Реаниматор - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/77
- Следующая
Поднявшись снова, уже без помощи стены, Леха постоял в неподвижности еще пару минут, прислушиваясь к своим ощущениям. Адская боль почти полностью стихла. Кажется, обойдется без осложнений. Ударь Лобастый сантиметром ниже и – прощайте, девушки!
От пистолета следовало избавиться. Это Леха решил сделать по дороге. А сейчас надо было как можно скорее уносить ноги. В любой момент в комнату беспутного внука могла зайти разбуженная среди ночи странными звуками бабка Степанида.
Оглядев комнату в поисках тряпки, которой можно было бы уничтожить отпечатки, Реаниматор сунул «ТТ» за ремень, быстро содрал наволочку с лежавшей на диване подушки, намотал ее на руку и торопливо протер все возможные места, где могли остаться следы его пальцев, включая подоконник…
Когда он почти закончил, сквозь тишину отчетливо обозначился скрип половицы за дверью. Наверное, бабка. Больше некому. Нельзя терять ни секунды!
Бесшумно подскочив к двери, Леха накинул крючок на петельку, тем самым дав себе некоторую фору на случай несвоевременного визита старухи.
Стараясь не шуметь, Реаниматор на цыпочках подошел к распахнутому окну, используемому этой ночью как запасной выход, бросил на него наволочку, подскочил и через секунду уже оказался во дворе…
Едва мягко пружинящие подошвы его кроссовок коснулись влажной, покрытой росой травы, как сразу с двух сторон на Леху неожиданно навалились бесшумно двигающиеся, но вполне осязаемые тяжелые тени. Скрутив ему руки и проведя безукоризненную подсечку, черные силуэты немедленно уронили стокилограммовую добычу лицом в траву, придавили шею рифленым каблуком высокого шнурованного ботинка и защелкнули на запястьях холодную сталь наручников.
– Готов, сука!.. Товарищ майор, здесь он! Через окно, тварь, выпрыгнуть пытался! – раздался над ухом Реаниматора спокойный, с едва уловимой хрипотцой мужской голос.
Где-то за окном, скорее всего в комнате, которую Леха только что покинул, с грохотом распахнулась от сильного удара закрытая на хлипкий крючок дверь.
«Менты! – скрипнул зубами Реаниматор, вынужденный помимо своей воли нюхать щекочущий лицо ароматный клевер. – Откуда они здесь взялись? Неужели Лялька, зараза, из вредности настучала? Быть того не может… Впрочем, это уже неважно. Теперь мне абзац». Теплый труп Лобастого и пахнущий пороховой гарью «ТТ» за поясом его брюк не оставляли никаких шансов откупиться или, получив подписку о невыезде, уйти в бега еще до начала суда.
– Да тут жмурик! – донеслось из открытого окна. – Коля, глянь, у него должен быть ствол!
Невидимые сильные руки быстро и умело пробежались по спине Лехи и сразу наткнулись на пистолет. Последовал тихий утвердительный свист.
– Есть, «тэтэшник», с бесшумкой! – Бок бригадира обожгло ударом тяжелого спецназовского ботинка. – Ну что, братан, отгулял свое?!
– Пошел ты на… – оскалился Леха.
В следующую секунду на позвоночник Реаниматора, точно промеж лопаток, всей своей многотонной массой упал Александрийский столп. В последний миг перед провалом в темноту успел сообразить, что били, скорее всего, прикладом автомата.
Глава 26
Комната для допросов питерского СИЗО была такой, как ее не раз показывали в фильмах про эпоху сталинского террора. Квадратная, площадью метров двенадцать, комната с высоким потолком, облупившаяся синяя краска на щербатых стенах, крохотное, все в паутине, зарешеченное окошко, до которого не дотянуться при всем желании, казенный и безликий письменный стол у стены, настольная лампа с металлическим отражателем, чей свет очень удобно направлять прямо в лицо подследственному, стул для следователя и стоящая чуть поодаль от стола привинченная к полу табуретка.
За столом сидел и курил тот самый майор в штатском, группа которого брала Леху возле дома Лобастого. Кажется, его фамилия Томанцев, вспомнил Реаниматор. Жестом отпустив конвоира, майор кивнул на табуретку. Когда бывший бригадир сел, Томанцев протянул ему открытую пачку «Петра Первого».
– Курите, Гольцов.
– Спасибо, гражданин начальник. – Леха, давно страдавший от никотинового голода, не стал отказываться, с удовольствием взял сигарету и прикурил от протянутой Томанцевым зажигалки. Жадно затянулся, на миг блаженно прикрыл веки.
Некоторое время – где-то около минуты – оба молча попыхивали огоньками, а потом майор сказал:
– Ну что, Леша, я и так все про тебя знаю…
В РУБОПе досье заведено подробное, что называется от «а» до «я». Поэтому не будем тратить время на стандартную процедуру, обойдемся пока без протокола и перейдем сразу к главному. – Томанцев пристально посмотрел на Реаниматора, нахмурился и сообщил: – На тебе, как минимум, один труп. Как максимум – четыре. Чуешь разницу?.. И только от меня зависит, пойдешь ты топтать зону или наденешь робу смертника и отправишься медленно гнить на остров Каменный. Вот и думай сам, куда тебе больше хочется.
– Не понимаю, начальник, о каких четырех трупах вы говорите, – пожал плечами Реаниматор. – На мне только Лобастый… то есть Антонов. Я не отказываюсь. Бессмысленно. Что есть, то есть.
– Значит, не догадываешься, о каких трупах идет речь? – сузились глаза Томанцева.
– Нет, – покачал головой Леха, наклонившись вперед и аккуратно стряхнув серый столбик с кончика сигареты в жестяную банку из-под пива.
– Тогда смотри и вспоминай. – Томанцев выдвинул ящик, достал оттуда несколько цветных фотографий и бросил на стол перед Реаниматором. А сам, не вынимая сигареты изо рта, уперся локтями в столешницу, опустил подбородок на кулаки и молча смотрел, как подозреваемый изучает снимки. Точнее, наблюдал за реакцией.
Как ни странно, волевое лицо бандита при виде окровавленных, вповалку лежащих друг на друге трупов осталось непроницаемым. Такое бывает только в двух случаях: либо человек действительно видит этих жмуриков впервые, либо он заранее готов к тому, что2 именно увидит. Глаза, неуловимые перемены их выражения почти всегда выдавали подозреваемых, но, чтобы научиться безошибочно читать по глазам, требовался опыт многолетней работы с преступниками. У Томанцева опыта хватало с избытком.
Проглядев снимки, сделанные милицейским экспертом в Русско-Высоцком, Леха вернул их майору и, как ни в чем не бывало продолжая курить, выжидательно посмотрел на него, тем самым давая Томанцеву возможность первым выложить все свои козыри.
Реаниматор не особенно волновался, почти уверенный, что менту не удастся прижать его к стенке.
О том, что он с братвой был в поселке и расстрелял похитивших Алену ублюдков, взяв приличную сумму в валюте, точно знали только двое – он сам и Лобастый. Но этот вахлак, по понятным причинам, уже ничего сказать не сможет. Впрочем, так же, как и сами барыги. Третий, Верзила, непосредственно в момент казни в доме не присутствовал – ждал их в джипе, охраняя Алену. Его слова ничего не значат, от основанных только на косвенных уликах обвинений можно легко отвертеться. Отпечатки пальцев они с Лобастым предусмотрительно стерли. Да и шанс, что ментам удалось выйти на Верзилу или тем более Алену и допросить их по всей форме, получить правдивые показания, на практике был равен нулю в двадцать четвертой степени.
Одним словом, шанс выкрутиться, избежав высшей меры, у Лехи был не такой уж маленький. Поэтому Реаниматор терпеливо ждал, когда майор раскроется и сообщит, что на самом деле успела накопать милиция и как смогла связать именно их троицу с разгромом студии.
– Так вам знакомы эти люди, Гольцов? – уже зная, какой последует ответ, спросил Томанцев, смахивая фотоснимки в ящик и задвигая его в стол.
– Впервые вижу, – ответил Леха и раздавил сгоревший до фильтра окурок. – Можно еще сигаретку, гражданин начальник? Не накурился.
– Бери. – Майор снова щелкнул зажигалкой. Вздохнул. – Давай поговорим начистоту.
– Это можно. Я их не убивал.
– Теоретически – вероятно, – согласился, помедлив секунду, Томанцев, тем самым осторожно подталкивая бригадира к откровенности. – Но это теоретически. А практически… знаешь, мне, при желании, не составит труда доказать обратное, – сухо заверил Томанцев. Не дождавшись реакции на эти слова, майор решил выложить основные аргументы: – Я знаю, что вы – ты, Антонов и толстяк – были в Русско-Высоцком. Я знаю, что вы разыграли целый спектакль, чтобы проникнуть в дом к порнодельцам. Я знаю, что уехали вы из поселка не одни – с вами была девушка, совсем молоденькая, лет пятнадцати – семнадцати. И я знаю, что толстяк не принимал участия в убийствах. Он и девушка покинули дом значительно раньше вас двоих. Порнушников застрелили вы – ты и Антонов. И у меня есть свидетель, который может письменно подтвердить, что видел вас обоих выходящими из дома. Вы, Гольцов, несли в руке полиэтиленовый пакет. Свидетель готов опознать вас. Мое личное предположение, что в пакете находились найденные вами в доме деньги. И причем немалые…
- Предыдущая
- 39/77
- Следующая
