Зеркало Сен-Жермена - Акунин Борис - Страница 10
- Предыдущая
- 10/10
Человек в парике (встает, подходит к Томскому): Не позволите ли взглянуть на ваш багаж? Это предметы из будущего?
Томский (озадаченно): Понятия не имею. Вероятно. (Ставит картину к стене, достает из саквояжа предметы и передает их Сен-Жермену.)
Человек в парике (раскрывает яйцо, слушает музыку): Кажется, это из Глюка? Прелестная безделушка. (Кладет яйцо на стол. Мельком заглядывает в шкатулку.) Бриллианты? Ну, это неинтересно.
Томский: Драгоценности Зизи! Проходимец! (Оглядывается на зеркало и грозит кулаком невидимому Вовану.)
Человек в парике (вынимая часы на цепочке): Какая безвкусица. (Откладывает.) Вы позволите? (Берет картину, рассматривает ее, держа задником к залу.) О, боги Шумера! Какие смелые мазки! Сколько мощи! Какой необычный сюжет! А этот магический свет! Если б показать сей шедевр нынешним живописцам, в искусстве свершился бы настоящий переворот! Но нет, мы никому не покажем эту жемчужину! Она должна украсить мою коллекцию! Продайте мне ее, любезный Константин Львович! Я дам любую цену! Кто этот гений? Как его имя?
Томский берет картину, поворачивает ее к зрителю. Это «Утро в сосновом лесу» Шишкина (разумеется, в уменьшенном виде).
Томский (равнодушно): Этот, как его, из передвижников. Запамятовал. Они нынче не в моде. Но продать, увы, не могу. Картина не моя.
Человек в парике (берет его под руку, вкрадчиво): Ну так обменяйте на что-нибудь! Хотите… Хотите, открою вам рецепт Философского Камня? Вы сможете сами добывать Магистериум, превращая свинец в чистейшее золото!
Томский: Граф, человек чести не может отдавать то, что ему не принадлежит даже за все золото мира.
Человек в парике (он все не может налюбоваться картиной): Ну хорошо. Так и быть! Хотите, я поделюсь с вами тайной вечной жизни, драгоценным наследием великого Те Гуан-цзы? Вы спокойно доживете до вашего 1902 года, а потом до 2002-го, до 2102-го, хоть до 3002-го! Вы станете бессмертны!
Томский: Бр-р-р! Я не хочу превращаться в высохшего, беззубого Мафусаила. Разве это жизнь!
Человек в парике: Ну так хотите, я подарю вам эликсир вечной молодости? Взгляните на меня. Мне три тысячи семьсот сорок два года. Разве я плохо выгляжу?
Томский (вздыхает): Соблазнительно. Весьма. Но что мне за прок от вечной молодости, если я не смогу чувствовать себя порядочным человеком.
Человек в парике (язвительно): А растратить деньги из кассы «Доброго самарянина» это как, порядочно?
Томский: Так то из-за роковой страсти! Во имя любви! Это совсем другое дело!
Человек в парике: А если я открою вам секрет любовного успеха? Научу вас, как ловить в сети самое любовь? Ни одна женщина не сможет вам сказать «нет»!
Томский: Ни одна? В самом деле? Даже Элеонора Дузе? Даже Матильда Кшесинская? Даже божественная Лопаткина?
Человек в парике: Ни одна. Клянусь Изидой. Вам будет достаточно произнести магическую формулу, и любовь забьется в ваших силках пойманной пташкой.
Томский: Искуситель! Что ж, забирайте этот медвежатник! (Отдает картину.) Говорите ваше заклинание!
Человек в парике (жадно гладя раму): Моя, моя! Слушайте же. Если вы хотите, чтобы вас безумно, до самозабвения полюбила женщина… Впрочем, то же относится и к мужчинам в женских устах формула имеет точно такую же силу… Так вот, если вы хотите вызвать в ком-то страстную любовь, достаточно произнести следующие слова. (Он оглядывается на зал.) Вы уверены, что нас никто не подслушает? У вашей прапрабабки столько дворни.
Томский: Да, у нее было пять тысяч душ крепостных. Но мы здесь совершенно одни. Говорите же скорей!
Человек в парике (быстро подбегает к двери, распахивает ее): Никого. Ну хорошо. Слушайте и запоминайте слово в слово, повторять я не стану. (Снова оглядывается на зал.) Нет, знаете, так мне все-таки будет спокойнее. Минуту.
Берет за край занавеса и закрывает его.
Звучит глубокий, оперный голос, который без музыкального вступления поет сначала тихо, потом громче:
И т. д. до тех пор, пока зрители не сообразят, что спектакль окончен.
- Предыдущая
- 10/10
