Питер уже успел погрузиться во мрак, и даже в свете многочисленных береговых фонарей Нева казалась совершенно черной, словно вместо воды она ежесекундно сбрасывала в Финский залив сотни тонн отработанного моторного масла.

Водолазный катер лениво переваливался с волны на волну и противостоял стремительному течению Невы, не забывая о том, что в клокочущей и совершенно непрозрачной из-за нескольких одновременно работающих винтов бездне находится живой человек.

Его соединял с жизнью и внешним миром только сдвоенный шланг, по одной из частей которого в шлем подавался воздух, а по другой, где располагался кабель, поддерживалась постоянная связь с командным пунктом.

Те, кто находился возле этого пункта, чутко вслушивались в каждое слово, произнесенное водолазом. Пытались уловить малейший посторонний шум, который мог означать все, что угодно, – от вращения винта ближайшего буксира до вырывающихся из системы подводного дыхания пузырьков углекислого газа.

– Ничего не видно… Эти поганые буксиры подняли со дна всю грязь, какую только возможно. – В динамике отчетливо слышались прерывистое дыхание Сергея и шум закипающих вокруг шлема пузырьков. – Даже фонарь не светит больше чем на метр. – Судя по тяжелому и вязкому голосу, Хаммеру здорово доставалось. – Эй, парни, никто не хочет составить мне компанию?.. Можно запросто заблудиться в этом чертовом дерьме! – И водолаз прибавил еще несколько вполне обычных для такого случая выражений.

– Ищи трос, – коротко распорядился кэп, языком передвигая из одного угла рта в другой донельзя изжеванную спичку. – Сейчас он должен быть несколько ослаблен из-за противодействия буксиров. Хватай железку и дуй по ней к винту.

Минуты через две громогласный возглас Павлова известил нас о том, что трос найден.

– Это действительно стальная железяка, а не электрический кабель, – пояснил Серега, тяжело дыша. – И натянут он очень плотно, почти без слабины… Сейчас посмотрю, какая бородка навертелась на пропеллер «Волго-Балта». По-моему, дело – труба!

Хаммер говорил с такой интонацией и паузами, будто только что с непривычки пробежал олимпийский марафон, нацепив на ноги деревянные колодки. Дмитрич не мог этого не заметить.

– Как у тебя с кислородом? Что-то свистеть ты начал, паренек, как медный чайник… Хватает?

– Не так чтобы совсем не хватает, – прохрипел Павлов в ответ, – но я как раз хотел попросить вас об одном одолжении…

– Каком еще, к черту, одолжении? – вмешался кэп.

– Шланги проверить, – булькнул Серега и громко откашлялся. – Что-то и впрямь плохо дышится.

– Чего ж ты молчишь, твою мать?! Дмитрич!..

Но Батя уже успел выскочить из рубки на палубу и метнуться к воздушному компрессору.

Я пошел следом, мысленно уже прикинув, что могут быть только две причины недостаточного поступления воздуха в водолазную «трехболтовку» – или испортился компрессор, или где-то передавился резиновый шланг. Так оно, в общем, и оказалось.

Пьяный «сундук» Довченко, вздумавший навести на палубе «порядок», поставил на шланг подачи кислорода ящик с талями, цепями и прочим такелажным оборудованием, а сам спокойно покачивался рядом, смоля скрученную буквой «зю» папироску.

– Мудило ты, Витя! Иди на хер отсюда. – Дмитрич толкнул алкаша в бок, а затем одним ловким движением освободил шланг из-под края тяжелого ящика. – Готово!.. Скажите Сереже, что теперь можно дышать!

Скоро выяснилось, что Хаммер уже добрался по натянутому тросу до винта сухогруза, но созерцание картины выросшей на вале бороды не доставило моему приятелю «чувства глубокого удовлетворения».

– Если пилить здесь, то работы на час-полтора как минимум… Но если спустится Глеб, то можно попробовать раскрутить узелок!..

– Хорошо, понял тебя. – Кап повернулся к приоткрытой двери командного пункта, где, прислонившись плечом к переборке, стоял, покуривая, я, и слегка кивнул: – Бери, что нужно, и спускайся. Прежде всего отнеси Павлову инструмент, а сам сходи по тросу в противоположную сторону и узнай, что держит судно. Если можно отцепить, то отцепляй, если нет – возвращайся обратно к сухогрузу, перепиливайте или развязывайте узел. Иди!.. Дмитрич!..

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая