Никто не выйдет отсюда живым - Шугермэн Дэнни - Страница 53

Макс Финк возражал против этих строк в прессе. Неделей раньше он собирался потребовать, чтобы присяжных отвели на спектакль “Волосы” и в кино – посмотреть “Woodstock”, чтобы они могли увидеть Джима в нужном контексте. Теперь он говорил так: “Вам придётся признать тот факт, что люди из другого поколения – типа группы Моррисона “Doors” протестовали против проблем, созданных их предками”.

Макс говорил, что суд будет длиться, вероятно, от шести до десяти недель, отчасти и потому, что он собирался вызвать сотню свидетелей защиты. Несколько месяцев для этого работал молодой юрист по имени Дэйв Тардифф, говоривший с потенциальными свидетелями, со всеми, кто готов свидетельствовать, что Джим не раздевался. Они добавили к этому ещё несколько свидетелей – экспертов, в том числе двух профессоров психологии из Университета в Майами, чтобы обсудить концепцию современных общественных стандартов; ассистента профессора английского языка, чтобы объяснить его понимание этимологии – раздела филологии, касающегося происхождения слов и словообразования; священника из университета – чтобы тот заявил, что слова Джима были не богохульны, а полемичны; и редакторов отделов развлечений и газет Майамского Пляжа – чтобы рассматривать действия Джима в местном контексте, свидетельствуя о сквернословии гостиничной и бульварной литературы, которое оставалось незамечаемым.

Затем судья Гудман объявил, что расписание судебных дел у него очень плотное, и до среды процесс не начнётся. Так что во вторник Рэй, Робби и Джон наняли машину и уехали в Кей Вест, в то время как Джим оставался в своей комнате и читал.

Если, – спрашивал Макс через два дня каждого из возможных присяжных, – свидетельские показания дадут понять, что мистер Моррисон делал вещи, которые описаны в бестселлерах и показаны в пьесах, сочтёте ли вы, что он должен пользоваться такой же защитой закона, как и все остальные? Если мистер Моррисон использовал слэнговые выражения, которые лично вам неприятны – несколько четырёхбуквенных слов – и эти самые выражения на словах и в действии являются частью спектра разногласий в нашей стране и употребляются в пьесах и книгах молодыми людьми этой страны, будете ли вы этим оскорблены?

Ещё вопрос, насколько эффективны эти вопросы. Из четырёх мужчин и двух женщин присяжных, вызванных в пятницу, были бывший армейский повар, а ныне механик; укладчик кафеля из фирмы, занимающейся покрытиями для пола; механик из “Coast Guard” с 23летним стажем; учитель рисования из начальной школы; домохозяйка с майамского пляжа, имевшая 23-летнего сына и 30-летнюю дочь; и домохозяйка, бывшая одно время страховым агентом. Боб Джозефсберг немедленно отвёл весь список присяжных целиком, сказав, что если бы Джима судили действительно равные ему, то все присяжные должны быть в возрасте до 30 лет. Судья криво улыбнулся и принял это к сведению, затем суд отложилина выходные.

Когда Джим выходил из комнаты суда, к нему подошёл молодой обвинитель Терренс МакВильямс, одетый в оливково-зелёный костюм и оранжевую рубашку. Казалось, он был смущён и нерешителен. Наконец, он спросил у Джима, нет ли у него случайно с собой экземпляра его нового альбома; обвинитель сказал, что он купил все остальные, а “Absolutely Live” в местных магазинах уже закончился. Интонация его голоса говорила всё: он был расстроен, он не хотел суда, на который его назначили, он всего лишь исполнял свою работу.

Это не означало, что МакВильямс уменьшит строгость своей профессиональной атаки. Как он в действительности ощущал это дело, было ясно видно из записки, которую он позже отправил Джиму, с оригинальным отрывком плохих виршей:

Была такая группа под названием “Doors”,

Которая пела не так, как многие.

Для молодёжи они были протестантами,

Как свидетельствуют очевидцы,

Пока их лидер не снял штаны.

Тем вечером Джим, Бэйб и Тони пошли послушать “Creedence Clearwater Revival” в Центре Собраний Майами -Бич, затем – в “Hump Room” в отеле “Marco Polo”, где Джим на четыре песни присоединился к группе “Canned Heat”. “После этого, – написал в дневнике Бэйб, Джим, я и Айна [Готтлиб, стюардесса, с которой они познакомились по пути в Майами] отправились в “Fontaine-bleau”, где остановились “Creedence Clearwater Revival”, пили и пили, пока я не вырубился на кушетке рядом со столиком у пруда. Когда я проснулся, Джим был под этой кушеткой…”

В воскресенье они снова были в отделении “D”, где обвинитель был теперь одет в красную рубашку и стоял рядом с Джимом, закончив своё вступительное заявление с патетическим изложением обвинений:

Обвиняемый вёл себя непристойно и похотливо, демонстрировал свой член в вульгарной и неприличной форме, желая, чтобы это все видели, брал свой член в руку и тряс им, а потом вышеуказанный обвиняемый симулировал акты мастурбации на себе и оральное совокупление с партнёром… – Закончив, МакВильямс медленно поднял глаза от списка обвинений и посмотрел на Джима не обычным свирепым взглядом выносящего приговор, а рассеянным и изумлённым взглядом благоговейного страха. Джим невозмутимо посмотрел на него.

МакВильямс процитировал отрывок записи, который должен был продемонстрировать язык представления: “…Вы все – скопище трахнутых идиотов. Ваши лица давятся в дерьме мира. Возьмите своего трахнутого друга и любите его. Вы хотите увидеть мой член?” Присяжные сидели неподвижно, без эмоций.

Днём Макс Финк сделал своё вступительное заявление, представляя себя в роли слегка укоризненного, но в конечном счёте всё понимающего дедушки. Это был образ, который, как он полагал, мог бы убедить присяжных солидаризироваться с ним.

Ваша фантазия может быть безграничной, но есть небольшая разница между данными обвинения и показаниями свидетелей. Нет вопроса об использовании этих слов. Мне 62 года, и я не был ни на одном из этих концертов, но это тот язык, на котором они сегодня говорят. Молодые люди употребляют эти слова не с каким-нибудь похотливым намерением. Это то, что они говорят и делают. Рок-концерт – это выражение несогласия. Давайте же придём к согласию. Тем вечером в зале было 26 офицеров в форме и множество – без формы. Ни один не арестовал его за выступления на сцене. Рок-певец напряжённо работал. Он покинул сцену в поте лица и присоединился за кулисами к своим друзьям, шутил с ними, потом отправился в гостиницу, а затем уехал на Ямайку. Его никто не арестовал, там не было преступления. Слова, которые мы допускали – это свободная речь. Зло – в мозгах.

Первая свидетельница обвинения, казалось, была явно не в своей тарелке. Она была одета в белые туфли и розовое мини-платье, а светлые волосы были затянуты в хвост. Ей было всего 16 лет, когда она посетила концерт “Doors”, сказала она, и она видела, как Джим спустил до колен свои штаны, демонстрируя десять секунд свой член, а потом (она сделала паузу) она видела, как он его трогал. Когда её спросили, какие слова использовал Джим на сцене, она сказала: “Одно, начинающееся на f”. Её спросили, как это её задело, она ответила: “Меня это шокировало, это было омерзительно”.

Во время перекрёстного допроса Макс зачитал сделанное под клятвой заявление девушки в апреле, когда она сказала, что видела, как Джим касался девушки на сцене, но не знала, были ли на Джиме штаны или нет. “Ваша память подвергалась давлению за последние несколько месяцев?” – спросил её Макс. Она разразилась слезами, и судья Гудман объявил краткий перерыв, чтобы дать свидетельнице прийти в себя.

После перерыва девушка ещё дважды опровергла сама себя и сказала, что она и её друг не платили за билеты, чтобы попасть на концерт, а их бесплатно пропустил её зять, городской полицейский.

Девушку сменил её друг, который подтвердил её показания. Макс снова обратил внимание на несоответствие показаний, которые свидетель давал в суде и в заявлении под клятвой, которое он делал раньше. В последнем случае он говорил, что только “смутно помнил”, сделал это Джим или не сделал. Теперь же его память была ясной. В ответ на вопрос обвинителя он сказал, что был оскорблён не за себя, которому было тогда почти двадцать, а за свою юную подружку. В ответ на ещё один вопрос Макса, однако, свидетель заметил, что он позволил себе взять с собой девушку посмотреть “Woodstock”, хотя, по его же словам, он знал, что там показывают наготу.