Тюрьма особого назначения - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая

Он вдруг вспомнил, что священник при вступлении в сан дает клятву перед Богом, что даже под страхом смерти никогда не откроет постороннему человеку тайну исповеди.

– У тебя есть ампула? – Доктор раскурил трубку, нетерпеливо поднялся с кресла и подошел к Резникову.

– Ты что, с ума сошел? У меня здесь что, бактериологическая лаборатория? Зайди к вечеру, «они» мне сами принесут ее, – испуганно произнес главврач. – Ты лучше объясни, что собираешься делать?

– Если я сейчас расскажу тебе все, что задумал, ты, вероятно, сочтешь меня полным идиотом, у которого от страха просто поехала крыша, – ответил Семен Аронович. – Но иного выхода я не вижу, так что придется нам в самом прямом смысле уповать на Бога и молить его, чтобы все закончилось благополучно.

– Ты, наверное, и впрямь спятил, – устало отозвался Борис Михайлович, беспомощно махнув рукой, мол, будь что будет. – Но даже если ты не хочешь раскрывать мне свой план целиком, то хотя бы намекни, у кого собираешься просить помощи. Уж не у черта ли с рогами?

– Нет, скорее наоборот. У отца Павла, – с загадочным видом произнес доктор. – У отца Павла, нового тюремного священника. Больше не у кого…

Спустя несколько секунд до ушей главврача коммерческого медицинского центра «Элита» донеслись звуки торопливо сбегающих по широкой мраморной лестнице шагов.

Когда водитель тюремного микроавтобуса вернулся обратно к своему «Доджу», я уже дожидался его неподалеку, то и дело недвусмысленно поглядывая на часы.

– Отец Павел? – удивленно спросил он, и я с готовностью кивнул: мол, я уже давно здесь стою. Парень еще раз оглядел меня с головы до ног, выключил сигнализацию, открыл автобус и сел за руль, все еще время от времени удивленно поглядывая на меня в зеркало. Я был почти на все сто процентов уверен, о чем этот малый сейчас думает.

Сначала, думал водитель, являвшийся по совместительству и моим соглядатаем, странный священник чуть ли не отправил на тот свет самого неуправляемого и отчаянного зэка во всей тюрьме – громилу Маховского. А сейчас этот непредсказуемый субъект в рясе сумел каким-то невероятным образом оказаться возле автобуса раньше, чем я сам, доблестный боец спецподразделения «Кедр»! Что-то здесь не чисто… Непонятно, как он смог незамеченным выйти из церкви? В каких местах успел еще побывать?..

– Как прогулялись по городу, батюшка? – не без умысла поинтересовался водитель, встретившись со мной взглядом в зеркале заднего вида.

– Спасибо, сын мой, хорошо. – Я перекрестился. – Вот, свечей купил, книжек несколько… – Я показал на лежащий рядом со мной на соседнем сиденье портфель. – Красивый город Вологда, старинный…

– Куда заходили, если не секрет? – не унимался парень.

– В церкви был, в магазинах разных побывал, перекусил в столовой. Красивый город, и люди живут спокойно, неторопливо…

После моего повторного ответа водитель почему-то больше не горел желанием продолжать расспросы. Наверное, ему не очень улыбалась перспектива в третий раз услышать, что Вологда – красивый город. Так мы и ехали до Каменного в полном молчании.

Переправившись через деревянный мост и после окончания досмотра, в основном направленного на проверку содержимого моего портфеля, мы покинули каменный мешок и въехали на территорию тюрьмы.

Водитель автобуса, видимо, сразу же побежал в кабинет к полковнику Карпову докладывать о плачевных результатах своей слежки за странноватым батюшкой, а я пошел к себе в домик, чтобы немного отдохнуть после утомительной дороги.

Отдых получился несколько скомканным. Через полчаса скрипнула входная дверь, и я увидел стоящего на пороге майора Сименко.

– Как съездили, отец Павел? – рассеянно поинтересовался он, но было совершенно понятно, что начальник охраны пришел не для того, чтобы спросить о моих впечатлениях от трехчасовой прогулки по Вологде. – Вы еще не забыли мое недавнее предложение относительно спортивного зала? Через тридцать минут у нас плановая тренировка, так что, если вы решите на нее заглянуть, я буду рад.

– Как себя чувствует Маховский? – вместо ответа спросил я. – Ему уже лучше, надеюсь?

– Он в сознании, – уголки губ Сименко дрогнули, – а поскольку доктор уехал вместе с вами и вернется только завтра днем, больше мне добавить нечего. Разве что за исключением просьбы моих парней показать им тот самый прием, при помощи которого вы, батюшка, так легко и непринужденно избавились от «мертвого» захвата Маховского.

– «Мертвых» захватов не бывает, майор, и вы сами, как командир и практик, должны это знать не хуже меня.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, и я терпеливо ждал, пока мой нежданный гость скажет то, ради чего он, собственно, пришел. Майор не заставил себя долго упрашивать. Как и большинству знающих себе цену командиров, неуверенность была ему чужда.

– Скажите мне, отец Павел, как бывший военный действующему офицеру: в каком вы были звании, когда уволились из армии и поступили в духовную семинарию? – Сименко сделал несколько шагов, пододвинул стул и уселся на него, словно кавалерист на лошадь.

– Капитан ВДВ. – Скрывать сей значительный факт своей биографии не было смысла, и я ответил правду. К тому же, как священник, я не имел права обманывать. Другое дело, что я мог не говорить о том, о чем не хотел, пока меня об этом не спрашивали.

– Я примерно так и думал, – удовлетворенно хмыкнул Сименко, и в его глазах я заметил хитроватый блеск. – Тогда, если не возражаете, вопрос главный… Было ли просто случайным стечением обстоятельств то, что именно бывший офицер воздушно-десантных войск, по одному ему известным причинам впоследствии ставший священником, был направлен к нам, в закрытое спецучреждение строгого режима? Не кажется ли вам странным такое удивительное совпадение?

– Нет, не кажется, – совершенно невозмутимо ответил я. – Но я не исключаю возможности, что при принятии решения о моем направлении в вашу тюрьму учитывалось то обстоятельство, что, в отличие от многих других служителей Господа, в экстремальной ситуации я смогу постоять за себя. Если вы, сын мой, находите в такой предусмотрительности высшего церковного руководства нечто странное – что ж, это ваше право. Но в таком случае я хотел бы вам напомнить, что еще в древние времена монахи затерянных на Тибете буддистских монастырей не считали зазорным тренировать не только свой дух, но и свое тело. Да и на Руси это приветствовалось. Вспомните хотя бы монаха Троицко-Сергиева монастыря Пересвета, вышедшего на поединок с татарским богатырем Темир-мурзой перед началом битвы на Куликовом поле. Так что, майор, я не вижу в моем пребывании здесь чьего-то особого умысла, за исключением того, о чем я уже упомянул.

– Достойный ответ, отец Павел! – На сей раз Сименко выдавил на лице улыбку. – Так как насчет тренировки тела, а?

– Подумаю. Но сегодня – нет, уж извините. – Я поднялся с кровати, давая тем самым понять, что буду не против, если спустя пару секунд в этой тесной комнатушке вместо двух человек останется только один.

Сименко все понял и поднялся со стула, бросив короткое «дело ваше». В окно я увидел, как он быстрым шагом идет по территории внутреннего двора к главному корпусу.

А на следующий день, когда я в сопровождении охранника шел по коридору второго этажа после посещения двух заключенных, ко мне подошел чем-то обеспокоенный тюремный врач и заговорил странным для него голосом, в котором я впервые не уловил самоуверенности. Семен Аронович взял меня за рукав рясы и спросил:

– Отец Павел, мы могли бы с вами встретиться сегодня? Я хочу поговорить…

– Неужели, доктор, после нашего последнего разговора в автобусе вы так быстро созрели для того, чтобы впустить в свое сердце православную веру?! – пошутил я. Но, вопреки ожидаемому, не заметил на лице Семена Ароновича ответной иронии. Значит, тема нашего предстоящего разговора была явно нешуточной. Может, доктор хочет мне сообщить, что я несколько передозировал удар, нанесенный вчера утром Маховскому, и его пациент сейчас балансирует на грани жизни и смерти? Если так, то это было бы не слишком радостное известие.

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая