На пути Орды - Горюнов Андрей - Страница 64
- Предыдущая
- 64/93
- Следующая
– Ладно. Садись. Выкрутился. На чем я остановилась?
– На осадках, Галина Ивановна. На зимних осадках.
– Ага… Сейчас найду. Нашла. Пишите: зимой… осадки, выпадающие в виде снега, несут с собой, как правило, потепление… несут потепление… Летом все наоборот. Осадки связываются в сознании людей с похолоданием. Вы все замечали, наверное, что… Вот вчера было ясно и температура была около двадцати двух градусов… А сегодня ночью, ближе к утру, прошел дождь… Это можно не записывать. И температура… Какая сегодня температура, – кто утром смотрел на градусник?
– Сейчас шестнадцать градусов, Галина Ивановна.
– Встань, Аверьянов!
– Ну, встал…
– Опять по компасу?! Ох, Аверьянов!
– А чего?
– Ну скажи на милость, как ты по компасу определил температуру?
– Да не по компасу, Галина Ивановна! А по градуснику, вон, за мной на окне висит. Наш классный градусник.
– А я видала! А я видала, как ты смотрел на компас!
– А здесь же зеркальце есть, Галина Ивановна, вот, в компасе… чтоб по азимуту ходить точно… Я сквозь это зеркальце на небо смотрел. Ведь вы так не разрешаете… Вертеться… А градусник как раз на окне висит…
– Сядь, Аверьянов. И спрячь компас. Так… Ну вот и звонок… Так я и знала! И ничего не успели, как всегда. Сегодня ничего не успели из-за Аверьянова. Можете его поблагодарить. Домашнее задание. Следующий раз, в пятницу, мы будем проходить…
– Компас?!
– Встань, Аверьянов. С чего ты взял, что следующий раз мы будем проходить компас?
– Так вы же сами пять минут назад сказали…
– Ах, я сказала? Ну, спасибо, что ты напомнил. Может, ты еще скажешь, какие параграфы я на дом задам? Определи, пожалуйста. Ты ведь у нас предсказатель. Определи параграфы по компасу, пожалуйста, а то ты всех веселил весь урок, а теперь еще повесели.
– Я никого не веселил, Галина Ивановна.
– Да как же? Очень веселил! Ну? Какие же параграфы? Только ты опять по компасу давай. Видишь, все ждут? Все ждут и не идут на перемену. Все ждут тебя, Аверьянов!
– Хорошо… Я скажу, если вы настаиваете… Сорок седьмой, сорок восьмой параграфы, а повторить двадцать третий, а самостоятельно – пятьдесят второй, который не успели, а сорок девятый, пятидесятый и пятьдесят первый – пропустить. Верно?
– Здорово, Аверьянов. Шут из тебя хороший со временем выйдет. Все свободны, Аверьянов останется…
– Слушай, Аверьянов, вот мы с тобой одни в классе. И давай поговорим в открытую.
– Давайте, Галина Ивановна.
– Ты ведь, Аверьянов, не злой мальчик, не хулиган… Просто ты многого еще не понимаешь, и класс использует тебя в своих интересах… Скажи мне честно, Аверьянов, – как ты определил домашнее задание по компасу?
– Очень просто, Галина Ивановна.
– Это для тебя очень просто, Аверьянов, для тебя, для многих сейчас все очень просто стало, потому что вы-то еще, то есть мы-то уже… И нам все не так очевидно, как вам кажется и как нам самим хотелось бы… Как будущее по компасу определишь? Куда все катится? На мой взгляд, ни по компасу, ни по градуснику, ни по флюгеру не скажешь. И это совершенно уж не тема для детей на уроке географии, откровенно скажу тебе, Аверьянов, – дельфинское оракулевство твое!
– Дельфийское оракульство.
– Чего?
– Вы не волнуйтесь так, Галина Ивановна.
– А я и не волнуюсь. С чего ты взял, что я волнуюсь? Волноваться надо тебе, а не мне.
– А мне-то почему, Галина Ивановна?
– Потому что у тебя вся жизнь теперь так пойдет, что бездельники, лентяи и, не побоюсь сказать, хамы будут благоденствовать за твоей спиной… А ты, и такие же, как ты, вы будете отдуваться за всех: с первого класса и до гробовой доски. Это очень тяжелая ноша, Аверьянов, поверь, – отдуваться за всех!
– Я верю, Галина Ивановна.
– …Так как же насчет параграфов?
– Я на первый урок свой компас Сливкину дал, из седьмого «А», у них география – первый урок. А вы им домашнее задание в начале урока задали… Вот Сливкин весь урок параграфы на моем компасе иголкой и чертил, – художественно, – видите?
– Да.
– Мне можно идти?
– Иди.
– Галина Ивановна…
– Ну, что еще?
– Вы Сливкина не ругайте за это. Он у нас чокнутый немного. На экзистенции Сартра подвинутый. А что нацарапал, на компасе тут, – так это пустяк. Без проблем. Я к пятнице закрашу. У меня дома циклопентан-пергидрофенантрено-бутилооксидофосатно-дефинилгликоль-аммониглюкозидо-натриевая красочка есть, очень клевая, – ничего заметно не будет. До свидания.
– До свидания. …Постой-ка!
– Да?
– Скажешь там, что у меня мигрень, давление поднялось из-за твоей демагогии. Я вынуждена прервать занятия. Будут звонить, – пусть скажут, что я уехала в райцентр, – к невропатологу.
Аккуратная прямоугольная ямка глубиной чуть меньше половины Сенькиного роста была готова к приему ларца. Заботливо протерев саперную лопату с надписью на черенке «ВЧ-1542» листьями лопуха, сорванными далеко отсюда, у озера Белый Глаз, Сенька отложил ее в сторону и достал из своей торбы моток пеньковой веревки. Крепко перевязав ларец с монетами, крест-накрест, Сенька оставил на узле длинные веревочные концы. Взявшись за них, он осторожно опустил ларец в яму, а затем, убедившись, что сундучок встал ровно, – влага будет обтекать его, стекая по крышке, – Сенька сбросил туда же, в яму, пеньковые тали и листья лопуха, которыми обтер лопату.
Закопать яму было делом простым и недолгим. Подумав, что в случае дождей разрыхленная земля обязательно просядет, Сенька насыпал над ямой целый бугор, покрыв его затем дерном, который он накопал загодя, в шести верстах отсюда, на Синюхиной поляне, и привез на холм Придатель в двух огромных корзинах, притороченных справа и слева к седлу.
Оглядев проделанную работу как бы посторонним взглядом случайно забредшего сюда человека, Сенька остался доволен: «сроду не подумаешь».
Отъехав от холма на полверсты, он еще раз оглянулся и трижды осенил местность святым крестом: чтобы ларец не дался лиходею.
Алеша выключил миноискатель и снял с головы наушники.
– Тут! – решительно указал он себе под ноги.
– Ура! – в один голос воскликнули Катя и Дороня Вячеславна Луконина, известная в районе ворожея и колдунья, заслуженная пенсионерка РФ, бывшая учительница литературы и русского языка: – Прощай, бедная старость!
– Жизнь только начинается, Дороня Вячеславна!
Через двадцать минут саперная лопатка с надписью на черенке «ВЧ-1542» стукнула обо что-то твердое. На дне аккуратной прямоугольной ямки глубиной чуть меньше половины Алешкиного роста показалась крышка ларца.
– Давай, ныряй, а мы с Катей за штаны тебя подержим.
– Руками, Алешка, руками…
– Ларец!
– Ну, открывай, не тяни!
– Ой, что это?! – Катя повернулась к Алексею, чтобы узнать, что означает эта россыпь тусклых серебристых овалов, кружков и грузил, плохо описываемой формы, как вдруг с ужасом увидела совершенно мертвые глаза Аверьянова-младшего.
– Не то… – еле прошептал он синеющими на глазах губами…
– Алеша, тебе плохо? У меня корвалол есть…
– Не надо, Дороня Вячеславна, спасибо. Сейчас отпустит… Все. – Алексей кивнул, отдышавшись.
– Что с тобой?
– Тоска скрутила. …Мы нашли что-то другое, девочки…
– Это не клад? Не деньги?
– Нет, это клад. И это – деньги…
– Но они ничего не стоят? – высказала догадку Катя.
– Нет, почему? Миллиона два-три они стоят, – он вытер крупные капли пота, выступившего на лбу.
– Рублей? – уточнила бабушка Дороня. – Совсем неплохо, я считаю. Успокойся.
– Долларов, конечно!
Дороня Вячеславна аж присвистнула:
– Вот это да! …А что же ты не рад-то?!
– Да сами посмотрите: это вот серебреник Владимира Первого, это – серебреник Святополка. А которое «грузило» – так это киевская гривна начала тринадцатого века!
– Ну и что?!
- Предыдущая
- 64/93
- Следующая
