На пути Орды - Горюнов Андрей - Страница 17
- Предыдущая
- 17/93
- Следующая
– Отдай деньги мне! – шепнул он Самохину на ухо. – Как выпьем, я ему в карман их засуну… Не заметит.
– Как «не заметит»?
– Не рюхнет! Уверяю тебя. Я в детстве щипачем был. Во мне не сомневайся.
– А что ты подкинешь? Толку-то? Найдет – опять отдаст, вернет…
– Да как? Кому? Ведь нас-то уже не будет!
– Нет! – возразил Самохин. – Мы поумнее сделаем…
Просеивание двух тонн песка на пустынном весеннем пляже возле пансионата «Озеро» дало много мусора, среди которого было, в частности, обнаружено сто двадцать семь пробок (в основном пивных), семнадцать мелких детских игрушек (в основном трех-четырехсантиметровых пластиковых поросят и медвежат), семь игральных карт из различных колод и четыре туза с одинаковыми рубашками, – из одной колоды, – два тюбика губной помады, одиннадцать ключей, три из которых на брелках, а один – гитарный, круглое зеркальце, семь зажигалок, четыре пластмассовые расчески, три пластиковые телефонные карточки и одна сбербанковская VISA, сломанная застежка от бюстгальтера, авторучка, велосипедный звонок, зазвеневший только после того, как Катя вытрясла из него весь песок, гардеробный номерок, прокуренный мундштук, маникюрные ножницы, гитарная струна и еще восемь килограмм всякой дребедени, перечислить и описать которую смог бы только Жюль Верн.
Но было и ценное – пятьдесят шесть рублей мелочью, очень ветхая сторублевка, тонкая золотая цепочка, трое часов и одно обручальное кольцо.
– И как до тебя никто не догадался тут песок просеять?
– Наверняка догадывались. Идея-то простая.
– Вот именно!
– Но в ней есть одна существенная сложность!
– Какая? – удивилась Катя.
– Это надо делать, понимаешь, – де-лать. Взять, пойти, не полениться… Вот мы уже четыре часа здесь сидим, трясем…
– А что тут сложного?
– Да ничего, конечно! – Алексей растянулся на песке и уперся взглядом в небо. – А там американские спутники летают, летают, летают…
– И чего? – поинтересовалась Катя.
– И фотографируют, фотографируют, фотографируют…
– Твою две недели не стиранную ковбойку, ковбойку, ковбойку…
– И твой идиотский бант, бант, бант…
– Слушай, тебе не кажется, что мы с ума сходим?
– Как дети, да? А ведь скоро уже четырнадцать…
– Это тебе скоро. А мне только осенью.
– Да, я тебя значительно старше и опытнее…
– Можно я задам тебе один вопрос?
– Можно. Даже два.
– Ты не обидишься?
– Не знаю. Но, наверно, нет.
– Когда от вас мама ушла, ты плакал?
– Да.
– От обиды?
– Нет. От злости.
– На нее?
– Нет. На себя.
– А за что ты на себя злился?
– За то, что страшно переживал. В душе.
– А сейчас тоже переживаешь?
– Нет. Все прошло. Видишь, спокойно об этом говорю.
– Ты говоришь как старичок. Не так, как все мальчишки.
– Нужно владеть собой. А это далеко не просто.
– Что – владеть собой?
– Ну да. Жить разумом, а не порывом.
– Ты не такой, как другие мальчишки, знаешь?
– Знаю. И ты тоже, совсем не такая, как другие мальчишки.
– Ты что, издеваешься?
– Да. Но совсем немного.
– С тобой ни о чем нельзя говорить серьезно.
– Что ж я поделаю? Нельзя так нельзя.
– А вот хорошо бы нам сейчас в песке было бы тысячу долларов найти, да?
– Неплохо. Но неинтересно.
– Почему?
– Потому что искать, добывать – интересней.
– Не понимаю.
– Скажу как в рекламе: поиск – все. Находка – ничто.
– Почему?
– Потому что находка – миг. А поиск – это вся жизнь.
– Ты так говоришь, будто прожил годы, годы, годы…
– Совсем необязательно жить годы, чтоб многое понять.
– Почему?
– Потому что жизнь бьет не по годам, а по ребрам.
– Я вижу, у тебя плохое настроение.
– Да.
– А было хорошее.
– Да.
– Но вдруг изменилось, да?
– Да. Ты напомнила мне про мать. – Алексей промолчал. – Напрасно ты это сделала.
– Извини.
– Хорошо.
– Давай о чем-нибудь веселом поговорим. Мы в прошлое воскресенье ездили в город покупать купальники, а папе – плавки, а вместо этого купили… пылесос. Смешно?
– Нет. Так и должно было быть.
– Почему? – удивилась Катя.
– Потому что… Не знаю, почему. Но вы с пылесосом глядитесь. …Чего-то мы с тобой уже заговариваться начали. Пошли-ка, Катюша, домой!
– Пошли!
Вернув по дороге решето, взятое Алешей напрокат в деревне Рютино у какой-то старушки со странным именем Дороня под честное слово и неподкупный взгляд, они завернули в летнее кафе «У наковальни», расположенное возле площадки для отдыха на трассе Новгород – Череповец.
Кафе было пустынно, ни души. Ветер лениво шевелил на полу, на столах испачканные кетчупом картонные тарелки с остатками шашлыка, катал туда-сюда, шурша, пластиковые стаканчики… Под дальним столиком на полу одиноко стояла пустая стеклянная литровая бутылка с надписью «А вот и я!» на этикетке.
Не успели они сесть, как к ним тут же подплыла официантка – лет тридцати, одетая в темный брючный костюм, местами заметно лоснящийся. Поверх костюма на официантке был светлый фартук с карманом на животе. Фартук хранил следы испачканных кетчупом пальцев и еще напоминал своим видом о нелегком труде шоферов-дальнобойщиков, о солярке, гидравлике и, пожалуй, совсем немного – о смене колес КАМАЗа вручную, на трассе, в весеннюю распутицу.
– Меня зовут Таня. Что будем пить?
– Молодежь выбирает «Пепси», – ответил Алексей.
– Очень приятно! – Таня вынула из кармана фартука слегка помятый блокнот и, видимо не надеясь на свою память, что-то быстро записала в нем коротким, хорошо пожеванным огрызком карандаша.
– Катя, – представилась Катя.
– Еще приятнее, – кивнула официантка Таня. – А что мы будем есть?
– Шашлык! – ответили ребята хором.
Внезапно Алеша увидел дворнягу, появившуюся в кафе. Собака старательно обнюхала лежащие на полу объедки шашлыка, но есть не стала. Толкнув незаметно Катю ногой под столом, Алеша указал взглядом в сторону собаки.
– Один шашлык на двоих, может быть? – спросила Катя, явно деликатничая.
– Кыш, тварь! – махнула Таня псу, прогоняя, а затем посоветовала: – Берите два. Я вам хороший принесу…
– Ну, значит, два. И хлеба.
– Понятно, – Таня кивнула и через двадцать секунд принесла все заказанное.
Взглянув на свой шашлык, Алеша слегка обалдел:
– Холодный, как труп Снежной королевы… А это что? Даже непонятно: не мясо и не жир… И это – хороший, вы говорите?
– Нет, – отрицательно качнула головой Таня. – Хороший тот, у девочки. А этот – так себе… – В ответ на удивленный взгляд ребят официантка пояснила с готовностью: – Я вам сказала же: хороший принесу. И принесла – вот он, хороший!
– Но он тоже холодный!
– А второй – плохой!
– Ну, мальчики-девочки, мы себе в убыток не можем работать. И недовольны! Вот, делаешь людям любезность! Делаешь! Делаешь! А в ответ – хамство и недовольство. Ну что: не так, что ль?
– По-моему, мы вам не грубили…
– Еще не хватало-то! Хватит и без этого…
– Чего – «хватит»? – удивился Алеша.
– Ничего! Ну что ты на меня уставился, глазами раздеваешь! Шко-о-ольник…
– Вы чего?
– А ничего? Думаешь, не вижу? Ты, девочка, за ним присматривай! У них ведь знаешь как?!
– А как у них? Расскажите. Я не знаю.
– Не знаешь, а бант нацепила…
– А мне идет, все говорят, – безмятежно сообщила Катя. – А вам вот, действительно, я бы бант такой не посоветовала. Гляделось бы ужасно.
– Почему?
– Ну, как букет живых роз на мумии. Обычно ведь живые цветы к свежим покойникам прикладывают…
Наступило предгрозовое затишье…
Заметив, что официантку начало раздувать, Алексей решил снизить накал страстей:
– Стоп-стоп-стоп! Вы на эту девочку не сердитесь. Она специально всегда официанток злит, чтобы те обсчитывались.
- Предыдущая
- 17/93
- Следующая
